убирая руки и засовывая их в карманы, - Раз ты тут
все знаешь. - Женщины с облегчением расправили плечи, Берта сбросила рюкзак
в хрустнувший снег. - Перед тем, как насладиться дичью, - сказал охотник, - Мы должны ее забить, мы должны насладиться охотой. - Он принял из рук Бер¬ты тяжелый охотничий арбалет. - Что? - Владимир презрительно скривил губы, - Что ты гонишь, какая охота? У тебя что, еще и мяса нет? - Есть, - охотник
вложил арбалет в руки Рите, - Ты мясо. Раздевайся. - Ритка, у него что, крыша
съехала, у твоего козла? Обдолбался, что ли? - Охотник быстро взял в руку
цевье арбалета и нажал другой рукой на палец Риты, лежавший на спусковом
крючке. Тетива тренькнула, Владимир взвыл, - стальная стрела впилась ему в
правое плечо. - Теперь тебе раздеваться будет намного труднее, - охотник по¬дошел к упавшему на колени Владимиру и хлестнул его арапником поперек лица,
Владимир взвыл еще громче, тонко и хищно завизжали собаки, перебирая лапами
по снегу, - Но ты разденешься и побежишь. - Не надо! - изжелта-побледневшее
лицо Владимира заливала кровь и слезы, - Я... - Охотник снова ударил его по
голове, - Раздевайся, - Не переставая подвывать, Владимир начал стягивать с
себя дубленку. Рита отвернулась, ее трясло, но Эвелина не отводила глаз, Бер¬та смотрела бесстрастно. - В пяти километрах отсюда, всего в пяти километрах, - говорил охотник, - Оживленная трасса. Если ты добежишь туда, можешь остано¬вить машину и рассказывать все, что хочешь, мы тебя отпустим. Я дам тебе фо¬ру в сто метров, потом спущу собак, и мы будем на тебя охотиться. - Это убий¬ство! - прорыдал Владимир, - Я... - Конечно. Никто не собирается играть с то¬бой в благородство. Мы будем убивать тебя долго, больно и мучительно. Снимай
трусы и обувь. - Я больше не могу! - беззвучно сказала Рита. – Возвращайся в дом, - тихо сказал он ей на ухо и вынул из ее рук арбалет.
Владимир не хотел вставать, пришлось бить его. Потом, он вдруг вскочил и рванул изо всех сил, ломая хрупкий наст огромными ступнями, вслед за Ритой. Собаки, без команды, сорвались с места и мгновенно сбили его с ног. Рита испуганно оглянулась и пошла быстрее, втянув голову в плечи.
Охотник подбежал к хрипящему и воющему клубку тел и арапником отогнал чер-ных, - Сидеть! – Затем несколько раз перетянул бело-красное, - Беги! Владимир поднялся и, шатаясь, побежал в лес. Собаки повизгивали, но не смели дви¬нуться с места.
Охотник посмотрел в лицо Эвелине, - о Берте можно было не беспокоиться. Эве¬лина была бледной, ее глаза отливали серебром в свете луны, алый рот приот¬крыт, из него часто вырывались облачка пара. - Ты как? - спросил он. - Нор¬мально. Смотри, убегает! -
Он крикнул, - Ату! - и собаки снова сбили дичь с ног, охотники медленно по-дошли вслед за ними. - Я заплачу...- хрипел Владимир, - У меня есть бабки... Эвелина! - Старший охотник передал Эвелине арапник. Собаки, с визгом, отско¬чили прочь. Владимир завизжал, извиваясь на снегу, во все стороны полетели капли крови. - Хватит! - Охотник перехватил тонкое запястье Эвелины, по ее подбородку текла кровь, лоб был забрызган кровью. - Беги! - Владимир побе¬жал. На первый взгляд, от него мало что осталось, но он был сильным, здоро¬вым мужчиной и мог бежать еще долго. - Ату! - Собаки снова сбили его на зе¬млю, и снова охотник отогнал их, не дав добраться до горла и паха, Владимир скорчился на снегу в позе зародыша, прикрывая широкими ладонями затылок. Бер¬та пнула его в мошонку, красным грибом застрявшую под волосатыми ягодицами.
- Беги! - В этот раз, ему дали бежать дольше, потому, что он бежал медлен-ней, сильно пятная кровью снег. И упал в конце дистанции.
