ГОДЫ ЖИЗНИ

сдать экзамены и он приехал домой на каникулы. За счет моей стипендии купил себе гитару. В институте стоял вопрос о его отчислении. Отец поехал в Таллинн и договорился с ректором института, что ему, как сыну погибшего на фронте (см. «Детство и школьные годы»), разрешили еще одну попытку осенью, а если не удастся, остаться на второй год. Фима не смог сдать задолженности, а оставаться на второй год ему не позволяла его гордость. Он покинул институт и поехал домой в Киев. Я проводил его на вокзале. Как всегда он ехал через Ленинград. Денег у него было почти в обрез на дорогу. В Киеве он не появился. Родители были в страшной панике. Они звонили нашим родственникам в Ленинград, но он у них не появлялся. Через пару дней он позвонил из Ленинграда и сказал что он в городе на вокзале, но у него нет денег. Мама сказала, что вышлет ему на главпочтамт до востребования, но чтобы он зашел к нашим родственникам. Сама мама тут же выехала в Ленинград. За это время он появился у родственников в ужасном виде. В городе было наводнение и его ноги были по колено в воде. Его накормили, подсушили. Хотели задержать у себя, но он все же ушел. Мама с вокзала поехала прямо на главпочтамт и у окошка до востребования встретила Фиму. Забрав его к родственникам, она привела его в порядок и затем пошла в местный военкомат и договорилась, что его возьмут в армию из Ленинграда. Так для Фимы окончились студенческие годы и начались армейские. Он прослужил два года на Кольском полуострове, затем поступил в Ленинградское училище военных сообщений, которое окончил в 1960 году. В этом же году он женился. Так всю жизнь он прослужил профессиональным военным. Наши пути окончательно разошлись. Мы виделись теперь очень редко. Не знаю, как сложилась бы его жизнь, если бы он закончил институт. Кто-то из «великих» сказал, что история не терпит сослагательного наклонения. То же самое относится к человеческой жизни. Фима прожил свою жизнь так, как она сложилась и был по-моему счастлив. Добрая жена, хорошие дети (два сына), трое внуков. На службе и на работе (уже в отставке) он пользовался большим уважением своих коллег.

2.3. 1955-1958 ГОДЫ

2.3.1. Новое общежитие в Лиллекюла.

С осени 1955 года нас перевели в новое общежитие в пригороде Таллинна Лиллекюла - Цветочная деревня. В отличие от старого общежития здесь условия обитания были более комфортные. Все размещались в трехместных комнатах, а не в общих залах. Я поселился вместе с Марком Рабиновичем и Бронькой Карповым. В этой компании мы прожили до самого диплома.
Комната была достаточно уютная, имелся минимум необходимой мебели. Общими были кухня, туалеты, душевые. На кухне стояло пару электроплит, которых явно не хватало на всех желающих. Поэтому многие готовили в своих комнатах, на что не были рассчитаны предохранители на распределительных щитах. Постоянно перегорали «пробки». Для восстановления электроснабжения применялись самые невероятные «жучки». Однажды, проходя мимо щитка, я услышал гудение. Открыв щиток, увидел в одной из пробок торчащий ключ от комнаты, совершенно раскаленный. Фотография этого щитка попала в нашу факультетскую сатирическую газету «Рында». Кстати, эта газета  пользовалась огромной популярностью и ее шуток и карикатур побаивались не только студенты но и администрация.

2.3.2. Вечерние «оргии».

В описываемое время лекции у нас бывали как в первой половине дня, так и во второй. Обычно возвращались поздно вечером домой, когда попасть в какую-нибудь столовую было невозможно. На наше счастье по дороге мы проходили мимо овощного магазина, работающего достаточно поздно. Там мы делали постоянно «стандартные» закупки - сало, картошку, лук, кислую капусту, постное масло. Потом дома жарили огромную «артельную» сковороду картошки на сале, делали салат из кислой капусты с луком и постным маслом. Затем начиналась вечерняя «оргия», где мы подобно древним римлянам, наедались «до истомы», возлегая на кроватях. «Оргии» заканчивались чаепитием из такого же огромного «артельного» чайника. Весь этот «артельный» инвентарь был нам передан по наследству от старших студентов, которые проходили военную службу еще на военных кораблях, и там «каким-то образом» стали его владельцами. Надо сказать, что этот чайник сопровождал нас в наших поездках на целину и служил верой и правдой. На его боках были выцарапаны названия всех городов, где мы побывали. Об этом ниже.  
Наша комната, несмотря на ее ограниченные размеры часто становилась местом праздничных застолий всей нашей группы. Как ни странно, места всем хватало.

2.3.3. Свойства алкоголя

В общем был я человеком непьющим, вернее малопьющим, так как совсем не пить, живя в общежитии, было просто невозможно. Мои ребята знали, что водки я не пью, могу выпить немного вина. Однажды мы съехались после летних каникул и решили отметить встречу. Главным «вкладчиком» в это мероприятие был Ленька Кривов, который из деревни привез самогон и великолепно приготовленное вареное мясо, отличную закуску. Мы договорились сесть за стол через пару часов. У меня были еще дела в институте и я уехал. Когда я возвратился вся компания была уже за столом. Увидев меня в окне, они налили в стакан самогона и «закрасили» его портвейном. С первым тостом я выпил этот стакан. Уже в процессе я почувствовал что-то не то. Ребята с интересом наблюдали за мной. У меня закружилась голова и неумолимо потянуло на койку. Я лег и тут на меня буквально навалилась разговорчивость. Я непрерывно рассказывал какие-то истории. При этом я понимал, что это пьяная болтовня и надо как-то остановиться, но ничего не мог поделать. Тогда я просто встал и отправился в городскую баню, в парилку. Через час вышел оттуда трезвым человеком.
Второй раз я подвергся благотворному влиянию алкоголя. Это было перед Новым Годом. Наша группа отмечала его в женском общежитии. Я идти не собирался, так как у меня была повышенная температура. Неожиданно в нашей комнате появились девушки и почти силой потащили меня на встречу Нового Года. Там среди прочих напитков была украинская «Горілка з перцем». После некоторого злоупотребления ею я сильно вспотел и утром вышел на свежий воздух полностью здоровым. Попробуй теперь утверждать, что алкоголь - яд.

