Золотая лихорадка в русском варианте.

руды. Привел и необходимые для такой переработки условия: закрытое помещение для доизмельчения руды, трехфазный ток для электродвигателя, обязательный водопровод или постоянно пополняемая емкость с водой, желательно глухой забор вокруг. Пока подходят два объекта. Это непосредственно площадка дорожников, и усадьба (не нашел другого слова) охранника, причем последняя предпочтительней. Но специально по данному вопросу ничего не проверялось, все еще впереди.
Игорь Константинович планы одобрил, участие в деле геолога тоже, и перешел к вопросу, решить который без его согласия невозможно. Теперь, когда факты хищения руды и ее переработки подтверждены результатами анализов проб, оснований для задержания известных членов преступной группы достаточно. Но стоит ли делать это немедленно – я сильно сомневался. Пока выход на город у похитителей слабенький, в виде человека мертвого. И если всех задержать сейчас – он таким и останется. Мне казалось, что горный мастер и анализы проб связаны между собой не только убитым «железнодорожником». Кто-то есть еще, возможно близкий к геологии и людям в ней. «Железнодорожник» получается человеком как бы в стороне, курьер и все. И знает не больше, чем ему положено – совсем ничего. Поэтому задерживать сейчас лично мне никого не хотелось. За всеми важнее понаблюдать и в связях доразобраться.
Шеф мнение выслушал, поинтересовался им же у начальника отдела. Тот со мной согласился. В итоге решено пока никого не трогать. С моим отъездом из партии все потихоньку успокоятся, возможно предпримут какие-то действия, не проморгать которые наша обязанность. С этим шеф нас отпустил, а рабочий день благополучно завершился.
Таню я видел несколько раз, но как говорят «на бегу», и поговорить с ней нормально не удалось, то она была занята, то меня куда-то тянули. Но самое важное все же узнал: увы, сегодня после работы занята, о чем очень сожалеет. И посоветовала мне устроить вечером «мальчишник» - не должна женщина мешать мужской дружбе. Правильно напомнила, я о друзьях забывать начал, после сплошных и без перерыва командировок.
В последний момент успел заскочить в комнату родного «угонного» отдела пригласить к себе на вечер Алексея Александровича и еще одного старого общего приятеля. И уже в коридоре почти случайно остановил Виктора, моего нового помощника из отдела по борьбе с организованной преступностью. Не мешало с ним познакомиться поближе в нерабочей обстановке.
По пути ко мне заскочили в магазин и я быстро отоварился спиртным: бутылку водки и много пива. По опыту знаю, что это лучшая комбинация в жару. Ну а закуски у меня достаточно, заготовил к вчерашнему вечеру с избытком.
Отлично вечер посидели, обо всем как в любой мужской кампании поговорили, водочку и пиво выпили. Сухой сазан, который Юра вручил мне при отъезде из партии, всех привел в полный восторг и был употреблен очень качественно: на столе в остатках лежала лишь кожа да очищенные кости.

Геолог.

