Чудаки из города на букву М

оборванца в очках и здоровенной тощей серой собаки Эсмеральда Энверовна чуть отпрянула назад.
Дог оказался любвеобильным псом. Он тут же забросил лапы теперь уже на пле-чи Эсмеральде Энверовне, и на свой собачий манер выразил ей свое почтение. Правда, после такого почтения Эсмеральда Энверовна едва не разделила участь тех пассажиров «Титаника», которым повезло меньше.
-Симка, - отплевываясь, спросила Эсмеральда Энверовна, - кто это такие? – По-том она ткнула пальцем в сторону Цезика и спросила: - Это ты с ним, что ли, собрался занавешиваться шторами?
-Сударыня, - вставая с дивана и по козлиному встряхивая остатками волос, чрез-вычайно вежливо начал Цезик, - прошу заметить…
-Симка, - не обратив внимания на Цезикову учтивость, уже с интересом сверк-нула глазами Эсмеральда Энверовна, - а он ничего, длинненький.
«Что она имеет в виду?» - озадачился Пегасов.
-Снимай штаны! - потребовала Эсмеральда Энверовна от Пегасова.
В полном недоумении Пегасов вытаращил глаза в ответ.
-Я их зашью, - пояснила Эсмеральда Энверовна. - Я ведь должна заботиться о тех, с кем мой муж собрался занавешиваться шторами.
-Эся! – воскликнул Сима. – Ты все не так поняла! Это – Цезик…
-Цезарь Октавианович, - поправил его Цезик. И, снова тряхнув облетевшей го-ловой, представился: - Пегасов. Цезарь Октавианович Пегасов. Поэт.
Эсмеральда Энверовна даже причмокнула от удовольствия.
-Действительно, ничего, - прищуриваясь, еще раз оценила Цезика Эсмеральда Энверовна. – Почти как Федерико Феллини. Только тот, пожалуй, помордастей чуточ-ку. А это что за сушеный Баскервиль? – показала она на собаку.
-Этот сушеный Баскервиль зовется Бонифацием, – представил Цезик пса. – Для своих – просто Боня.
«Боня?» – прозвучал в собачьих глазах недоуменный вопрос.
-Смотри, Боня, - предупредила пса Эсмеральда Энверовна, - если ты начнешь поливать мне на голову….
-Не начнет, - убежденно сказал Цезик. – Это воспитанный пес. Голубых, как са-ми видите, кровей.
-…Так вот, если начнешь поливать мне на голову, - не обращая внимания на Це-зиковы уверения, продолжала Эсмеральда Энверовна, - я не посмотрю, что ты голубых кровей. (Смотри, сукин сын, как смотрит! Понимает, видно, о чем говорят). Так вот, - продолжала Эсмеральда Энверовна – я самолично, вот этими самыми слабыми руками спущу твою голубую шкуру с твоего костлявого тела.
«К чему даме такие неприятные вещи говорить в присутствии посторонних?» – глазами выразил свой вопрос сукин сын.
-А зачем я сюда пришла? – вдруг спохватилась Эсмеральда Энверовна.
-Вы хотели придумать своему супругу…
-Бывшему супругу, - поправила поэта Эсмеральда Энверовна.
-Бывшему супругу что-нибудь вместо штор на окна, - подсказал Цезик.
-Ах, да! – как бы сама вспомнила Эсмеральда Энверовна. И, порывшись недолго в шкафу, вынула оттуда пару верблюжьих одеял, изготовленных когда-то советско-китайским обществом «Дружба». – Это пойдет?
Цезик приладил одеяла к голым карнизам и, оставшись вполне доволен образо-вавшей темнотой, сказал:
-Пойдет.
-Так, все-таки, зачем вам шторы? – допытывалась рдеющая от неприличного любопытства Эсмеральда Энверовна.
Вместо ответа Цезик спросил Симу, есть ли у него в доме тихая, спокойная му-зыка.
Пока Сима собирался в очередной раз пожать плечами, Эсмеральда Энверовна достала из тумбочки под телевизором пластинку. Это была запись музыки из француз-ского кинофильма «История ноль». Пластинку подарил Эсмеральде Энверовне ее вто-рой муж перед тем, как она ушла к нему от первого. (Сима, если мы не запутались в подсчетах, был третьим). Поставив пластинку на проигрыватель, бывшая супруга ска-зала:
-Если это для того, о чем я думаю, то лучшей вам не найти.
