способности, приготовив вкуснейшее и главное –мясное блюдо. На моих глазах зажег на максимум комфорку на газовой плите и, поставив на нее сковороду, налил в нее растительное масло. Затем достал из холодильника кусок мясной вырезки (наверное, как и шашлык на озере, из дикого мяса) и нарезал из нее поперек волокон несколько пластин толщиной в один-полтора сантиметра. Отбил пластины деревянным молотком, посолил, поперчил и выложил на сковороду, уже полностью разогретую, накрыл сковороду крышкой. Прошло пять минут. Достал три луковицы, почистил, порезал кружечками. Еще пять минут. Открыл сковороду, перевернул мясо, сверху равномерно посыпал порезанным луком, все закрыл крышкой. Сбегал в огород, вернулся с помидорами и огурцами, помыл их и порезал на четыре-шесть частей. Достал хлеб и тоже порезал. Еще пять мину. Выключил газовую плиту, сковороду поставил на стол, снял крышку. По комнате поплыл невероятный аромат. Достал маленькие тарелки, два стаканчика, бутылку вина.
Принялись за еду. Вернее я принялся, о он больше вилкой ковырял в тарелке, да стакан поднимал за кампанию. И слушал, что я говорил ему о наших сегодняшних достижениях. Не забыл и о куче песка во дворе дома охранника. Зачем и как она туда попала – пока для нас непонятно, но интересно. Возможно, Бочко Я.М. действительно что-то во дворе цементировал, но есть вероятность, что это была измельченная и приготовленная к отмывке руда, остатки которой Юра нашел на свалке.
Глаза у геолога загорелись, видно что в память факт этот отложил. Обязательно проверит, когда будет в Придорожном искать место, где руду могли переработать. Я погрозил ему пальцем: смотри, осторожней! Юра кивнул головой – «постараюсь».
Узнал я, что с пробами на золото, отобранными возле дробилок дорожников и на свалке, все нормально. Уже увезены в город одной из техников-геологов, поехала по своим делам и попутно сделала Юре одолжение. А дальше он начал меня удивлять:
«Я вот все думаю и никак не пойму: зачем у охранника дорожников в сарае куча пустых банок из под краски, в основном белой. Машины у него нет, а в сарае что-то красили.». – сделал паузу, - «И в доме не видно, что бы эмалью покрашено», - еще помолчал, - «Вот и получается, что все же машину красили, не зря в сарае и печь бензиновая валялась».
Я призадумалсяь, для чего это белая краска понадобилась, только в голову ничего толкового не приходило. Ну красили и красили, мало ли что. А Юра помолчал, и выдал совсем невероятное:
«Не твои ли машины угнанные перекрашивали? Помнишь говорил, что где-то здесь их в последний раз видели?»
Он с интересом на меня смотрел, а я лихорадочно перебирал в памяти детали дела по угону, кончившемуся без каких-либо результатов, по крайней мере на данное время. Перебирать перебирал, но в словах Юры сильно сомневался, фактов не было, так, предположения неподтвержденные. Да и возвращаться к старому угонному делу сейчас не время, дай бог разобраться со всеми наворотами вокруг хищения руды. А потому и ответил неопределенно:
«Разобраться с краской конечно не мешает, но вряд ли сюда и угон машин надо пристегивать. Но и забывать этот фактик не будем, может и пригодиться».
И сменил тему: рассказал про намеченную поездку в город и поинтересовался как и чем удобнее добраться. Можно и по железной дороге, а можно и автобусом по шоссе. Посоветовались, и отдал предпочтение рейсовому автобусу, который идет в город из хорошо мне знакомого поселка Солнечный и останавливается на выходе на шоссе ведомственного асфальта из Мирного. Надеюсь, на остановку к двенадцати дня Павел Петрович меня подбросит.
