латино. Яна вспыхнула, быстро отыскала глазами Дэниела – не видит ли? Он спокойно прошел по салону, кивнул ей и сел позади. Вроде бы и не заметил ничего.
А ей самой пришлось подсесть к смуглому пижону.
- Привет, милашка, - потек его медовый тенор, - я Энрике.
- Иглесиас, блин, - проворчала Яна по-русски. Имя он расслышал.
- Спасибо за комплимент. Многие говорят, что я на него похож.
- Ага. Очень.
- А ты хорошая, - улыбнулся он, - только немножко странная. Ну ничего, - он погладил ее по руке, - я займусь твоим стилем.
- Спасибо, - хмыкнула Яна, - я абсолютно довольна своим стилем.
- Задаешься, да?
- Ничуть.
- Я слишком хорош для тебя, - пробубнил он обиженно.
- Точно. Слишком.
И она отвернулась – сначала к окну, а потом назад, к Дэну. Он вытащил из рюкзака и показал ей DVD-диск.
- «Королева прóклятых»? Ого…
- Взял вчера. Хочешь, дам посмотреть?
- Ага.
Энрике, приняв страдающий вид, поглядывал на соседок, ища сочувствия, а может, одобрения… Кто его знает!
- Я ухожу, - сказала ей Дебби, как только Яна появилась в дверях. – Вернусь вечером. А с тобой хотела поговорить Барбара, твой консультант по адаптации. Позвони ей.
- О’кей. – Яна порадовалась, что снова останется в доме одна.
Она приняла душ, устроилась в широком откидном кресле, с видом скучающей телезвезды закинула ногу на ногу и поднесла трубку к уху. Номер она помнила.
- Барбара, мне сказали, что вы хотите со мной поговорить.
- Да, нам действительно надо поговорить. Мне говорят, что вы не выполняете своих обязанностей по дому.
Яна резко опустила ноги на пол.
- Что?
- У вас есть домашние обязанности, не так ли?
- Н-не знаю. Я не спрашивала…
- А Дебби сказала мне, что ваша обязанность – пылесосить дом. Вчера вы этого не сделали. А сегодня?
Яна молчала.
- Возможно, вы невнимательно слушали ориентационные лекции. Вы должны уделять свое внимание принимающей семье, должны помогать им. Вы понимаете, что значит быть членом семьи, Яна?
- Да.
- Я говорила, они согласились участвовать в программе совершенно безвозмездно. Они ничего не получают за то, что принимают вас. Вам же не составит труда просто иногда помочь им? Правда?
- Да.
- Вот и замечательно. Я надеюсь, наше сотрудничество будет долгим и приятным.
…- Да, - прошептала Яна в пустоту. Трубка издавала вопросительные гудки.
От сознания своей недостойности враз стало паршиво на душе. Яна встала с кресла, прижимая ледяные руки к пылающим со стыда щекам.
Да ведь она же мне ничего не сказала! Я просто помогла ей, а она – «обязанность»! Это просто свинство!
А может, и я виновата. Может, должна была угадать, намек понять… Может, поменьше бы о себе думала и побольше – о них…
Яна оставила кресло и побрела за пылесосом. Следующие полчаса она с яростью отыгрывалась на напольных коврах, не щадя ни ворса, ни насадки. Злость постепенно рассасывалась в работе. Яна не могла долго презирать себя. «Я все искуплю, - думала она. – Искуплю и исправлю. Ведь не может быть, что я такая уж плохая. Дебби поймет. Я ж ей зла не хочу…»
Закончив с пылесосом, Яна загрузила тарелки в посудомоечную машину, протерла стол на кухне. Она устала. Под ковром обнаружилась многоножка – мертвая и высохшая. Яна вздрогнула, опустила ковер обратно и ушла к себе.
На туалетном столике рядом с фарфоровой шкатулкой стоял крем с ароматом швейцарской ванили. Яна натерла руки, поднесла к лицу, вдыхая теплый сладкий запах.
Под вечер в дом ворвалась растрепанная Дебби.
- Иэна, - выдохнула она. – Ты здесь?
- Здесь.
- Собирайся. Сегодня у Маркуса день рождения. Мы идем на вечеринку.
- О’кей. А там все так же холодно? Что мне лучше надеть?
Дебби на секунду убрала руку из взъерошенных волос.
