стихов.
Пегасов бесцеремонно растолкал ничего не соображающего после сна Симу и, втряся в него с большим трудом сознание, сглотнул слюну, и сказал:
-Вот, послушай!…
……….
Здесь мы пропустим сонную реакцию Симы, и перенесемся на день вперед, к проходной телефонной станции города М.
Около восьми часов вечера там уже находился Пегасов и, набирая считываемый с бумажки номер телефона, пытался связаться с «Личным ''пятым''» и «Личным '' седьмым''». Так ему представились заказчицы юбилейного стихотворения – телефони-стки Люба и Оля.
Трубку подняла «Личный ''пятый''».
-Я поэт, - пояснил Цезик в трубку. – Вы мне стихотворение заказывали к пяти-десятилетию вашей начальницы. Так я его уже написал, можете забирать.
«Личный ''пятый''» на том конце трубки искренне удивилась:
-Как написали? – не поняла она. – Разве вы что-нибудь знаете о ней?
-Я поэт, - снова напомнил Цезик. И, на случай, если его опять не поймут, доба-вил: – Это почти то же самое, что провидец.
-Я помню, - в свою очередь, напомнила об отсутствии у нее склероза «Личный ''пятый''». И все же, она решительно не могла понять, как можно провидеть до такой степени, чтобы написать поздравительное стихотворение человеку, даже не спросив о его имени.
-Так вы спуститесь за стихами? – заторопил Цезик телефонистку в предвкуше-нии своего первого литературного гонорара.
-Но мы…, - робко начала «Личный ''пятый''», не имевшая опыта общения с по-этами, - хотели, чтобы в стихотворении вы упомянули о дочери Екатерины Тимофеев-ны, сыне, внуке…Вы ведь не могли и о них предвидеть?
-То есть, как это не мог?! – спросил поэт почти с возмущением.
Значит, за то время, пока «Личный ''пятый''» и «Личный ‘седьмой’» будет спус-каться за стихами, в рифмы надо будет умудриться куда-то втиснуть сына, внука и доч-ку. А какие могут быть внуки, дочки и сыновья, если стихи о звездах?
Тем не менее, тут же, возле телефона, Цезик досочинил:
Пусть жизнь проходит –
Вы в ней остаетесь,
Уж Вашим детям Бог послал детей,
На дочку, сына, а теперь и внука
Обогатили Вы наш мир людей.
Это была, конечно, смелая заявка на значение начальницы АТС в этом мире.
Теперь надо было определиться с местом детей и внука в звездном мире стихов. Никуда, кроме места между Плутоном и «радужным сияньем» родня не втыкалась. Но и при таком размещении родственников, в целом, вышло ничего.
В общем, стихи, на взгляд Пегасова получились и красивые и длинные, и все в них улеглось, - и внуки, и планеты. Вот они:
ПОСВЯЩЕНИЕ
Еще вчера под музыку апреля
Не слышалось, как годы шелестят,
Еще вчера Вам было сорок девять,
И вдруг сегодня – сразу пятьдесят.
Куда от лет деваться человеку?
Что толку годы наши отрицать?
Полвека, говорите Вы…
Полвека?
-Иль только пару раз по двадцать пять?
Текут года…
Что есть за этой фразой?
И в днях рождений путаясь числе,
Когда сказать: «Остановись, мгновенье»?
В июле смысл найти,
Иль сентябре?
Вы улыбнетесь, вспомнив беспечально,
В долину слез года сопроводя,
Как маленькими вехами прозренья
Венчали Вас листки календаря.
Да, годы навевают на софизмы…
Но, если жизнь считать от января,
То пятьдесят – лишь только лето жизни,
И сколько жить еще до декабря!
А вот еще одно из наблюдений:
О том желаю помнить Вам всегда,
Что возраст – только цикл коловращений
Земли вкруг Солнца…-
В чем же тут беда?
Но ведь Земля – пылинка в мирозданьи…
Пусть ночью Вам расскажут небеса,
Что на Меркурии Вам стукнуло бы двести,
Но на Плутоне – только полчаса.
Пусть жизнь проходит –
Вы в ней остаетесь,
Уж Вашим детям Бог послал детей,
На дочку, сына, а теперь и внука
Обогатили Вы наш мир людей.
Так пусть над Вами - в радужном сияньи
Над неизвестности нескошенной травой,
Бумажный самолетик ожиданья
Вновь пролетит по дали голубой.