Вино выпили – что там бутылка на двоих. А я вошел во вкус и приготовился сбегать в магазин за второй. Но Юра, угадав мое желание, остановил:
«Подожди, тебе еще кое с кем выпить придется. Не торопись, успеешь».
И потихоньку начали ужин завершать. А перед тем, как расстаться, я получил в руки пакет с презентом – огромным сушеным сазаном «под пиво».
По дороге в гостиницу зашел в магазин, купил бутылку сухого вина. В комнате завалился на кровать – весь день на ногах или за рулем, не мешает немного отдохнуть. До восьми вечера еще с час времени, можно спокойно полежать, покурить и даже ни о чем не думать. А в восемь собирался зайти к Наташе – завтра уезжаю, непонятно когда вернусь и вообще сможем ли еще раз увидеться. Обязан был с женщиной попрощаться, даже Юра об этом напомнил - отказался от второй бутылки.
Ближе к восьми, когда надоело и курить, и валяться , и смотреть старые журналы, в дверь постучали. Я едва успел соскочить с кровати, как в комнату со словами «сюда можно?» вошла Наташа. Сразу сморщив нос и губы, замахала ладонью у лица, отгоняя невидимый для меня сигаретный дым:
«Ну и накурено! Как только выдерживаешь!»
В смущении я предложил ей присесть, а сам полез открывать форточку. Днем она обычно закрыта, что бы не пускать уличную жару в прохладу комнаты. Наташа присела у стола, и глядя на мои действия с форточкой, не желавшей открываться, попробовала от этого дела отвлечь:
«Да не суетись ты, я на минутку».
Стоя у окна, я повернулся к ней:
«А почему на минутку? Я собрался к тебе пойти, поболтать. И вино вон приготовил».
Наташа улыбнулась, перевела взгляд на бутылку на столе:
«Вино – это отлично. Тогда я пойду, только не задерживайся».
Она поднялась и направилась к двери. Я наконец-то дурацкую форточку открыл и успел спросить:
«А когда придти?»
Уже в открытых дверях она еще раз обернулась:
«Да хоть сейчас. У меня все готово», - улыбнулась и вышла.
Остаток дня и большую часть ночи наслаждался общением с хорошей женщиной, умной и спокойной. Было и вино, и кофе, и долгие приятные разговоры, и … еще много чего, о чем нормальные люди стараются умалчивать. И расстались также хорошо – спокойно и без излишних обещаний, которые часто оставляют в душе неприятный осадок, а позднее заставляют и раскаиваться.
Часть 11.
Опер. 26 июля, вторник.
Утром меня без проблем подбросили на Уазике к шоссе, на остановку рейсового автобуса. В партии почти все знакомые геологи отсутствовали, уехали в поле, и Юру я не увидел. Попрощался только с Павлом Петровичем и Игорем Георгиевичем. На вопрос как дела, бодро ответил, что идут отлично, скоро вернусь их завершать.
Рейсовый автобус не опоздал. В двенадцать часов я сидел в Икарусе и пытался легким подремыванием наверстать упущенное прошедшей ночью.
И уже в семь вечера в своей холостятской квартире осматривался и решал вопрос о необходимости в ней освежающей уборки.
Геолог.
Пораньше побежал к буровикам на планерку –договориться со старбуром где и когда мы встретимся на участке. Я должен показать точку, на которую потянут буровую после закрытия, и проконтролировать правильность ее установки на новом месте. Не мешало позаботиться и о транспорте, с котором могу на участок попасть. Машина с геологами в поле с пяти утра, ехать с буровиками в восемь мне тоже не с руки – рановато. По опыту знаю, что скважину закроют часам к двум дня, и мне самый раз попасть на участок к обеду. А до этого есть с чем поработать в камералке.
Поговорил с начальником бурцеха, и транспорт для меня нашли. Но подвезет только до буровой, возвращаться я должен с машиной своей, геологической. Вариант полностью устраивает, иду к себе в комнату и наконец то приступаю к непосредственной работе.
