скажем, многие ведьмочки практикуют… А фильм правда хороший был, она не жалела, что осталась посмотреть.
Яна не знала, что сказать Дебби – любое оправдание прозвучало бы неуместным и пошлым – поэтому она молча пошла спать.
*
С некоторых пор Йен не любила смотреть видеоклипы по телевизору. Да и что там смотреть, когда видел такое?
С высоты птичьего полета она оглядывала широкую панораму раскаленного города. Громадное тяжелое солнце висело низко над высотными домами, распятое на острой проволоке антенн.
С плоской крыши, высоко над асфальтом, стоял и смотрел вниз тонкий юноша. Белые волосы, широкий белый балахон – солнце заливало его золотом, и он был похож на драгоценную статую. Если бы не огромные живые глаза.
Солнце чертит круг, и снова
За спиною, как часовой…
Чуть короче жизнь и чуть длиннее тень…
Но ответить не готово
Небо над моей головой,
Для чего я здесь встречаю каждый день.
Ждет, когда я крикну, выплесну боль,
И станет моим проклятьем
вечный город…
Возле него на пустой крыше изогнулся столик с манускриптами, колбами, пучками трав. Молоденький маг лихорадочно колдовал, смешивал, бормотал над зельем, потом в ярости смел все на крышу. Разлетелись осколки. Он плакал.
А город внизу жил, несся куда-то, кипел и плавился, гнался за чем-то – мимо, мимо…
Здесь меня никто не слышит.
Деньги, кровь, гордыня и спесь
Держат на себе величье этих стен.
Не поможет стать им выше
Слов и судеб адская смесь
И стремленье вверх во имя перемен.
Властью и тщеславьем ты опьянен,
В прошлом и грядущем непрощенный…
…Он устал грозить небу. А, может, понял, что это бесполезно? Он тихо подошел к краю; в тишине глухо и мерно стучало его сердце; казалось, оно светится сквозь тонкую скорлупу плоти и балахона. Внизу кто-то стоял, что-то кричали; он посмотрел на них свысока. Прозрачная, горящая закатным пламенем капля сорвалась со щеки и, сверкая, воспарила в свободном падении.
Перед глазами проплывало: он сам, робкий беловолосый мальчик, мнущийся в просторном зале; женщина – статная, величественная; она наклоняется к нему, говорит, а он только смотрит, как движутся ее губы, и пшеничные волосы на его плечах, и ее запах…
След горел на каждом камне.
Ты желаньем был одержим
Заглянуть за грань, презрев былую дрожь.
Ты не верил в покаянье,
Знал, что будешь сброшен с вершин,
Но тянулся ввысь, приняв за веру ложь.
Ты волной подхвачен и вознесен,
Чтоб увидеть сразу
смерть и солнце…
Люди смотрели. Они видели край крыши, и дальше – легкую фигурку в ясном небе. А та отделилась от своего пьедестала и устремилась вниз. Последним, застилая все, перед ними встали его прозрачные глаза. Он смотрел грустно? устало? с сожалением?..
…Ты волной подхвачен и вознесен,
Чтоб увидеть сразу
смерть и солнце…
…Йеннифэр в восхищении глядела на помост. Иллюзия рассеялась, и утомленный беловолосый юноша опустился на доски. Толпа осаждала его со всех сторон, захлестывая сцену. Многим нравилось свободное творчество на основе кипеловских песен. Плагиат? Да вы что?! Просто альтернативный клип!
Йен не полезла на сцену. Она улыбалась спокойно и издали. В разъявшейся на миг толпе она заметила, что выступавшему пожимает руку другой, тоже в белом, но выше и сильнее на вид. Где-то она видела их обоих. Вроде бы они были врагами, и один из них убил другого…
«Не помню точно» - беззаботно подумала Йен и весело помахала им.
*
Неясные ночные грезы наконец запутались в собственных ногах и отступили. Яна окунулась в свежий, брызжущий солнцем и переливающийся росой на траве новый день. Она вывалилась в него, как в прозрачный бассейн, плюхнулась и засмеялась.
Дебби была в саду за домом. В техноагрегате в ее руках угадывалась газонокосилка. Правда, в несколько разобранном виде – какие-то железки валялись рядом. Яна смутилась и тихонько выскользнула в сад.