- Дорогая, мне все равно, что ты наденешь.
Они перешли улицу и прошагали вдоль нее примерно полквартала. В зеленом домике Джонсов горел свет, у парадного входа теснились машины. В прихожей Джеффри с детьми отбирали друг у друга картонные пластиковые колпачки. Именинник висел на плечах у отца, нахлобучившего на голову сразу два колпачка. Яна дернула Маркуса за ухо.
- Эй, у кого тут день рождения?
- У меня-а! Еще и торт со свечками есть!
- И ты их все задуешь? Да не получится!
- Получится! Сама увидишь.
- Привет, Джеффри. Привет, Тара.
Яна приняла у хозяйки одноразовые пластмассовые тарелки с перегородками и понесла в гостиную. Джеффри, скинувший своего пассажира, тащил следом за ней блюдо с тортом. Маркус, притаившийся под отцовским локтем, пытался стянуть с покрытого синим кремом торта декоративную фигурку джедая.
Яна смаковала торт маленькими кусочками, присев на валик дивана. Рядом с ней Дебби с замученным видом отправила в мусорное ведро полупустую тарелку. Яна ложечкой отломила кусочек торта и поднесла к глазам. Из чего же он сделан? Вкус какой-то, вроде сладкий, а не понять… Становилось душно. Гости разбились по кружкам и завели светские беседы. Яне не хотелось обсуждать цены на платья на последней распродаже и то, какие дети эти мужчины.
- У тебя зубы синие, - ткнул ее в бок Маркус. Яна усмехнулась.
- А у тебя – тоже!
Джеффри со своего места метнул в нее кубик льда.
Вечеринка Яну утомила. В желудке обосновалась тяжесть, в голове – пустота. Она была откровенно рада выйти из пухнувшего светом и болтовней дома на улицу. Фонари горели кислотно-оранжевым, отсвечивал гладкий асфальт; пластиковые домики светились насквозь.
Дóма, с мамой, бабушкой или Эви они бы сейчас, взявшись за руки, тихонько болтали или напевали что-нибудь…
- Замолчи, - оборвала ее Дебби, энергично топавшая рядом. – Я не люблю такие песни.
Так не хотелось возвращаться в неживые, будто мыльные, стены. Яна забрела в свою комнату и выудила из шкафа спортивный костюм – белый короткий топ и шорты.
- Я, пожалуй, пробегусь, - беззаботно обронила она, уже переодетая, проходя через зал к прихожей.
- Бережешь фигуру? – ухмыльнулся Рассел с дивана.
- Ну да.
…С непривычки она быстро устала и, едва свернув за угол, перешла на шаг. Здесь дорога была шире, дома тихонько отодвинулись, как придворные свою королеву, пропуская ее. Воздух, густой и душный днем, стал теперь легким, прохладным и чуть-чуть сладким от крупных медовых тропических цветов. Оранжевые фонари на тонких ножках стояли вдоль дороги парами, и асфальтовая лента была полосатой: свет – тень, опять глянцевитая лужа разлитого света – и опять черно-серая тень. Яна снова побежала. Вздохнул ветерок, сухо, громко прошуршали жесткие листья пальмы, как будто кто-то мял плотную хрустящую бумагу.
Нереальный свет. Нереальные звуки…
Элегантно изогнутый золотистые автомобиль поравнялся с ней и медленно пополз вдоль обочины, подстраиваясь к ее темпу. Тонированное стекло опустилось. Из полумрака салона соткалось точеное женское лицо; тонкие черты удачно подчеркнуты стильным макияжем и затейливой прической из рыжих локонов.
- Здравствуй, Йен, - легкая улыбка тронула красиво подведенные губы.
Яна полуобернулась, не замедляя бега.
- Здрассте, принцесса.
Рыжая продолжала улыбаться, забросив левый локоть на спинку сиденья и поигрывая темными очками. Правая рука небрежно лежала на руле.
- Что слышно? – спросила Яна. Они знали друг друга давно, и особого пиетета перед принцессой девушка не испытывала. А чего там, она ведь всего-то одна из десятка братьев и сестер, о троне у себя дома и не помышляет. Только и проку, что титул. Ну, и престижная школа магии за плечами. Так и странствует по мирам… сюда вот заглядывает…
- Что слышно? – рыжая помолчала, прикидывая. – Да есть одно дельце… Довольно интересное.
