Настины слова точили душу Шарого сильнее ее отъезда. Он не понимал, что этот экспромт – обычное проявление женского характе-ра – в сердцах, под злую руку свалить в одну кучу все проблемы. Он не догадывался, что это, не осознанный до конца, отзвук ее внутрен-них переживаний, о которых он, занятый службой, никогда даже не подозревал.
Дорогой мой…
Там в туманы кутаются скалы, Там с тревогой ждут у берегов,
Женщины особого закала –верные подруги моряков…
( Г. Цветков Женам подводников.)
“Икарус” увозил Настю из городка. Навсегда или как? Мелькали знакомые до боли пейзажи - порыжевшие сопки, тундра, наверное еще с грибами и ягодами. В городке оставались подруги – Тамара Маркова со своей Дарьей, Катя Лисицына, Наталья с Инночкой, Соня Рашникова, Анжела…Докторова жена, а теперь вдова, Оксана, с доч-кой. После всего и со своими проблемами. Они никуда не уехали. И Андрей… Обида еще остро давала себя знать. .
- Так я ему нужна. Была бы нужна – побежал бы следом. Но он остался, а я… уехала, - эта мысль не давала покоя… и мысли, мысли. Пассажиры в автобусе весело переговаривались, два лейтенанта открыли бутылку водки и украдкой, стесняясь, разливали в раскладные стаканчики. Наверное отпускники. Отпуск здесь всегда событие долгожданное и потому радостное.. На Севере уже дождливая осень, а на Юге бархатный сезон. Лупоглазый карапуз с колен соседки тянулся к яркой пуговице настиного плаща, норовясь открутить. Что же будет дальше, мучила Настю мысль, так и не дав за все сто километров пути до аэропорта в Килп - Ярве вздремнуть. Билет с трудом, но удалось приобрести. До вылета оставалось еще три часа. Неуютный барак эаропорта на военном аэродроме, мелкий моросящий осенний дождь усугубляли настроение и вскоре от тяжелых мыслей стало совсем невыносимо. .
- Боже, что я делаю? Зачем все это? Что я скажу Алешке, он же спросит – где папа, пришел ли он с моря, сколько шоколадок привез? Он ведь большой уже, Алешка. А мама… Что мама? Мама многого не понимает. Зачем? – возбуждение нарастало, мучили сомнения и вдруг вспыхнула мысль: .
– Ведь я его, фактически, бросила! Оставила в беде. Одного! Как же я? Как я могла? - Настя, бросив дорожную сумку, ходила кругами по аэропортовской площадке со своими мрачными мыслями среди весе-лых отпускников. Наконец, решение пришло. Она решительно сдала свой билет к радости очередного безбилетника, схватила сумку и бросилась на стоянку такси. Рыжий парень, таксист, согласился подкинуть в Западную Лицу за пятьдесят рублей – за туда и обратно. - “А кого я из вашего захолустья, да еще вечером, возьму?” - и болтал всю дорогу… Если бы Настя отвлеклась от своих тяжелых мыслей, она многое бы узнала из трудной и опасной жизни таксистов. Cколько нужно за смену сдать выручки и сколько отстегнуть слесарям за ремонт. Но Настя не слушала его, занятая своими мыслями, а потому так ничего и не узнала. Дверь квартиры Шарая открыла своим ключом и застала Андрея лежащим на диване в кителе и брюках. На полу перед диваном стояла початая бутылка водки. Он вскочил и она увидела его небритые щеки, воспаленные от бессоницы глаза, его не-доумевающий взгляд и слегка дрожащие руки.
- Андрюша, милый, прости! – Настя заметила его повлажневшие глаза, от внезапного волнения дыхание перехватило и она в порыве бушующего раскаяния бросилась к нему на шею, не сдержавая внезапно хлынувших слез. . . - Родной мой, я тебя никому не отдам, никому! Слышишь? Прости меня, прости! – слезы ее катились по его небритым щекам и скатывались за шиворот грязного кителя, еще пахнувшего корабельным пожаром, - я сейчас что-нибудь приготовлю. Я сейчас! Сейчас… А китель сними, я проверну его в машине, - тормошила она застывшего перед нею мужа. Когда перед стиркой Настя освобождала карманы андреева кителя, она нашла в нагрудном, слегка помятую, свою еще студеческую фотографию, где она снята с капризно вздернутыми губами, но с детским открытым и наивным вопросом в глазах – что ждет меня впереди…? С надписью на обороте: - “Родной мой, я всегда рядом во всех твоих штормах! И с тобой, любовь моя, никогда ничего не случится!” .
ЭПИЛОГ .
