ГОДЫ ЖИЗНИ

Победы (Выйт). На ней находились здание ЦК Компартии Эстонии, Русский драматический театр, гостиница и ресторан «Москва» и знаменитейшее кафе „Таллинн“. Рядом размещался оперный театр Эстония и эстонский драматический театр имени Кингисеппа. Совет Министров Эстонии находился в дворцовом здании у подножья Длинного Германа на Вышгороде. С Вышгорода открывался великолепный вид на Финский залив, Таллиннский порт, на пригороды Кадриорг и Пирита. До этих мест мы добрались не сразу.
Не только старина города удивляла нас. Весь быт эстонской столицы очень отличался от жизни в Киеве. Прежде всего другими были магазины, столовые, кафе, рестораны. В них был больший выбор товаров, особенно молочных, чистота, уют, вежливое обслуживание. В то время нам казалось непостижимым, что утром до открытия магазина к его дверями подвозились ящики с молоком, сметаной, кефиром, простоквашей и они спокойно дожидались открытия магазина, без того, чтобы кто-нибудь стащил бутылку. Для Киева с его дефицитом продуктов это было невозможно представить. Удивляли нас и стаи диких голубей на площади Победы, которые охотно принимали корм с рук у людей. В Киеве тогда диких голубей почти не было.  

2.1.2. Вступительные экзамены

Для подготовки к экзаменам нам предоставили места в общежитии по адресу ул. Кохту 4. Об этом общежитии я подробно расскажу ниже. Мы с братом Фимой поступали на разные факультеты, он на строительный, а я на судостроительный. В комнате, куда нас поселили было вместе с нами 8 человек. Хотя мы были конкурентами друг другу (например конкурс на мой факультет составлял 8 человек на место), но отношения между нами были дружескими, все старались помочь друг другу.
Среди наших соседей были четверо из Эстонии, трое из Украины и один из России. Из Эстонии трое ребят были из г. Раквере (Герман Попенов, Вова Вавренюк и Олев Пунане). Герман поступал со мной вместе на кораблестроительный, а Вова и Олев - на судомеханический. Еще один эстонец Олев (фамилию не помню) поступал в Ленинградский Холодильный институт, но сдавал в Таллинне вступительные экзамены на эстонском языке. Олев был типичным хуторянином. Он совершенно не ориентировался в городской жизни. Я помню, мы устроили ему экскурсию в зоопарк, в котором он ни разу не был. Надо было видеть тот неподдельный восторг и удивление, которые Олев проявил возле клетки льва. Единственным представителем России был Леня Кривов из под Пскова. Он тоже экзаменовался на мой факультет. Кроме нас с братом Украину представлял Вова Игольников из Жмеринки - несколько странный парень с лирическими печальными глазами. Он оказался единственной жертвой конкурсного отбора в нашей комнате. Когда мы его провожали на вокзале, он рыдал как ребенок. Дальнейшую его судьбу я не знаю.
Хотя мы с братом сдавали экзамены в различные сроки и по разным предметам (по разным факультетам), но первый письменный экзамен по русской литературе все сдавали вместе в большом актовом зале института. К нашей общей радости тема сочинения оказалась той же, что и на экзамене на аттестат зрелости - Образы помещиков в поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души». Мы оба довольно быстро написали черновики сочинения, а затем переписали их начисто. Желая действовать наверняка, решили проверить чистовики друг друга на грамматические ошибки. Я обнаружил у брата спорную ошибку и мы начали обсуждать с ним этот вопрос. Заметив, что мы разговариваем, преподавательница, принимающая экзамен, подошла к нам и сказала, чтобы мы сдавали свои работы. Пришлось мне на ее глазах взять мой чистовик у Фимы, а ему отдать его. Это ее насторожило и она у брата в работе сделала пометку - «галочку» красным карандашом, а на моей работе написала «Работа написана сугубо одним человеком!». Можно представить наше разочарование. Такой провал на первом экзамене! Стоило из-за этого ехать почти за 2000 км от дома. Мы вернулись с экзамена совершенно подавленными и просто легли спать, чтобы не думать о последствиях.
Фима сдавал следующий экзамен, русская литература устный, на один день раньше меня. Получил пятерку, а по письменной работе - четыре. Это меня несколько успокоило, хотя опасения о моей работе оставались. На следующий день я отправился на устный экзамен. На разных аудиториях были вывешены списки тех, кто должен сдавать в данном помещении экзамен. Рядом с фамилиями были проставлены оценки за письменную работу. Обойдя все аудитории, я не нашел себя в списках. Для себя сделал вывод, что я провалился и не допущен к следующему экзамену. Несмотря на это решился все же зайти в первую попавшуюся аудиторию. Там принимала экзамен та же преподавательница, которая отобрала у меня сочинение. Я невинно сказал ей, что не нахожу себя в списках и не знаю, в какой аудитории сдавать устный экзамен. Она спокойно ответила, что если меня нет в списке, значит мою работу еще не проверили. Я могу сдавать в этой же аудитории. Попалась мне сложная тема, которую я, правда, неплохо знал - «Критический реализм в русской литературе 19 века». Ответил на пятерку. «Приходите после экзаменов. Я проверю Вашу работу»,- сказала преподавательница. Явившись после обеда, я застал несколько человек таких же «страдальцев». Составили список ожидающих, моя фамилия была первой. Ожидание было мучительным. Наконец меня вызвали в аудиторию. Дама потребовала у меня зачетку и поставила «хорошо». «Работа хорошая, без ошибок. Можно было поставить пятерку, но Вы разговаривали!». А я был несказанно рад этой четверке. В Киеве это был бы верный провал.
Остальные экзамены я сдал достаточно легко. По немецкому мне попался для перевода текст, хорошо знакомый из школы. Поэтому я даже гордо отказался от словаря. Математика прошла для меня совсем незаметно, если не считать того, что я иногда «пугал» преподавателя украинскими терминами. Некоторые приключения были на экзаменах по физике и химии. Экзамен по физике проводился в большой физической аудитории. За огромным столом сидели два преподавателя, которые принимали экзамен раздельно. Один был постоянно улыбающийся, другой - мрачный и угрюмый. Я хотел, конечно, попасть к улыбающемуся. Как только он освободился, я поднял руку. Но одновременно со мной вызвался отвечать другой абитуриент, которого и пригласил «улыбающийся». Мне пришлось сдавать «хмурому». Билет мне попался со знакомой темой - давление света, опыты Лебедева. Я бодро начал рассказывать. «Хмурый» отвернулся к окну и никак не реагировал на мой рассказ. Я окончил ответ - никакой реакции! Начинаю рассказывать все сначала. Снова молчание. Тогда я громко говорю: «Я закончил!». «Хмурый» берет зачетку и ставит «отлично». Позже, уже будучи студентом, я узнал, что принимал у меня экзамен ассистент О., который плохо говорил по-русски. Наверное он ориентировался по бодрости изложения. На каждый экзамен абитуриентов разбивали на группы, для каждой из которых назначалось время начала экзамена. Опоздание в течение часа не считалось большим «преступлением». Поэтому большинство ребят старались прийти как можно позже, чтобы еще немного «надышаться» знаниями. Я же еще со школы привык сдавать экзамены одним из первых, чтобы быстрее освободиться от ожидания. На свой последний экзамен по химии я явился с самого утра. Кроме преподавательницы никого не было. Вытянув билет, сел его обдумывать. «Химичка» попросила меня выглянуть в коридор, нет ли еще кого-нибудь из студентов. Коридор был пуст. Я подготовил ответ и пошел отвечать. После того, как я закончил, меня снова попросили проверить в коридоре наличие ожидающих экзамена. Снова пусто. И тут от нечего делать «химичка» стала гонять меня по всей химии. Вопрос следовал за вопросом, но нигде она не могла обнаружить слабину. Наконец ей это удалось - я не помнил состав оптического стекла. На этом «допрос» закончился и она мне поставила «отлично». Снова просьба посмотреть в коридоре и снова никого. Так я и ушел, не встретив никого из моих «конкурентов».
Итак, я из 30 возможных набрал 29 баллов и уже не сомневался в зачислении на факультет моей мечты. Фима набрал 23 из 25 и тоже был зачислен в студенты на строительный факультет. Мы сразу позвонили родителям в Киев. Мама потом рассказывала, что ее в доме называли мать-героиня. Ведь оба сына стали студентами. До начала занятий оставалась неделя и мы принялись активно осваивать Таллин и его окрестности. Впервые мы побывали на побережье залива в Пирита - великолепном курортном месте с морем, соснами, дюнами и невероятно белым песком пляжа. С этой поры Таллинн стал нашим любимым городом, правда, без потери киевского патриотизма.