- Что-то не так? Я могу помочь?
- Не понимаю, черт побери, куда это засунуть.
- Хмм…
- Ты видела когда-нибудь газонокосилку?
- Н-ну… издали…
Дебби отвернулась, видимо, считая, что разговор окончен. Яна глядела ей через плечо. Железный стержень никак не желал никуда вставляться, топорщился и бренчал.
- Подожди, а может, эту скобу опустить, а он вставится вот так? – наконец дошло до Яны.
- Хм… может, и так… - упрямый стержень, наконец, улегся и довольно щелкнул. «Наконец-то, догадались» - послышалось Яне.
- Может, я и подстригу? – предложила она.
- Ну попробуй, - Дебби отступила от рукоятки. – Заводится она вот так. Имей в виду: это тяжело.
«Да чего тут тяжелого?» Яна оглядела блестящую от росы лужайку. Потом завела косилку, сделала пару шагов – и наткнулась на невидимую в траве кочку. Косилка заглохла, пришлось заводить опять, идти дальше и дальше спотыкаться – на первом же шаге…
Зайдя в прохладную тень дома, она почувствовала покалывание, как будто по ногам кто-то ползает. Она посмотрела – ее ноги густо обсели жадные комары.
- Ай, блин! – отбрыкиваясь от насекомых, которые за нее просто дрались, она поспешила выйти на солнце. Коварные комары заняли свои позиции под стенами дома и приготовились вести осаду.
- Ну что, Иэна? – спросила Дебби, высунувшись из окна. – Ты закончила?
- Ой… ай… почти.
- Что там происходит? Боже мой, - ужаснулась мать-хозяйка, увидев на Яниных ногах следы жестокой битвы.
А вымотанная Яна уковыляла в свою комнату, столкнула с кровати на пол книги и, раскинув руки, навзничь бросилась на постель. Ее взгляд уперся в белый ровный потолок, на котором…
Янино тело дернулось, как будто через него пропустили ток. За стеной, в гостиной, Дебби услышала дикий визг, а потом грохот, и недоуменно оглянулась в сторону комнаты студентки.
На потолке, прицепившись мощными суставчатыми лапами, висела черная, жирно блестящая многоножка – прямо напротив Янина лица.
Яна вообще ползучих боялась. Даже на мохнатых домашних гусениц старалась не смотреть. А если такая вот штука упадет ей на голову…
Взвизгнув, она скатилась с кровати и отскочила в дальний угол, к двери. Прятаться было не за что. Многоножка преспокойно отпустила то, за что цеплялась, рухнула на подушку, извиваясь, перевернулась спиной вверх и по-хозяйски прошлась по кровати. «Ах ты, дрянь!!!» Яна подобрала комнатный тапочек и припечатала узурпатора. Насекомое, не впечатленное ударом, медленно повернулось к Яне и наставило на нее шевелящиеся усы. Яна ударила еще раз и смахнула многоножку на пол, после чего принялась топтать ногами.
Ноль эмоций.
Когда подошла Дебби, в руках у нее был деревянный молоток. Яна с уважением смотрела, как враг был успешно нейтрализован.
- Вот так это и делается, - заметила мать-хозяйка, с отвращением разглядывая испачканный молоток. – Ты осторожнее, они еще и ядовитые, эти твари.
«Ядовитые?!»
- О, боги… - проговорила Яна, в тихой панике сползая по стене. Дебби недовольно покосилась на нее.
- Иэна, учти, они приходят туда, где много бумаги. А у тебя тут полно книг. Вот что, перебери-ка ты свое бумажное барахло – там может быть еще одна.
Смысл дошел не сразу; может, это и к худшему. Ответить Яна ничего не смогла. В мозгу вертелось: а ведь они еще и ядовитые…
За работу она принялась, только когда Дебби закрыла дверь. Хорошенькое зрелище: храбрая магичка трясется от страха и осторожно, двумя пальцами вынимает из тумбочки и перетряхивает бумаги.
Вторая многоножка в комнате не пряталась.
*
- Ух ты, - шепнула Яна восхищенно, наклонившись к соседке слева. – Джули, это ты сама нарисовала?
- Не-ет, это моя подруга. Я так рисовать не умею.
