Произведение «Кто видел в море корабли... (хроника одного экипажа)» (страница 39 из 44)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Повесть
Произведения к празднику: День моряка-подводника
Автор:
Читатели: 7227 +3
Дата:
«Кто видел в море корабли... (хроника одного экипажа)» выбрано прозой недели
27.05.2019

Кто видел в море корабли... (хроника одного экипажа)

командир неприязненно покосился на Анд-рея, но ничего не сказал и полез смотреть разруху. Передатчик, слава Богу, оказался цел, и Пашкины “маркони” через полчаса ввели его в строй. Цистерну придется заваривать в базе. Время 19.30. В 20.00 Шарый заступил на вахту.

             *Шары, поднятые до нока, - машины застопорены; приспущены на 1-2 диаметра от нока - самый малый ход; поднятые на ѕ высоты от мостика до нока рея - малый ход; поднятые до Ѕ высоты между мостиком и ноком рея - средний ход; спущенные - полный ход                                
                                                                                        22.05

                                                                                                            …Кого-то там клянут и в мать и в бога.                                                                                                                    .                                                       Тревога!  Аварийная тревога! -

                                                                                                                                                        (Е. Гулидов)

        Поговорили с механиком и тот ушел по отсекам проверять вахту. Качка расслабила половину экипажа. Свободные от вахты безучаст-ные к происходящему. завалились по койкам, углам и шхерам, На по-стах матросы стояли в раскоряку с мутными глазами, ухватившись обеими руками за поручни и трубопроводы - у кого что оказалось под рукой. Капанадзе ни за что не хотел уходить с мостика. Верхний ру-бочный люк прикрыли, чтобы не заливать центральный отсек.  Меня-лись вахтенные офицеры. На ходовую вахту заступал капитан 2 ранга Цыбешко.                - Боб, смотри, чтобы тебя там ветром не сдуло! – напутствовал его Шарый. Командир БЧ-2 был высок и худощав.                                        .    - А ты не закатись под щиты, - хохотнул всегда жизнерадостный Борис и, натянув поверх канадки прорезиненный химкомплект, полез по трапу наверх. Кулишин сменился, спустился вниз, мокрый с головы до пят, и ушел в свой первый отсек. Старшина команды трюмных мичман Гудимов собирал тряпкой потоки воды в центральном посту. Старпом маялся в неловкости перед бессменным на мостике командиром..       
 - Товарищ командир, давайте я вас сменю! Отдохните хотя бы пару часов!                                                                                                             -  Отстань, старпом, я скажу, когда надо будэт! Смотри, чтобы внизу все было в порядкэ. Постоянно провэряй с мэхаником вахту, чтобы никто нэ заснул в этой болтанке, у нас полкоманды таких морэманов, что только дэржис!                                                                              .                     В штурманской рубке с картой работал Петров. Штурманенок Рашников, утомившийся и укачавшийся, дрых тут же на диванчике. Штурман щадил своего молодого коллегу. В центральном посту появился доктор.                                                                  .                            .                  -  Николай Иванович, а ну-ка пройди  по отсекам, взбодри народ. Может у тебя есть таблетки от качки, раздай особо нуждающимся, - тут же приспособил доктора “Шмага”.                                .                             
 -  Это мысль! Сейчас мы из них моряков сделаем, - доктор с картонной коробкой с аэроном пошел по отсекам  Из рубки химика высунулся новый начальник службы вместо Сашки Крапивина – Арменак Саркисян. Смуглое лицо с национальной грустью в глазах, кудрявые, барашком, волосы. Прямо - Советский союз в миниатюре, а не экипаж!                         
 -  Ну ты там как, Арменак? – подмигнул ему Шарый.                                
- Терпимо, -  без энтузиазма отозвался химик. Давно не видели только ″артиллериста”. Наверное, давит подушку, хлебнувши морской романтики  с качелями пополам. В 22.00 вахтенные из отсеков доложили, как обычно – отсек осмотрен, замечаний нет! ... ..                                    В 22 часа ноль 5 минут, среди относительной тишины, скороговоркой тревожно замигала лампочка на переговорном устройстве! Срывающимся на фальцет голосом лейтенанта Творожина из восьмого отсека по “Каштану”  донеслось:                                        .                    
- Центральный! Аварийная тревога! Пожар в восьмом отсеке, горит станция турбогенератора правого борта!!! – и отсек отключился..          - Восьмой! Восьмой! – восьмой молчал.                                                   
 - Мостик! Пожар в восьмом отсеке, горит станция турбогенератора правого борта!  .                        .                                                                  - Есть! Объявить аварийную тревогу! Докладывать обстановку! – тан-гентой звонка Гудимов подавал по кораблю сигнал аварийной тревоги – дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь! Сколько эмоций он вызывает у всех, кто на корабле слышит его не первый раз.  В сознание мгновен-но проникают тревога и ожидание. Пока не объявят, что случилось и пока не разберутся!  С первого раза этого состояния не понять!                         - Пульт! Донцов, доложи, что там? - Шарый запрашивал пульт ГЭУ  в восьмом отсеке.                .                                                                            - Станция турбогенератора!  