2.3.4.  «Чайка».

Наш факультет славился художественной самодеятельностью. На факультетские вечера толпами валил народ. Были у нас хорошие певцы, декламаторы, танцоры. Руководителем танцоров был один очень увлеченный человек, фамилию не помню, который, бродя по улицам, в уме проигрывал различные движения, композиции. При этом он все это воспроизводил сам. Прохожие от него шарахались, как от чумного. Среди певцов славился Э. Минский из нашей группы. Основной его репертуар - лирические песни, производившие впечатление на «лучшую половину». Но главным козырем вечеров был наш эстрадный оркестр. Его «визитной карточкой» была популярная песня «Чайка смело пролетела...». На пюпитрах оркестрантов были прикреплены вымпелы с изображением чайки. Силуэт чайки срисовали с занавеса МХАТа. Я сейчас не помню всех участников оркестра, назову только некоторых. Это, конечно, уже упомянутое трио «Братьев Вошкиных» - гитары, контрабасист с музыкальной фамилией Гриф, Аркадий (кличка Рыжий), игравший кажется на скрипке. Помню лицо аккордеониста, но имя забыл окончательно (кажется, Кох). Оркестр всегда начинал бал с традиционного вальса - «Чайки». Зал охотно подпевал, так как это хорошо соответствовало нашим романтическим «морским» чувствам. Пели также на мотив «Песенки фронтового шофера» наш неофициальный гимн факультета - «Балтику из трюмов мы качали, выжимали из своих рубах....».    

2.3.5. Целина

В 1954 году в СССР развернулась огромная компания  по освоению целинных и залежных земель. Тогда впервые прозвучала невероятно распространенная песня «Едем мы друзья в дальние края». В 1954-1955 годах в основном распахивались новые земли и проводилось первоначальное их обустройство. К лету 1956 года поспевал уже первый целинный урожай. Урожай был для условий Казахстана и Алтая очень хороший, а объем посевов был настолько велик, что не могло быть и речи, справиться с уборкой силами вновь организованных совхозов. ЦК ВЛКСМ обратилось с призывом к комсомольцам и к студентам, поехать на уборку урожая на целину.
Сдав очередной экзамен весенней сессии, теоретическую механику, я пошел в киоск и купил «Комсомольскую правду», в которой и прочитал этот призыв. Тут же зашел в комитет комсомола и подал заявление для поездки на целину. В нужности и полезности этого дела у меня не было никаких сомнений. Потом пошел  к ребятам из своей группы и начал агитировать себе попутчиков. Согласилось всего несколько человек (Марк Рабинович, Лева Иванов, Эдуард Минский, Леня Савченко). Через несколько дней в институт приехал представитель Акмолинской области вербовать желающих. Он напирал в основном на красоты края, на возможность охоты, рыбалки, но меньше говорил о трудностях и особенностях работы на целине. Надо сказать, что выступление агитатора было малоуспешным. Всего из института согласились поехать 125 человек.
Я позвонил родителям и сообщил, что еду на целину, но обещал, что перед учебным годом заеду на пару дней домой. Родители были очень огорчены. Кроме того их пугала эта неизвестная обстановка.  

2.3.5.1. Дорога в Казахстан

Мы ехали на целину в товарном эшелоне. Был образован штаб всего отряда во главе с секретарем парторганизации нашего института Августом Августовичем Шмидтом. Кроме 125 студентов нашего института ехали студенты педагогического института и Тартуского университета, а также группа молодых рабочих из Нарвы. Всего 800 человек. Все ехали в Есильский район Акмолинской области, но в разные совхозы. Политехники ехали в совхоз «Заречный».
Мы начали обживать вагоны. На нашем был сразу нарисован большой якорь, чтобы ни у кого не было сомнения, что едут корабелы. В каждом вагоне было 4 полки на всю ширину вагона. На каждой полке в повалку помещались 10 человек. Поверх насыпанной соломы постелили свои одеяла и постель была готова. Такие «буржуазные» излишества, как туалет и умывальник отсутствовали. Воду в бидонах набирали на вокзалах, там же пользовались туалетом.
При острой необходимости решали свои личные проблемы на ходу, через открытую дверь, которая целый день была настежь. При остановках на разъездах - девочки направо, мальчики налево (по специальному решению штаба). С нами ехал вагон-лавка, в котором продавались хлеб, консервы, сахар, макароны и т.п. В лавке было невероятное количество воблы и весь эшелон провонялся ее запахом. Никто не мог поверить, что я не люблю воблу и на меня смотрели, как на ненормального, что я ее не ем. Покупали мы продукты, конечно, на стоянке. Команду на отход поезда подавал горнист из штабного вагона. Была нарисована карикатура в поездной стенной газете под названием «Злой мальчик». На ней был изображен трубящий горнист, а из кустов со спущенными штанами выскакивали «засидевшиеся». Никакой печки в вагоне не было по соображениям безопасности. Поэтому чай, единственную теплую пищу в дороге, мы приготавливали в маленьком самоваре, раздувать который было одно удовольствие, стоило его лишь