И она погладила рукой карандашный рисунок на своей папке: тоненькая девушка с пышными развевающимися белыми волосами перебирает струны арфы, и под пальцами у нее вспыхивают звезды.
Яна смотрела…
- А ты не рисуешь? – спросила Джули.
- Нет, - вздохнула Яна и опустила голову, - не умею.
А потом открыла последнюю страницу тетради, взяла карандаш и провела по бумаге – раз, другой. Белое поле пересекли две слабые, неуверенные линии.
Отмучавшись на математике, группа потянулась к столовой, но Яна не пошла. Она давно решила взять себе что-нибудь почитать. Небо было пасмурным, терракотовую пыль поприбило к земле. Со здания библиотеки смыло рыжину: оно было коричнево-серым. Дремавшая библиотекарша милостиво пустила ее в хранилище; там, в глубине темных проходов спали до времени несчетные миры.
Дорóгой Яна читала, забившись в угол сиденья и подперев голову рукой. Дождь стекал по оконному стеклу, шуршали капли, гудел мотор.
Она не сразу поняла, что кто-то заглядывает через плечо.
- Дэниел? Ты чего?..
- Читаю. Можно?
- Можно. Ты садись сюда, будет удобней.
Он боязливо присел на краешек сидения. Яна пододвинула книгу к нему.
Дом стоял пустой; она села прямо на ковер в гостиной и глубоко вздохнула. Так легко, когда за тобой никто не смотрит. Она вскочила с пола и бросилась в комнату, чтобы успеть что-нибудь сделать. Она пока не знала, что; но что-нибудь, чего ей захочется.
Яна села за уроки, разложив книги и тетради по полу. Она лениво водила ручкой: никто не подгоняет, не говорит «быстрее, сегодня мы идем в гости!»
Примеры, примеры… Времени много, не торопись, подумай…
Она отодвинула тетрадь, потом перевернула ее и открыла последнюю страницу.
Две слабые, бледные линии…
Она добавила третью – и проступил силуэт. Яна вгляделась – и узнала. Вгляделась еще внимательней, включила настольную лампу – ей показалось, что на бумаге отпечатались и другие, еще более слабые штрихи. Кто их оставил? Яна осторожно, боясь нарушить замысел неведомого художника, обвела их.
Гибкие крепкие тела, развевающиеся волосы, взмахи крыльев. Гарпии неслись в танце вокруг костра.
Опьяненная первой радостью создателя, Яна поминутно заглядывала на ту страницу, подправляла, подтирала, затушевывала; просто любовалась. Уединение ей враз наскучило; она бросила книги и выбежала из дома посмотреть, не идет ли Дебби или Рассел.
Никого. Яна вернулась к урокам. Спешить, по-видимому, все еще некуда.
Дебби явилась вечером и сразу бухнулась в кресло смотреть телевизор. Яна бродила по коридору от своей двери к гостиной и обратно, топталась за углом, решая, поделиться ей своим счастьем или не мешать. Она снова посмотрела на рисунок, острым ножиком вырезанный из тетради: четкие тепло-серые линии, каждая – на том единственном месте, на каком нужно. Осмелев от нетерпения, Яна шагнула в гостиную.
- Дебби, знаешь… у меня получилось рисовать. По-настоящему получилось! А раньше я никогда не…
Дебби оглянулась, посмотрела, сморщилась:
- Я не люблю такое.
Пощечину Яна приняла спокойно: пожала плечами и тихо удалилась к себе.
*
- Это что за красавчик? – спросила Эшли, на секунду отвернувшись.
- Не знаю, - ответила Яна. - Петух какой-то.
- Кто? Петух? А почему?..
На остановке полуостровитян объявилось новое лицо – высокий стройный латино. Он расхаживал по тротуару, время от времени спотыкаясь о юных поклонниц, которые липли к нему, как мухи.
- Нарисуй его, - хихикнула Эшли, тыкая в Янин набросок.
- Да он того не стóит. Красуется – и все.
Дэниел едва успел к автобусу. Он уже издалека махал Яне рукой. Она стояла в дверях, не давая им закрыться. Было здорово снова его видеть.
Она оглянулась – и опешила. На сидении Дэна расположился модный
