Чудаки из города на букву М

нам собака? – гордо вскинул голову Цезик. – Она и тебя и меня прокормит.
-Если раньше не сожрет, - выразил сомнения Сима.
Цезик не обратил на реплику внимания.
-Ты хоть теперь убедился, - спросил он, - что гипнозом овладеть может каждый?
-Не очень, - честно признался Сима. – Я еще раз убедился в том, что Эся любит животных, только и всего.
-Не так уж она их любит, - сказал Цезик, вспомнив первую реакцию Эсмеральды Энверовны на Бонифация. – Это сила гипноза начала действовать на твою жену, и заставила ее любить.
-Зачем тогда меня учить гипнозу, если у тебя и самого так хорошо получается? – спросил Сима.
-Потому что моя цель – эксперимент. Я решил силой своего гения вывести тебя в люди.
-А чего себя вывести не хочешь? – спросил Сима.
-Я автор, - ответил Цезик. – А ты – мое будущее произведение. Может, я об этом когда-нибудь даже книгу напишу. Я еще, правда, не решил, в стихах  она будет или в прозе.
-Пиши в стихах, - убежденно посоветовал Сима. – В стихах больше страниц по-лучается. Гонорара больше.
Цезик только хотел восхититься пробивающимся коммерческим ростком Симы, как вернулась Эсмеральда Энверовна. В руках она несла эмалированное ведро с не-сметным количеством вполне сносных на вид яств.
-Откуда столько? – удивился Сима.
Эсмеральда Энверовна только улыбнулась. Она могла, конечно, объяснить, что с Арменчиком и его музыкальной кроватью у них редко хватает времени не только на сон, но и на еду. Но не стала бередить Симины раны. Тем более что за то время, кото-рое она ходила за ведром для Бонифация, что-то в душе ее шевельнулось. Причем, в обратную от Арменчика сторону. Что поделать, женщины падки на успех.
Она поставила перед Бонифацием ведро. И что бы вы думали? Он расправился с его содержимым с такой скоростью, и таким аппетитом, будто и не он вовсе оприходовал точно такой объем не далее, как час назад, даже не успев с тех пор опорожнить желудок.
Сима от ужаса только закрыл ладонью лицо.
Эсмеральда Энверовна погладила пса, который сейчас больше был похож не на собаку, а на рисунок из «Маленького принца», где был изображен слон в удаве.
Бонифаций в ответ на ласку смог только покряхтеть.
-И что он собирается делать дальше со своим гипнозом? – спросила Эсмеральда Энверовна Цезика.
-Гипнотизировать, что же еще? - выдал Цезик сам собой разумеющийся ответ.
-А вы, в таком случае, что будете делать? – спросила она, не совсем понимая причины столь живого Цезикового участия.
-Я буду его импресарио, - ответил Цезик.
-Это те, с кем деньгами делятся? – по-женски мудро перевела на нормальный язык заморское слово Эсмеральда Энверовна.
-Нет, это тот, кто делиться, - поправил ее Цезик.
-Да по тебе не скажешь, что у тебя есть, чем делиться, - дала свою оценку Цези-ковой финансовой привлекательности Эсмеральда Энверовна.
-Как знать, как знать, - загадочно ответствовал Цезик, и вернулся к прерванной теме гипноза. – Так что? Не хотите испытать на себе силу вашего мужа?
-Так я ее тыщу раз испытывала, - ответила Эсмеральда Энверовна. – Так себе.
-Я не в том смысле, - сказал Цезик, краснея от  такой шоссейной незатейливости мыслей Эсмеральды Энверовны. – Я имею в виду его гипнотическую силу, - пояснил он.
-А это еще у него где? – живо заинтересовалась Эсмеральда Энверовна.
-Здесь, - постучал по своему лбу Цезик.
-Да? – с сомнением в таком источнике силы поморщила нос Эсмеральда Энве-ровна. – Ну, давай, испытаю. Куда ложиться?
-Не ложиться, - поправил Цезик Эсмеральду Энверовну, слишком уж буквально возжелавшую искать Симину силу. – Садиться. Так, как вы садились в прошлый раз. Перед тем, как, простите, заснули.