Цезик прислушался к музыке и, похоже, остался доволен пониманием обстанов-ки Эсмеральдой Энверовной.
Сима и Бонифаций, открыв рты, молча взирали на все то непонятное, что творилось вокруг них.
-А теперь, - обратился к Эсмеральде Энверовне Цезик, - будете любезны сесть, как можно удобней, на этот диван, и закрыть глаза.
-Сесть? – слегка разочарованно протянула Эсмеральда Энверовна. Но, видимо, вспомнив, что Цезик все таки поэт, и у него, как и положено поэту, могут быть некото-рые причуды, она изменившемся грудным голосом выразила свое согласие: - Ну, сесть, так сесть. – И, широко раскинув руки, Эсмеральда Энверовна облокотилась на мягкую спинку дивана. Потом, спохватившись, приоткрыла губы и закрыла глаза. По принятой ею позе можно было подумать, что она собралась прослушать сеанс секса по телефону.
Цезик заново включил поставленную Эсмеральдой Энверовной пластинку, и сел на стул, как раз напротив нее.
-Как только пластинка закончится, тут же поставишь ее сначала, - шепотом ска-зал он, который уже начинал беспокоиться складывающейся обстановкой.
В ответ Сима кивнул.
Эсмеральда Энверовна, услышав шепот, решила, что полуулыбка должна быть больше, и еще чуть приоткрыла рот.
Музыка играла уже несколько минут, но все оставалось по-прежнему. Никто не сдвинулся с места. Эсмеральда Энверовна, утомленная ожиданием развития событий, стала потихоньку дремать. Бонифаций, которому, видимо, ведро с объедками все же ударило в голову, зевал теперь уже не переставая. Обеспокоенный взгляд Симы сме-нился на недоуменный. И только Цезик сидел неподвижно, не сводя пронзительных очей  с Эсмеральды Энверовны.
Прошла еще минута. Зовущая полуулыбка Эсмеральды Энверовны теперь рас-таяла, и превратилась в едва открытые губы стремительно засыпающей женщины.
Вскоре из ее губ выдулся и тут же лопнул маленький пузырек. Эсмеральда Эн-веровна умиротворенно отошла во власть Морфея. Не исключено, что после очередно-го замужества, это был первый, говоря безо всякой фигуральности, настоящий сон Эс-меральды Энверовны.
Тут, наконец, Цезик поманил пальцем Симу, и открыл перед ним страницу кни-ги Слободяника в разделе «Гипноз».
-Читай, - сказал он шепотом.
«Ваши веки тяжелеют, и в голове появляется легкий туман», - начал читать Си-ма с таким выражением, будто читал сводку погоды на сулящий ветра и морозы фев-раль.
Цезик в сердцах вырвал книжку и зашипел:
-Кто так гипнотизирует?
-А как, по-твоему, гипнотизируют? – окрысился Сима.
-Вот так! – опять прошипел Цезик, и неожиданно грудным, бархатно-теплым голосом, начал: «Ваши веки тяжелеют, и в голове появляется легкий туман. Туман оку-тывает вас со всех сторон. Он наползает на вас сверху…, снизу…, отовсюду»… - Му-зыку, музыку! – защелкал он пальцами, показывая на пластинку. Сима, забыв о пору-ченном ему обязательстве следить за музыкой, скрипнул иглой звукоснимателя так, что Эсмеральда Энверовна вздрогнула и открыла глаза.
Цезик зверским взглядом оценил Симину нерасторопность.
Эсмеральда Энверовна захлопала веками, силясь понять, куда делся Арменчик, и что вообще с ней происходит.
-Туман расползается по всему телу, - постарался вернуть Цезик Эсмеральду Эн-веровну в утраченное ею состояние сна. – И вы все больше хотите спать…
-С кем? – спросила Эсмеральда Энверовна.
-Вы разве не хотите спать? – начал отчаиваться от бестолковости ассистентов Цезик.
-Я что-то ничего не пойму, - поправляя сбившуюся прическу, сказала Эсмераль-да Энверовна: - Это Симка тебя попросил меня усыпить, что ли? Мог бы и без тебя обойтись. Я что, не человек, что ли? Или не понимаю, что мужик за месяц оголодал так, что кобеля уже домой приволок? Шторы, бедняга просит.
-Нет-нет, - поспешил убедить ее в чистоте своих помыслов Цезик.