Ц. Пегасов.
Периоды обращения планет были почерпнуты Пегасовым из Симиного Энцик-лопедического словаря. Подсчет был весьма приблизительным, и свидетельствовал о том, что Цезик был слаб не только в языкознании, но, как оказалось, и в математике тоже. Впрочем, какое значение имела точность подсчета рядом с шикарным образом детскости любого земного возраста на Плутоне?
Но, как оказалось, телефонистки - ни «Личный ''пятый''», ни «Личный ''седьмой''» - ни черта не смыслили в поэзии. Образы их не тронули, и они остались глухи к таким Цезиковым перлам, как:
«…Как сказать: ''Остановись, мгновенье'',
В июле смысл найти иль сентябре?»
Или:
«Да, годы навевают на софизмы…»
Слово-то какое, – «софизмы»! Чудо, а не слово. Впрочем, Цезик не был уверен в его значении. Потому не поленился еще раз полезть в Симин Энцикло-педический словарь, найти там слово и, в общем-то, удовлетвориться им.
Да только без толку!
И еще Пегасов переврал во временах года, потому что апрель «свою му-зыку» выдавал не вчера, и даже не позавчера – день рождения праздновался в июле.
Помялись «Личный ''пятый''» и «Личный ''седьмой''», и говорит одна из них:
-Знаете, товарищ поэт, вы, конечно, все красиво написали…М-да…И возвышенно…Но как-то слишком уж далеко от нашей АТС к звездам улетели. Нам бы попроще чего, повеселей, что ли. Люди мы простые, можно даже сказать, от общения с абонентами погрубевшие раньше времени. Нам эти ваши фифти-мифти не очень-то понятны…
-И что же вы, в таком случае, хотите? – высокомерно спросил Цезик, смутно улавливая основную мысль дискуссии - что сегодня за свой шедевр гонорара он не по-лучит.
-Труд у нас тяжелый, - начала одна из девушек, - шум кругом. Абоненты, опять-таки, грубят порой. А Катерина наша, Тимофеевна, любой шум, если что, перекричит.
-Порой и на матючок от нее нарвешься, - хихикнув, заметила вторая девушка. Цезик так и не узнал, кто из них была «Личный ''пятый''», а кто «Личный ''седьмой''».
-Есть у нее сын, - снова продолжила первая девушка. – Но не так, как у вас в стихах, – просто сын, да и все. – А в милицейской школе учится. Во как! Алешей зовут. Понимаете?
-Еще бы, - сказал Цезик, начинавший понимать еще более грустный момент дискуссии - что гонорар получают вовсе не за то, что лучше.
И тут девушки начали наперебой предлагать те моменты жизни Екатерины, сво-ей, Тимофеевны, которые, по их мнению, обязательно нужно было осветить в стихо-творении:
-Дочь Татьяна у нее. На кондитерской фабрике работает. А вы как думали?
-Внук есть, Димой зовут;
-Очень любит бразильские сериалы, особенно про Бруну Медзенгу и Луану;
-Есть у Катерины Тимофеевны мама, а уж как она маму обожает, так у всей те-лефонной станции так обожать не получится;
-Есть у Катерины Тимофеевны дача, огород, – и везде-то она успевает, и все-то у нее ладиться;
-Что еще? Ну, как и все, любит в компании посидеть, рюмочку выпить. А вооб-ще, человек она, несмотря ни на что, добрый и справедливый.
-Вот о чем стих писать надо, а то, что вы все «звезды, да голубые небеса?»... А слово «голубые», кстати, сейчас вообще неприличным стало. Хотя в вашем стихотво-рении тоже кое-что хорошее есть. Вот эти два первых куплета, где «сразу под пятьде-сят» и «пол - века, пол – века»… - это вы оставьте, это нам понравилось.
-Короче, ясно – проще пишите, веселее, так, чтобы для нормальных, живых лю-дей с АТС, а не для Наташей Ростовых. Чуть приземленней, товарищ поэт, чуть при-земленней. Знаете, как у актеров - капустянками называется.
Удалился наш поэт озадаченный, «капустянки» придумывать.
Снова всю ночь сидел над стихами, приземлял. Так, чтоб уж обо всем: и о даче, и о шуме на АТС, и о сыне-милиционере. Обо всем-всем, короче. Ну, и о маме, конеч-но. И так, чтобы первые «два куплета» из старого не забыть воткнуть.