Техник-документатор давно положил на стол колонку по закрытой скважине, теперь я ее просматриваю, сравниваю с записями в пикетажке и утверждаю окончательные границы перебуренных пород, их название и другие нужные нам детали геологии. После этого строю разрез по скважине и сравниваю его с проектным, предполагаемым на начало бурения. Все хорошо, разрезы очень похожи, различия несущественные, в деталях. Но золота по скважине нет, как нет его по ранее закрытым и по той, что закрывается сегодня. Так что радоваться нечему, весь участок, подготовленный для бурения в прошлом году, наших надежд явно не оправдал.
Бумаги по работам прошлого года и бурению убираю, разворачиваю геологическую карту этого года, еще недоделанную, но на которой уже вынесены канавы с «железной шляпой», а сама она карандашиком пунктирчиком нарисована в виде червячка длинной – замеряю линейкой – ого, шесть с лишнем сантиметров. На местности это шестьсот метров с гаком.
Канавы пройдены через двести метров, в промежутках между ними вчера наметили еще более десятка, чтобы «железную шляпу» вскрыть через пятьдесят метров. Еще раз карту внимательно просматриваю, положение на ней некоторых канав подправляю. Затем иду в стройцех и набираю охапку колышек. Ими на местности буду отмечать начало каждой канавы и ее конец. Теперь все, к поездке готов, и можно минут десять о работе не думать.
Захожу к Игорю Георгиевичу. По бумагам на столе и выражению лица понял, что главный геолог занят неприятным делом. Увидев меня, он от писанины оторвался, откинулся на стуле назад:
«Заходи!» - понял мою заинтересованность, кивнул на бумаги на столе, - «Тут такую бодягу заставляют делать – душу наизнанку выворачивает!»
«А что такое?» - не замедлил я поинтересоваться.
«Да хотят новый метод», - он нагнулся к столу и прочитал, - «микросейсморазведка – у нас провести, как опыт. И на твоем участке, между прочим».
«А ты то что делаешь?»
«Обоснование о необходимости сочиняю, у нас же без этого никак нельзя!»
И посвятил меня в суть метода: по профилю через двадцать-сорок метров ставят датчики-сейсмоприемники, затем специальная машина поднимает тяжелую чугунную болванку и роняет ее на землю. Ударная волна от падения распространяется и улавливается датчиками. Потом результаты обработают и передадут нам для использования. Но будет ли в этом деле что-то полезное – никто не знает. Понятно только, что раз все планируется у меня, два дня я потеряю точно: участок надо сейсмикам показать и все объяснить, а потом и результаты их работы с геологической позиции как-то проинтерпретировать. Перспектива не вдохновляет, и я кисло улыбаюсь:
«Может этих гавриков отправить не ко мне?. Это же работать некогда, хорошо «дублер» мой пропал, а то еще и с ним возись!»
Игорь Георгиевич со стула поднялся, поискал что-то в бумагах на столе, обернулся ко мне:
«Насчет работы ты конечно прав, не дадут толком лишний раз посидеть над картами, подумать. Но здесь я бессилен: сейсмиков обязали на твой участок отправить».
Вот так всегда: чуть что – ко мне. То температуру в скважинах замерять, и я с ними сиди, эти скважины показывай, то какие-то аномалии биополя – это когда рамка в руках экстрасенса крутится – приволакивают, а я их природу объясняй, то еще что нибудь придумают, как эту вот микросейсморазведку. И не считайте, что я против прогресса, против новых методов исследования. Но если дали деньги, пусть наука и доводит дело до конца, другим не надоедая – на нее времени нет. Я понял, что от сейсмиков не отвертеться, и оставалось лишь грустно вздохнуть. Игорь Георгиевич мое настроение уловил, и не замедлил «обрадовать»:
«Скажи спасибо, в городе не знают, что у тебя на участке видимое золото. Я молчу, пока можно. А как только до начальства в объединении дойдет, будешь дневать и