-Но, сидя, я опять засну, - сказала Эсмеральда Энверовна.
-Разумеется, - подтвердил Цезик. – Но исключительно гипнотическим сном.
В это время обожравшийся Бонифаций громко испортил воздух.
Все сделали вид, что неприличного звука не услышали.
Эсмеральда Энверовна опять полу-возлегла на диван. Но только, было, закрыла глаза, как Бонифаций повторил свое неприличное деяние.
На этот раз сделать вид, что ничего не произошло, не получилось. Потому что Эсмеральда Энверовна сильно закашлялась, и даже заткнула пальцами нос. Такое пере-крытие кислорода, разумеется, никак не могло способствовать ее засыпанию. Даже гипнотическому. Откашлявшись, и даже выветрив через форточку комнату, она пред-ложила:
-А, может, я в следующий раз испытаю?
-Нет! – вдруг прорезал разговор Симин неожиданно окрепший голос. – Сейчас, и только сейчас. В следующий раз я могу быть на гастролях.
-На ко-о-ом? – округляя глаза, не поняла Эсмеральда Энверовна.
-На гастролях, - скромно повторил Сима. – Там у меня приглашение, - показал он на книгу в красном переплете. – Ассистент, музыку! – дал он команду Цезику.
Цезик мигом включил пластинку снова.
Бонифаций зачем-то начал крутиться вокруг своей оси, словно ища под собой центр тяжести, но Сима посмотрел на него таким взглядом, что пес счел за лучшее не-медленно притормозить свои пищеварительные процессы.
Сима раскрыл книгу на нужной странице и, время от времени краем глаза под-глядывая в нее, начал удивительно приятным голосом гипнотизировать Эсмеральду Энверовну. Он, вдруг, и, правда, почувствовал в себе какую-то удивительную возмож-ность, какой-то необъяснимый кураж совершить сейчас все, что угодно.
Черт его знает, может и правда, не врал Слободяник, утверждая, что гипнозом овладеть может практически каждый? А может, сыграла роль Цезикова вступительная речь, наглядно сопровожденная отощавшей за шесть тысяч километров бега собакой?
Нам ведомо только то, что через пять минут, после слов: «Вы погружены в глу-бочайший гипнотический сон. Вы слышите только мой голос и ничего, кроме моего голоса», Эсмеральда Энверовна действительно спала глубоким сном. Неизвестно было лишь одно, каким именно сном спала она – гипнотическим, или тем, которым спала до этого всю свою жизнь, то есть обыкновенным. Но то, что она спала, в этом не было ни малейших сомнений. А может, и не по воле Симы она заснула, а по причине сморив-шей ее от бесконечного общения с Арменчиком усталости.
Сима не знал, что нужно делать дальше.
Он хотел спросить об этом у Пегасова, но оказалось, что тот тоже спит.
Даже Бонифаций, и тот спал. Причем, храпел при этом, как пьяный ломовой из-возчик. Но сон этого, был, по крайней мере, хоть как-то объясним. После двух ведер не то, что заснешь...
Но что касалось Эсмеральды Энверовны, а теперь уже и Цезика, – здесь для Си-мы была полнейшая загадка.
Сима выключил пластинку и подождал. Но никто так и не проснулся. Тогда он поставил пластинку снова. Музыка из фильма «История ноль» постоянно перемежалась какими-то вздохами, шепотом и нервическими смешками, что, по замыслу композитора, вероятно, должно было означать высшие точки любви.
Сима сел на стул и стал листать книгу. Ему вдруг стало интересно, да мало того, что интересно, - ему просто необходимо было узнать, что же делать дальше?
Из книги выяснилось, что стоит ему только приказать спящим проснуться, как они немедленно должны будут это сделать. Но с пробуждением Сима решил пока по-дождать. Дальше он вычитал, что человек, однажды подвергшийся гипнотическому сну, в следующий раз попадает в него почти сразу, даже если это совершается вопреки его воле.
Сима посмотрел на спящих и, остановив взгляд на Эсмеральде Энверовне, по-чему-то недобро усмехнулся.