С гостем, Петром Пантелеевичем, попрощался вечером. Мне в пять утра в поле, а ему к восьми в камералку. Так что пусть положенное поспит спокойно. Тихонько встал, и никого не разбудив, из дома ускользнул. Еще издали увидел возле камералки старбура. Понятно, на буровой что-то случилось, сейчас меня начнут уговаривать скважину закрыть, даже если она нужные породы не пересекла.
Старбур останавливает и с убитым видом сообщает: обрыв бурового снаряда. Глубина скважины почти проектная – двести десять метров, обрыв на глубине сто восемьдесят. Ликвидировать аварию не удается – специальным приспособлением захватить оставшиеся на забое тридцать метров буровых труб не получается.. Просит скважину закрыть, даже не актируя последние тридцать метров.
Случий типичный, обнадежить старбура здесь вот не могу, предлагаю проехать на участок. Вместе посмотрим, что можно сделать. Старбур молча кивает и идет к нашей машине. Все, кто собрался в поле, в ней уже сидят. Опоздание даже на минуту большой грех – люди поднялись ни свет, ни заря, что само по себе сложно, и после этого ждать какого-то разгильдяя никто не хочет. Опоздать на работу простительно в день камералки, когда остаешься в партии. А сейчас ровно в пять трогаемся.
Первый раз останавливаемся возле аварийной буровой. Объяснил шоферу, где меня искать в конце рабочего дня, и из кабины вылез. Старбур уже поднимался по дощатому трапу в помещение буровой, где в дверях  его ждали два человека. Иду за ним следом, удивляясь непривычной тишине. Дизель агрегата заглушен, что случается очень редко, буровой снаряд поднят – сто восемьдесят метров развинченных труб стоят на специальном месте под копром.
Еще раз мне объясняют, что авария неликвидируемая, легче рядом пробурить новую скважину. Но сто восемьдесят метров ствола промыто, приготовлено к геофизическим исследованиям. С надеждой смотрят, моля бога, что перебуривать я не заставлю.
Конечно, буровиков жаль, но и на меня возложены определенные обязательства. Поэтому зову всех на свежий воздух к стопе керновых ящиков и прошу их по порядку разложить. В другой ситуации сделать такое пришлось бы долго упрашивать, сейчас ящики расставляют моментально.
Просматриваю керн, поднятый после посещения буровой мною и Игорем Георгиевичем во вторник. Он из интервала, где сейчас в скважине оборванный буровой снаряд. Керн абсолютно не впечатляет: вначале слабо измененная порода, где золота точно не больше «следов», а последние метры вообще «дубовая», где и «следов» искать не стоит.
Считаю, сколько же керна поднято в процентах от максимально теоретиченски возможного. Получается шестьдесят процентов, сорок размолото, раздроблено и буровым раствором из скважины вымыто. Обычно в таком раскладе считаем, что керн надежно характеризует перебуриваемые породы, если в них золота нет. Если же есть – керна должно быть не менее восьмидесяти процентов. Сейчас скважина пустая, без золота, а потому можно закрыть. Придется только последний керн из интервала 180-210 метров, куда геофизическую аппаратурук не опустить, прослушать радиометром, показания прибора занести в журнал документации.
Принимаю решение о закрытии, и буровиков радую безмерно. Сразу начинают готовить агрегат к перемещению на новую точку, а я и старбур пешком отправляемся ее посмотреть, убедиться, что колышки «скважина» и «направление» стоят на месте. Как мне кажется, это будет последняя скважина на участке работ прошлого года. Следующую придется задавать для изучения «железной шляпы», которая на глубине выглядеть должна совсем по другому, но не менее впечатляюще.
Старбур новую точку посмотрел и ушел на буровую ждать вахтовку, а я наконец-то приступил к делу, ради которого и приехал. Еще весной на участке разбили сеть: в профилях через сто метров с юга на север в землю забили колышки через сорок метров друг от друга. На каждом колышке написан номер профиля и пикета. Теперь я подхожу к канаве, оглядываюсь и ищу ближайший колышек. Затем беру по компасу азимут и шагаю к нему, считая шаги.То-есть, привязываю вначале один, а потом и другой конец канавы к разбитой сети, которая у меня вынесена на планшете-картонке с наклеенной на нее миллиметровкой. Привязав одну, подхожу к следующей канаве и все действия повторяю. Работа нудная, канав и других очень важных для геологии обнажений много, а привязать нужно все. Так вот и бегаю часа два, пока не решаю чуть-чуть передохнуть..  
В удобном месте присаживаюсь. Когда искал колышки, дальше ста метров смотреть нужды не было. Теперь оглядываюсь пошире, и сразу отмечаю, что вокруг за последние дни все сильно изменилось.Раньше стояла тишина, за день если видел пару человек, то уже много. Ну экскаватор еще работал. Сейчас же вокруг копошились люди. Пять канавщиков в разных местах что-то расчищали либо копали, здесь же работал экскаватор, делал какие-то расчистки бульдозер, на моих глазах с длинным прицепом к одной из намеченных канав с ВВ подполз агрегат пневмоударного бурения и на остаток дня нарушил тишину ревом компрессора. Я не говорю о коллегах-геологах, которые крутились здесь же, документируя канавы, отбирая пробы, разбираясь с геологией. И вся эта орава трудилась в узенькой шестисотметровой полосе, внося посильный вклад в общее дело превращения выявленного объекта в месторождение промышленного масштаба.
Сидеть долго не пришлось. От агрегата пневмоударного бурения кто-то ко мне приближался. Догадываюсь, что попросят показать еще канавы с ВВ, что бы у буровиков был задел для работы. Пришлось подняться, идти и канавы показывать. Хорошо, все они рядом.
Потом снова привязывал и выносил канавы на свою картонку, кое-что рисовал из геологии. Раза два подходили канавщики, просили посмотреть, хватит ли им углубляться. В общем, время летело, а я крутился как белка в колесе. Хорошо, что скважину вовремя закрыли, и к концу дня успел проконтролировать постановку буровой на новую точку.
После возвращения в партию пришлось часа на полтора в камералке задержаться -  на канавы, которые привязал и вынес на планшет, разнести геологию. А взять ее из журналов документации, сейчас они свободны, но утром их увезут в поле.
Когда все закончил, с облегчением вздохнул и пошел к Игорю Георгиевичу, показаться и поздороваться. Встретил меня улыбкой:
«А, наконец-то явился!» - кивнул на стул рядом, - «Сейчас буду тебя вначале огорчать, потом радовать».
Я тоже заулыбался: «Давай наоборот, вначале радовать!»
«Как хочешь», - Игорь Георгиевич нашел на столе листок бумаги, - «Сегодня позвонили из города, из лаборатории. Сделали предварительные анализы первых наших бороздовых проб. Я их просмотрел, к канавам привязал. Получается отлично», - он глянул на меня и убедился, что я весь во внимании, - «По первой канаве есть золото на шесть метров. Из них два метра содержания среднии, граммы на тонну, четыре метра богатые, более десятка грамм».
Я непроизвольно открыл рот: «Для начала очень неплохо!»
Игорь Георгиевич поправил: «Не прибедняйся, отлично!»Еще минут десять о приятном поговорили – давно такой хорошей руды у нас не было, потом главный геолог меня и «огорчил»: в понедельник приезжает геологическое начальство из города. Будут смотреть материалы по новому объекту, проверять правильно ли мы ведем поиски и оценку. Ну и учить, как и что мы должны делать дальше. Возможно подкинут и денег на дополнительные объемы канав и бурения. Игорь Георгиевич меня заранее предупреждает: материалы еще раз просмотри. И поле на понедельник не планируй, будем начальству все показывать и обо всем рассказывать.
Рассказывать уже сейчас есть что, а вот показывать пока нечего. Не положишь же на стол карту, на которой наш объект тоненькая линия в шесть с половиной сантиметров длиной. А на картонках своих я еще и половины канав не вынес, и за оставшуюся пятницу многого не успею.
Ситуацию объяснил шефу. И хотя для себя решил субботу и воскресенье поработать, совсем не уверен, что хоть какой план в нужном масштабе сляпать до понедельника успею.
Судили-рядили, в итоге главный геолог высказал отличную мысль: в воскресенье отдыхаем, а в субботу устраиваем для себя и шофера геологического Уазика рабочий день. Как