-А если нет – тогда чего вы мне оба голову морочите? – осерчала Эсмеральда Энверовна.
-Дело в том, - загадочным полушепотом начал Цезик, - что у вашего мужа обна-ружился редчайший дар.
-Это черешней торговать, что ли? Так я и без дара ему давно говорила, что нече-го штаны на диване просиживать, шел бы на базар, давно человеком стал бы.
-Нет, - сказал Цезик, – черешня тут не причем. У вашего мужа обнаружился дар гипнотизера.
-Дар кого? – не поняла Эсмеральда Энверовна.
-Именно так вы все и поняли, как вам послышалось, - горячо зашептал Цезик. – Дар гипнотизера.
-А тогда ты тут причем, если дар у него? – спросила Эсмеральда Энверовна.
-О-о-о! - прояснил Цезик свою роль в столь странном мероприятии.
-Симка, правда что ли? – с пробуждающимся интересом обратилась к покинуто-му супругу Эсмеральда Энверовна.
-М–м-м, - глубокомысленно насупил брови Сима.
-А собака вам зачем? – поинтересовалась Эсмеральда Энверовна.
-Собака, - трагическим голосом сказал Цезик, - всего лишь жертва его биополя.
-Чего-чего жертва? – спросила Эсмеральда Энверовна.
-Чего-чего жертва? – спросил Сима.
«Чего-чего жертва?» - спросил глазами Бонифаций.
Если бы Эсмеральда Энверовна дала себе труд не только сказать «чего-чего», но и прислушаться к тому, что говорят окружающие, она бы тоже услыхала эти вопросы.
А Цезик уже был захвачен разворачивающимся в его мозгу сюжетом.
-Этот бедный пес был вовсе не таким, каким вы его сейчас видите, когда встре-тил на своем пути его, - показал он указующим перстом на Симу. (Теперь Бонифаций с интересом наклонил голову). – Он жил в приличной семье, питался исключительно хорошо и, заметьте, три раза в день. Он был толст и силен, и бока его оплывали от под-кожного жира. Он был любимцем семьи одного из северных нефтяных магнатов. Из новых, - пояснил Цезик. – И вот однажды... О, в недобрый час для него это было! Од-нажды выглянул пес в окно, желая облаять всей силой своего могучего в те времена голоса какого-то невзрачного…
-Гм–гм…, - перебил говоруна поморщившийся Сима.
-…очень невзрачного, - повторил Цезик, - субъекта, приехавшего торговать че-решней. И что, вы думаете, было дальше?
Цезик округлил на Эсмеральду Энверовну глаза, как бы ожидая от нее ответа. Но, не дождавшись, сам и продолжил:
-Дальше был вихрь!
-Что было? – не понял Сима.
«Что было?» – спросил глазами Бонифаций.
-Гипнотический вихрь, - пояснил Цезик Симе и Бонифацию. – И этот пес, - Це-зик перевел палец на склонившего в упоении голову Бонифация, - будучи захвачен этим вихрем, выбил грудью окно - и вот! Вот что осталось от несчастного животного. Он бежал за вагоном шесть тысяч километров, не отставая ни на метр. За это время он отощал, лапы его стерлись до крови…
Эсмеральда Энверовна вытянула голову, пытаясь разглядеть раны на лапах Бо-нифация.
-Можете не смотреть, мы их уже залечили, - объяснил Пегасов тщетность ее по-исков.
-Так быстро? – удивилась Эсмеральда Энверовна, учитывая, как недавно ее суп-руг вернулся с Севера.
-Так, ведь, гипноз, – напомнил Цезик.
-Ну да, конечно. А почему вы не взяли его в вагон? – спросила Эсмеральда Эн-веровна, в общем-то, всегда хорошо относившаяся к братьям меньшим.
-Эсмеральда Энверовна! – укоризненно произнес Цезик, так, будто Эсмеральда Энверовна что-то очевидное должна была понять и сама, но не поняла. На самом деле, Цезик просто не сразу сообразил, - а действительно, зачем было заставлять собаку бе-жать за поездом шесть тысяч километров, когда ее можно было взять с собой в вагон на ближайшей станции? Недостатком денег на собачий билет тоже не объяснишь, они ведь ехали после продажи черешни.
-Подождите, - сказала, тронутая героическим путешествием пса, Эсмеральда Энверовна, и выбежала из комнаты.
-Ты чего наплел? – спросил Сима.
-Теперь ты видишь, для чего