- Вставай, дядя Вова! - Эвелина пошевелила ногой стрелу в его плече, - Уже близко. - Он всхлипнул, скорчился и вдруг начал кричать, - протяжно и тонко. Охотник согнулся над ним, заглядывая в лицо, - без ненависти, без сожаления - черный вопросительный знак над красной креветкой на белом снегу. Владимир
был похож на новорожденного - с окровавленными волосами, прилипшими к черепу, красный, скользкий и вонючий. Он был похож на каждого новорожденного в мире, на любого человека, приходящего в этот мир в крови и дерьме и уходяще¬го из этого мира в крови и дерьме. Он был жертвой и палачом, как все. Он ничем ни от кого не отличался, он был родным братом охотника, красным вопроси¬
тельным знаком - зачем? А низачем. Просто - не повезло.
Эвелина присела у головы Владимира и произнесла фразу, возможно, понятную только им двоим, - Ангел мой, - сказала она, - Ты постоишь на коленях или пова¬ляешься на спинке? - Потом она встала и ударила его ногой в лицо. Но девоч¬ка не умела бить ногой в лицо. Сапожок скользнул по окровавленной голове, и девочка села попой в снег. Папа помог ей подняться, Берта начала деловито избивать охающее тело, собаки визжали, ярко светила луна.
Тело поднялось и побежало, оно уже ничего не видело и натыкалось на деревья, впереди появились столбы света от фар пролетающих машин, послышался шум моторов. - Уже близко! - крикнула Эвелина, беглец налетел на дерево и упал навзничь, быстро-быстро дыша, от него валил пар.
- Ты что, действительно позволишь ему бежать до дороги? - спросила Берта. - Нет, конечно, - охотник ухмыльнулся, - Он ведь может и добежать. Эвелина! - негромко окликнул он, доставая из чехла охотничий нож, - Кончай его! - Эве¬лина взяла нож, она выглядела возбужденной и очень заинтересованной.
Присев на корточки возле жертвы и высунув язык, она ударила клинком в грудь, сталь расщепила ребро. Владимир резко сел, один его глаз почти вываливался из глазницы, разорванной собачьим когтем. Берта мгновенно сбила его на землю ударом ноги в голову. Эвелина ударила еще раз, в живот, нож вошел по самую ручку. Владимир снова сложился пополам, и снова Берта сбила его на спину. -
- Заканчивай это, - сказал охотник, обращаясь к Берте, - Эвелина, отдай нож. - Берта взяла нож и быстро перерезала Владимиру горло. Волной хлынула кровь и, дымясь, начала пропитывать снег. Охотник усмехнулся, - все, как на охоте. Сме¬рть этого человека, ничем не отличалась от смерти любого другого человека, от
смерти кабана на снегу, - в двух шагах от оживленной дороги, по которой мча¬лись слепые машины, чтобы залить своей кровью, калом, слезами, - снег, асфальт
или белые простыни, - где-то в другом месте.
Охотник посмотрел в небо, - ничего там не было, кроме мертвой луны. Охотник посмотрел в лицо Эвелины, - на Берту можно было не смотреть, - она была мертва уже давно. На лице Эвелины было оживление и любопытство, - она была жива. Охот¬ник взял двумя пальцами кровь с шеи Владимира и мазнул ею Эвелину по лбу, взял кровь и мазнул ею по лбу Берты, - Причащайтесь, кто как может. - На лбах охот¬ниц остались по две параллельные линии, он слизнул кровь с пальца, она была соленой и отдавала медью, - как у всех.
Тушу следовало разделать, пока она не замерзла. - Здесь его нельзя оставлять, - сказал он, - Берта, выпотроши его, брось кишки и мочевой пузырь на снег, пузырь пробей ножом, - к утру от них ничего не останется. Остальное за¬берем с собой. -
Собаки повизгивали, с их черных губ свисли розовые слюни, и Берта бросала им куски, разделывая тушу, - хозяин не возражал. Эвелина, приоткрыв рот, заворожено следила, как суки хватают мясо на лету и, чавкнув, мгновенно проглаты¬вают, они успели усвоить не менее четверти дяди Вовы, его сердце, легкие, пе¬чень и почки, а потом, продолжали хватать его за руки, когда охотники поволокли тело прочь от дороги.