2.1.3. Наши пути с братом расходятся.

После окончания приемных экзаменов нам предоставили уже постоянные места в общежитии. Так как мы с братом относились к разным факультетам, то и поселили нас в разных общежитиях. Его на улице Лай 5, а меня на той же Кохту 4. Впервые за 12 лет мы  не ночевали в одной комнате. Соответственно появлялись новые привязанности, новые знакомства. Хотя мы виделись почти каждый день, но время проводили все больше и больше с новыми приятелями. Я думаю, что это в значительной мере определило судьбу брата, который был вынужден покинуть институт и уйти в армию. Но ни он ни я не могли тогда предвидеть всех последствий и мы с азартом «вгрызались» в новую студенческую жизнь. Для начала нам была определена стипендия в размере 290 руб на человека. Для сравнения пара туфель стоило 104 руб., а 100 гр вареной колбасы - 1 руб 60 коп.

3.1.4. Все начинается с колхоза.

1-го сентября всех новоиспеченных студентов собрали в актовом зале института, где торжественно был открыт учебный год исполнением гимна студентов «Гвадеамус» на латыни. Впервые я увидел студентов в традиционных студенческих шапочках нашего института, серого цвета с маленьким козырьком. Правда, в основном эти шапочки носили студенты эстонских групп. Надо сказать, что многие студенческие и другие обычаи в Эстонии очень отличались от моих привычных стереотипов. Например день 8 марта, празднуемый у нас как «женский день» с цветами и подарками для женщин, в Таллинне отмечался как траурный, когда поминали женщин, жертв борьбы за равноправие. Исполнение «Гвадеамуса» в киевском вузе просто нельзя было представить.
Что было безусловно общим - это отправка студентов на помощь колхозам. Нам сообщили, что с 5-го сентября мы отправляемся в колхоз.
После общего собрания мы собрались по учебным группам. Наша группа имела номер «L13». Первая буква означала «Laevaehitaja - судостроительная», последняя - номер группы в потоке, а средняя - номер семестра. Здесь впервые я познакомился с моими будущими коллегами по учебе. В группе было 5 женщин. Остальные были мужики. В основном все были сразу после школы. Исключение составляли Кима Захарчук и еще один бывший морской летчик Саша Марченко. Он быстро отстал от нас в связи с болезнью и потом потерял с нами связь. Кима имела уже семью с детьми и мужем и подрабатывала ночными дежурствами в системе противовоздушной обороны. Мы все ее называли мама Кима. Надо сказать, что все время учебы она очень хорошо занималась, хотя ей было много труднее всех нас.
В колхоз мы приехали в чисто мужском составе. Руководителем группы был