- Дай угадаю, - хмыкнула Яна. – Хочешь меня… ух… во что-нибудь втянуть.
- А зачем мне тебя втягивать, - повела плечом рыжая. – Это, между прочим, в твоих интересах.
- К чему это вы… - бегунья остановилась, тяжело дыша, и озадаченно посмотрела на безлюдную асфальтовую полосу. Ни намека на машину или рыжую принцессу.
Это было не здесь.
Не сейчас.
И не с ней.
Яна бежала, экономя энергию, размеренно и не быстро. Пустая дорога, тихая ночь… Ботинки приглушенно потопывают по асфальту. Коса бьет по спине между лопаток…
У поворота смутно белело цветущее дерево. Хрустнул под ногой опавший лепесток, пахнýло сладким. Поселок закончился. Яна оказалась у залива. Фонари здесь не горели, только последние дома бросали из освещенных окон слабые блики на темную воду. В отдалении дремали громады военных судов, а за ними во мгле проступали горы.
Добежав до поваленного ствола, мокшего в соленых волнах, она остановилась. Хотелось влезть на него, сесть тихо и послушать, о чем поет вода в этой далекой стране. Она скинула ботинки, быстрой ящеркой вползла на бревно и застыла, наклонив лицо к самой воде.
Почему неглубокий у берега, прозрачный залив показался вдруг бездонным? Почему повеяло из глубины зловонным страхом? Волна не вздыхала, уставшая за день, не шептала сонно берегу колыбельные. Напряженная и собранная, она затаилась, подкрадываясь. Яна зажмурилась, крепче вжимаясь в ствол, цепляясь за детское суеверие: я никого не вижу – и меня никто не увидит… надо только не открывать глаза…
«И чего это я?» Яна села верхом на влажный ствол, недовольно разглядывая пятна на светлом костюмчике.
Привиделось?
В самом-то деле, чтобы здесь, в сердце, можно сказать, цивилизации, и вдруг – такое?
Глупости это, правда ведь?
Дернув плечом, она влезла в ботинки и, снова набирая темп – чуть-чуть быстрее, чем по дороге сюда – потрусила обратно. Было уже поздно.
Она проснулась от того, что пробравшийся в комнату солнечный луч щекотал щеку теплой ладошкой. До того, как оживет будильник, оставалось пять минут. Она села на пружинящей кровати и запустила руку в растрепанный ворох темных локонов.
Воду было видно и отсюда, из окна, и с автобусной остановки. По голубым волнам скакали солнечные зайчики.
«И чего я, как дура, испугалась вчера? Ведь нормально же все!» Потом, не было уверенности, что вчерашняя бездна зияла здесь, а не где-нибудь в Сотворенной Фантазии, хотя обычно Яна чувствовала переход.
«Надо будет туда обязательно сходить еще раз. Сегодня же ночью!»
И внутри отозвалось задорно – совсем как когда они с Лешей собирались идти жечь костер: «Да, сегодня ночью!»
- А больше всех баллов в тестовой работе получила… - торжественно, как на концерте, объявил учитель океанологии, - Джерилин!
Класс аплодировал симпатичной стройной мулатке. Она улыбалась. И Яна тоже улыбалась, хотя ее саму такой популярностью никогда особо не баловали.
Учитель ловко прикрепил на ушки-ракушки Джерилин бумажные сережки-наклейки.
- Пятьдесят семь из шестидесяти! – приговаривал он. – Блестяще! – Потом обернулся к классу: - Может, я кого-то еще забыл?
- Меня, - отозвалась Яна.
- О, - он рассеянно поднял брови, роясь в бумагах на столе. – Иэна… так… О, шестьдесят из шестидесяти! Похлопаем!
Яна улыбнулась, сморщив нос. Чем-то подобным они занимались классе этак в шестом: ширóты, долгóты…
Ей протягивали банку газированной воды; Джерилин потянулась было к мочкам, но Яна замотала головой:
- Да нет, носи лучше ты. Тебе идет.
Она подбросила в ладони приятно-прохладную банку. Клубничная. «Моя любимая».
Остаток урока она позволила себе отдыхать, попивать воду и думать. Ну, ясно о чем – о сегодняшнем вечере.
День тихо шел на спад; жара приугасла, городок постепенно затихал,