В исходной точке, где Владимир получил первый удар стрелой, они разожгли жаркий костер из сосны и сожгли в нем его одежду, разрезанную на куски обувь, кисти его рук, его ступни, скальп и половые органы, - собаки не жрали половых органов. Затем, обсмолив горящими сосновыми лапами шерсть с туши, они расчленили ее на куски и понесли домой.
Глава 20
Рита была почти в таком же состоянии, как накануне Эвелина. Но не ее бы¬ло дело - лыко вязать, на ногах она держалась и языком плела легко.
- Теперь ты, - великий воин, - сказала она, - Ты убил дракона и освободил двух принцесс, - она перевела взгляд на Берту и хихикнула, - Трех принцесс. Что ты собираешься делать с тремя принцессами? - Ничего. - Как это - ничего? Сначала он убивает дракона, а потом он ничего не собирается делать. - Твой любовник не был драконом. Он сунул свою голову в пасть дракона. И теперь, я сделаю пепельницу из его дурной головы. - А какую часть тела получу я? - Никакой. - Вы уже все поделили? - А ты уже перестала блевать? Чувство
юмора прорезалось. - А моя дочь не блевала? - Нет. - Не удивительно, - Рита
скривила губы, - Волчья кровь. - Эвелина бросила на нее короткий и холодный
взгляд. - И что ты собираешься делать с ней дальше? - спросила Рита, отве¬тив дочери таким же взглядом. - Ничего. - Как это - ничего? Кто тут Дракула,
кто тут Князь Тьмы, итти его мать? - Никто. - Как это - никто? Кто теперь
моя дочь - вурдалак? - Ты сама этого захотела. Ты несешь такую же ответственность, как и я. Что я захотела? Чтобы моя дочь пришла из лесу с
кровью на лбу? - А ты хотела, - он повысил голос, - Чтобы твоя дочь до конца
жизни ходила со спермой твоего любовника на губах? - Рита притихла. - За
все надо платить, - сказал он, - Ты заплатила, по-своему и она заплатила, по-своему. И Владимир заплатил по-своему. Вот теперь и живите по-своему. Без
Владимира. А без меня вы и так обходились. - Теперь уже не обойдемся, - Рита
пьяно ухмыльнулась, - Теперь у нас у всех кровь на лбу. - Не драматизируй, ты
не Электра, - усмехнулся он, - Кровь легко смывается, простой водой. - Это ты
не валяй дурака! - Рита могла быть какой угодно пьяной, но глупой она никогда не была, - Ты помазал ее кровью! - она ткнула пальцем в Эвелину, - Ра¬ньше она балдела от наркоты, а теперь будет балдеть от своего папочки. Это я теперь не нужна. - И прекрасно! - злобно выкрикнула Эвелина, - Я тебе была нужна, чтобы твои мужики могли мусолить меня глазами, пока тебя ставили ра¬ком! - Рита побледнела, - Не лги, лахудра! Ты и сама умеешь крутить задом, не хуже меня! - Он смотрел на этих двух, очень похожих, женщин и понимал, что ничего не закончилось и ничего не могло начаться заново и никакая кровь
не могла смыть печати Евы на их лбах, зря погиб бедный Вовик, они всегда бу¬дут сражаться за ближайшего мужика и разбивать ближайшие яйца о свои лбы.
Но дело было сделано. - Хватит! - он прихлопнул ладонью об стол, едва сдерживая смех, - Вы совсем потеряли совесть, у нас, все-таки, поминки. - Через час Эвелина сладко спала на диване в объятиях Риты, Рита сладко спала, привалившись плечом к Берте, а Берта прикрывала всех общей шубой и курила, глядя на хозяина, в конце концов, у них больше никого и не было, кроме людоеда, сидевшего за столом, как у собак в вольере.
- Тебе понравилась охота? - спросил он. - Очень понравилась, - ответила Берта, - Этот выблядок заслужил свою судьбу. - Почему заслужил? - У него был один шанс уйти и 99 шансов умереть по-человечески, но он предпочел хватать за ноги Эвелину.- Только поэтому? - Не только, - А почему еще? - Потому, что все ее заслужили. - С некоторым замиранием своего каменного сердца, он начал понимать, что ту встречу в лесу, ему послала судьба. Ты тоже заслужила? - Да. - Чем? - Тем, что живу. Ты мало согрешила. - А ты много. Ну и что?
Что это меняет? Грех - это ложь, которую придумали люди, чтобы оправдать
свою тупость или свою злобность,