В это время в дверь постучала Галя Из Спичечной Коробки, и своим обычным противным голосом напомнила Симе, что он сегодня дежурный.
Сима еще раз посмотрел на свое спящее окружение, и опять ни один даже ухом не повел. И это после вмешательства в их сон Галиного противного голоса, которым можно было не то, что мозги - доски сверлить.
Сима приоткрыл дверь и, заслонив собой пространство комнаты от Галиного любопытствующего вытягивания шеи, цыкнул на нее так, что ее голова чуть не прова-лилась ей же в желудок. Она быстро ретировалась, как всегда бормоча что-то о по-пранной справедливости. Сима закрыл за Галей дверь, и снова углубился в книгу.
Фразы из книги поражали его все больше и больше. Он прочитал, что загипно-тизированный человек, не осмысливая своих действий, может выполнить практически любое желание гипнотизера. И тогда Сима решился на эксперимент…
Мы вынуждены сделать оговорку, и умолять читателя не воспринять последую-щие за оговоркой Симины действия, как проявление садистских наклонностей с его стороны.
Нет! И еще раз нет! И никоим образом нет!
Но Симе необходимо было убедиться, что его подопечные спят именно наведен-ным на них гипнотическим сном. А чтобы убедиться в этом, нужно было заставить со-вершить их такие действия, которые в трезвом рассудке, или в состоянии обычного сна, они никоим образом совершать бы не стали.
Конечно, если бы Пегасов не задрых, Сима спросил бы совета у него. Но Пега-сов спал. Спал самым неуместным в сложившейся ситуации сном.
Что ж, подумал Сима, в конце концов, его гипнотизировать никто не собирался,  поэт загипнотизировался сам. Да и потом, он сам же откуда-то и притащил эту забав-ную красную книжицу.
Словом, нужен был эксперимент! И эксперимент (в этом месте автор делает вздох) начался:
Для начала Сима вспомнил, что все гипнотизеры заставляют своих подопытных представлять, что те отдыхают на пляже, изнывая при этом от жары. Сима не стал ис-кать новых путей, и пошел уже проторенными. Заявив спящим, что им жарко, и они должны раздеться, Сима приготовился ждать результата.
Результат не заставил ждать себя ни минуты.
И вот уже Пегасов, раздевшийся до синих семейных трусов, счастливо улыбался прохладе моря. А Эсмеральда Энверовна, решившая на пляже остаться в бюстгальтере, плескание в воде обозначала похлопыванием себя по увесистым подмышкам…  
Наблюдавший за ними Сима остался не полностью удовлетворен результатами эксперимента. В конце концов, раздеться обоим ничего не  стоило и без гипноза.
И тогда сомневающийся Сима предложил Цезику закусить только что сорван-ными с ветки яблоками. В роли яблок выступили две сырые неочищенные картофели-ны.
Цезик тут же сожрал обе с большим аппетитом, в то время как Эсмеральда Эн-веровна жалобно пыталась выклянчить у него хоть кусочек.
Такой поворот Симиных раскрывающихся талантов мог быть объяснен обманом только при очень уж хорошем отношении к нему загипнотизированных. Сима такое допущение сделал, и теперь мучительно размышлял над тем, как бы еще испытать Це-зикову загипнотизированность.
Он пристально осмотрел обстановку комнаты, но кроме уже испробованной в деле картошки и старых, стоптанных шлепанцев на глаза не попалось ничего. Но кар-тошки и без того оставалось мало, а тапочки отдавали уже совершеннейшим садизмом.
Сима вышел из комнаты и, посвистывая, стал дефилировать по всей территории коммуналки. На себя обратил внимание примус, который Сима тут же отверг ввиду непредсказуемости результатов пития керосина, и выставленный на кухню аквариум Эти Львовны. Рыбки в аквариуме передохли еще во времена молодости Эти Львовны, но улитки расплодились, и в великом множестве дожили до сегодняшнего дня.
Выхода не было: или тапочки или улитки.
Сима остановился на улитках.
Воровато озираясь, чтобы не быть замеченным за