И вот вторая редакция той же самой темы:
Еще вчера под музыку апреля
Не слышалось, как годы шелестят,
Еще вчера вам было сорок девять,
И вдруг сегодня – сразу пятьдесят.
Куда от лет деваться человеку?
Что толку годы наши отрицать?
«Полвека», - говорите вы…
Полвека?
-Иль только пару раз по двадцать пять?
…………………
…Хорошее начало для поэмы,
Да только ритм в нем выдержан едва ль,
Не мелодраму – боевик с погоней
Про Катю только лодырь бы не снял.
Пожестче будут рифмы в стихоплетстве,
И слов про муз и звезд мы не возьмем,
Здесь будут Атээсы и лампасы,
И даже «матюки» найдете в нем.
Мы изменили декаданс слюнявый,
Что с этого сплелось – судите вы,
И вот теперь как выглядит начало
Про Катин голос, АТС и про шумы:
………………….
На Атээсе скребутся мыши,
От скреба впору и охренеть,
Но Катин голос над шумом слышен:
«Чтоб вам повылазило, еж вашу медь!»
Нелегок труд в Атээсе нашем,
Ведь Катиным голосом арии петь,
Куда до Кати Распутиной Маше?
Но есть работа – и надо терпеть.
Еще есть дача – и дачу вспашешь,
И внуку успеешь соплю утереть,
Еще надо сыну погладить лампасы
И дочке платье дошить успеть.
Где рук набраться? – Она же дама!
Рожденная быть слабоногим цветком.
Как тут сдержаться, скажите, братцы?
Как ближнего тут не послать матюком?
Лишь к ночи, вычерпав дел своих море,
Про Бруны Медзенгину жизнь поскорбит,
Вздохнет тихонько, накатит с горя,
Пиндык на койку – и захрапит.
И снится бедной
Ей сон тревожный:
Как мыши лезут под поезда,
А Бруно Медзенга верхом на лошади
Луану имеет туда и сюда…
………………………………………………………….
Впрочем, хватит о работе,
И конец положем снам.
Мы о Катином семействе
Все расставим по местам.
Сын Алешка–постреленок,
Микро-Томин, ну точь-в-точь!
Что ж, – призванье…
Он ведь с детства
До халявы был охоч.
Но мать мечтает видеть сына
Генералом эМВэДе…
Что ж, того и пожелаем: –
Видеть сына при звезде.
Дочь Татьяна…
Право слово, даже слюни потекли,
Нам с кондитершею Таней
Хоть в сортир – все по пути.
Внук полощется игриво,
Всравшись в день двадцатый раз,
В этом деле мальчик Дима
Верьте, братцы, - юный ас.
Есть еще старушка- мама,
К ней любовь известна всем,
Только есть одна проблема
Деликатная совсем:
Если Катя поздно ночью,
Похмелившись, захрапит,
До рассвета мать–старушка
Из-за Катеньки не спит.
………………………………………………….
Вот семью и описали,
Время вспомнить и о нас,
Все, что в сердце накопилось
Вы услышите сейчас.
С Катей яблоки раздора
Нам кусать – не привыкать,
Только после тех кусаний
Нас тошнит,
А ей – плевать.
Только не было бы счастья,
Так несчастье помогло,
После Катина разгона
Катин мир, что свет в окно.
То словечком нас утешит,
То зарплаткой подсобит,
А бывало, в утешенье
На кагаты снарядит.
(Для несведущего в веянии новых времен читателя, поясним – «кагата-ми» в суровые годы в городе М назывались принудительные отправки на ово-щебазу).
Но сдохли годы-балерины
В танце малых лебедят,
И теперь ей, Катерине,
Хошь-не-хошь, а пятьдесят.
Пусть теорию Эйнштейна
Катя станет изучать,
И тогда от лет теченья
Глупо будет унывать.
И теории Эйнштейна
Ей подскажут словеса:
На Меркурии ей двести,
На Плутоне – полчаса.
Вот вы, Катя, и узнали
Подноготную свою,
Посмеялись, посерчали,
Прикажите – Вам споют.
А еще есть предложенье:
Чтоб со снегом во дворе,
С водкой, с пивом
день рожденья
Повторить и в январе.
В общем, и эта редакция тоже не удовлетворила заказчиков.
Слишком уж «приземленными» выразились Цезиком некоторые мысли