Она еще горит… дыма много, дышать нечем, включаемся в средства! - и далее звуки речи стали невнятными. Наверное Донцов включился в дыхательный аппарат. Что-то пытался кричать с пульта управления командир дивизиона Слава Соломин, но что именно разобрать не удалось. Электрическая нагрузка с турбогенератора “упала” на аккумуляторную батарею, мигнули лампы освещения. Из восьмого по включенному “Каштану” были слышны звуки, похожие на гудение электродуговой сварки, шипение и крики. Вахтенные не отзывались. Они боролись с пожаром. Боролись за свою жизнь и за жизнь корабля.  А всего три минуты назад ничто не предвещало беды…Воздушные компрессора пришлось остановить – не хватало электрической мощности. Запас воздуха высокого давления всего-то тридцать процентов! А подводная лодка без воздуха высокого давления – груда металла. С мостика кричали:                                                .  - Центральный! Доложить обстановку! – неизвестность хуже всего. Но докладывать было нечего. Восьмой не отзывался. Из девятого  матрос Фархутдинов через маску дыхательного аппарата сообщил, что отсек сильно задымлен, поскольку оказался открытым клинкет вытяжной вентиляции в сторону аварийного. Есть пострадавшие, с ними врач Ревега. Он тоже оказался в девятом. А где механик?      .                               - Центральный! Пожар в шестом отсеке, горит электродвигатель циркуляционного насоса! – доложил из шестого старшина Миронюк. Шестой отсек – реакторный! - Ничего - потушим! - заверил опытный спецтрюмный.                                                                                .                - Центральный! Я бросаю аварийную защиту реактора! – наверное со-рвал с себя маску управленец Донцов, чтобы доклад его был слышен. Зачем ты снял маску, Коля? - и снова из громкоговорителя, включенного на восьмой, были слышны звуки аварии – шипение, стуки, гудение еще работающих механизмов  и неразборчивые крики. И вдруг кто-то с пульта, хрипя и задыхаясь, с натугой донес совсем неожиданное и ужасное:    - Кончается кислород! Больше нету… про…щайте, ребята. Не поминайте ли…, -  и всё! - в центральном посту оцепенели, -          .                           - Как – прощайте?  Как – всё? Что там происходит? Как им помочь?
    - Мы остались без хода! Мостик! Сбросили аварийную защиту реакто-ра правого борта! - вниз спустился командир Капанадзе. Он пытался сам связаться с восьмым, но у него ничего не получиось. Пергамент, напялив на себя штормовку, полез на мостик. Открывали рубочный люк, сверху хлынул поток воды и в центральном  опять загуляла река.                                      .                             
 - Потушен пожар в шестом отсеке! - доложил из реакторного Миронюк.                                                   
 - Добро! -  огромный корабль, оставшийся без хода, бешено и беспо-рядочно мотало гигантскими волнами. Кораблю нужен ход! Нужно держать носом на волну!                                                                               
 - Ну что там у вас? - запрашивал Капанадзе  восьмой отсек. Оттуда что-то отвечали, но разобрать было невозможно.          .                            - Может дать туда ЛОХ*? –  спросил командир.          .                                  
- Фреон в аварийный отсек давать нельзя, мы не знаем все ли там включились в изолирующие противогазы, - заметил Шарый и подумал -  а кто не включился, тот уже отравился угарным газом. Старший на вахте, командир группы электриков, лейтенант Творожин через маску пытался что-то доложить, но разобрать было невозможно. Анисин был в десятом, но попасть ни в девятый, ни в восьмой он уже не мог –переборки задраены  - Фреон в восьмой давать нельзя! – повторил Шарый. .                                                        
- Центральный, обстановку докладывайте постоянно! – что доклады-вать-то? Предположения?  Реальность хуже некуда - хода нет, шторм крепчает, в перископ уже виден отвесный скалистый берег и бешеный прибой. Несколько минут прошло в томительном ожидании докладов из восьмого отсека. Шарый опросил по связи все остальные. Кроме восьмого, девятого и шестого обстановка была нормальной. Седьмой, турбинный, запаривало.Тумблер “Каштана”  постоянно включен на восьмой и оттуда были слышны приглушенные крики и стук. Наконец, удалось разобрать:                                          .                                                
- Потушен пожар в восьмом отсеке! Станция обесточена! - надо вентилировать, чтобы спасти людей, которые, возможно, не успели включиться в дыхательные аппараты. Собрали систему вентиляции и запустили вдувной и вытяжной вентиляторы.                                    .                          
В центральном посту появился густой запах гари.  Минут через два-дцать снарядили аварийную партию. В нее вошли Андрей Шарый,  как старший, химик Саркисян с прибором контроля газового состава, мат-рос – санитар Верховских и трюмный Шмаков. В аварийном отсеке, залитом пеной системы пожаротушения и закопченом сажей пожара, обнаружили грязных и чорных от копоти лейтенанта Творожина с вы-вихнутой рукой и старшину команды электриков Свистунова в обожженной до лохмотьев робе, обессиленно сидевших на палубе отсека прямо в луже огнегасителя. На пульте энергетической установки, неловко завалившись с бокового кресла к приборному щиту, лежал ко-мандир  дивизиона Слава Соломин. Он был в изолирующем аппарате и Шарый пытался нащупать пульс по сонной артерии. Но пульса не было. Неужели конец…? Донцов без дыхательного аппарата сидел в кресле, упав лицом на панель управления. И  он тоже не ды-шал…Лисицын был в маске изолиру-ющего противогаза, но в ступоре и от стресса никак не хотел ее снимать. Содрали силой.              . .                                                                .    - Ввести реактор левого борта не могу – он в йодной яме… Выработка… ИП-46… ИП-46…, - взгляд его ошалелых глаз шарил по при-борам, - я не могу, не могу…  Да пошли вы все!                                  
- Все  ты можешь, Тимоша, можешь, - тормошил управленца Шарый, - командуй Миронюку и своeму КиПовцу*– пусть снимут конечные вы-ключатели

Реклама
Реклама