Постигая законы помалу, спотыкаюсь порой на бегу,
Понимать вроде все понимаю, Но простить - ну никак не могу…
(Е. Гулидов)
Случилась беда, а лодка была у причала. Погиб матрос. Сидел над открытой аккумуляторной ямой, вдруг искра, взрыв и - готов! Конечно, гремучая смесь – воздух с водородом! Аккумуляторная батарея старая и “газует”. Рано утром дежурный по живучести капитан-лейтенант Анисин доложил заместителю флагманского механика Калисатову, что на этом корабле не работает газоанализатор контроля содержания водорода. И запись в журнале дежурного по живучести о неисправном приборе, как назло, сделал. Заместитель флагманского механика Калисатов бегло пробежал глазами по страницам и расписался. А к обеду – ЧП. Борис Аполинарьевич, еще до прибытия компетентных органов, вызвал “черного Аниса” к себе и, заговорщически подмигнув, предложил заменить лист со своей подписью в журнале дежурного на другой, где его подписи не было. Вместе и заменили. Но на этот раз Калисатову не поверили, несмотря на то, что его подписи не было нигде. Доказательством был сам Анисин, который по известным причинам не мог соврать компетентным органам.. Калисатова сняли с должности и определили в штаб флотилии сверх штатного расписания. А он уже примерял на себя должность флагманского механика вместо зря снятого Хапова. Командир дивизии капитан 1 ранга Караваев, получил, наконец, звание контр - адмирала. Цена погон с зигзагами, правда, была высоковата, четыре жизни - доктора Ревеги, комдива Соломина, управленца Донцова, матроса Большакова и снятые с должностей офицеры. Шарого вызвал к себе начальник политотдела дивизии Каретников. С чего бы это? Редкий случай! Обычно приглашали в преддверии крупного “фитиля”! - Андрей Викторович, - начал начПО, когда Андрей сел на стул напротив - я слышал, вам не нравятся порядки в нашем флоте? . - На нашем флоте мне не нравятся беспорядки, - с вызовом ответил Андрей и подумал, – наверняка “артиллерист” накатил. Резануло слух – “в нашем флоте”, моряки так не говорят! – Каретников слегка опешил. Спросить – какие, нарвешься на правду - матку. Тогда что? Помолчал. - Мы тут подумали насчет вашего продвижения, товарищ Шарый. Аттестации у вас хорошие и вы уже опытный инженер - подводник, но вот, правда, последняя авария…, - Андрей с трудом сдержался чтобы не ляпнуть, - “теперь я уже точно знаю, откуда берутся аварии…” Они подумали… А о чем они подумали, когда погибали Ревега, Донцов, Соломин и Большаков? О соцсоревновании? – Шарый до боли сжал под столом кулаки, скулы непроизвольно свело, но он промолчал.
- Знаете, не совсем все от нас зависит. Некоторые сведения из вашей биографии…, - сказал Каретников и закурил, - курите, - предложил он, - ну, вы знаете, как у нас строго с мандатной комиссией. Вот ваши дед и прадед…
- Да, насколько я знаю, дед был офицером царской армии и командо-вал ротой на фронте до 1917 года. Брусиловский прорыв… А в граж-данскую, с 1919 в Красной Армии, полковым командиром. А пра-дед…Но это их биографии. Не моя. А в чем дело? Начинается граж-данскаявойна? ....
- И репрессирован в 38-м? - не заметил шпильки Каретников. Или сделал вид, что не заметил. .
- Да, но реабилитирован в 56-м! - Шарый еще не понимал…
- А его отец, полковник Иван Шарый, служил в Белой армии, кажется у Врангеля? - Да, но я знаю это очень смутно, - начПО в продолжительной паузе барабанил пальцами по столу. Знаю, что не хотел бежать из России с белыми за границ, по призыву Раи Землячки сдался и был расстрелян. Хотя обещали... амнистию … . - - Знаете, товарищ Шарый, вам нужно подумать, где бы вы хотели служить. Может на берегу? Выслуга у вас большая, в тридцать шесть… Вы ведь на лодках - то уже 14 лет! Год за два… .
- А почему вдруг возник этот вопрос? Напротив, я хочу служить на подводных лодках… И еще, Аркадий Борисович, я считаю, что настоящий флот на самом деле – корабли и те, кто ими командует, а армия - это комбаты, - дерзко, невпопад, но с явным вызовом заявил Шарый и про себя подумал – к чему это я? Наверное – штабы достали. Каретников не отреагировал на вызов, глубоко задумался, догоревшая сигарета жгла ему пальцы и пауза затянулась. Потом НачПО долго задумчиво вминал окурок в пепельницу и закашлялся. - Времена сейчас такие, товарищ Шарый, времена… - наконец неопределенно сказал он, - вы свободны, - начальнику политотдела боль-ше нечего было сказать Андрею… Шарый вышел. Как не сдерживался, а все же разволновался…. На причале прохладный сентябрьский ветерок остудил его пылающую голову. По заливу в синей туманной дымке в море торопился красавец - эсминец, острым форштевнем разрезая серую водную гладь, оставляя за кормой пенистый кильваторный бурун и все земные заботы и проблемы.
– В море все как - то яснее и проще, - подумалось Шарому. С плавбазы мимо него строем шел его экипаж готовить корабль к очередному автономному плаванию. Далеко. В Атлантику.
Североморск – Черновцы – Киев 2010 - 2015
___________________________________________________
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+