влажно блеснули.
«Ты пришел, - старый мужчина дрожащей рукой коснулся серой шерсти. – Я все думал, придешь ли ты?
Волк смотрел на изможденного, худого человека. Он чувствовал запах тлена и близкой смерти, и это его немного пугало. Человек умирал медленно, но верно.
- А ту девушку ты с собой не привел? Я хотел бы ее снова увидеть… - волк неподвижным взглядом уставился в его лицо, землистое, в морщинах. – А мой сын? Он пришел?
Зверь так хорошо помнил того малыша, которого он хотел съесть вместо козы, но который чуть было не съел его самого. Тогда малыш попросил его быть с ним и его семьей. Серебристые шрамы, оставшиеся после того боя, крепко связали его с малышом – он знал когда, куда бежать, где искать, чего бояться. И вот волк рядом незаметно, но неизменно. А когда мальчика увел чужак, он остался с его семьей, иногда брал за это пару козлят себе в награду. Порой он уходил далеко за леса, находил место, где жил мальчик и смотрел за ним, стараясь быть незамеченным. Но мальчик не нуждался в его защите в том месте, и он возвращался к его родным. Он предупреждал женщину и мужчину об опасностях то воем, то показываясь собакам и заставляя их лаять до безумия, иногда просто избавляя их от этой опасности. Только от тех двоих, страшных, бездушных, избавить их не смог. Потом пришла загадочная женщина и дала ему понимание. Он стал понимать и рассуждать. Она объяснила ему, как важен этот мальчик, но волк дал ей понять, что малыш стал ему важен гораздо раньше ее слов. Женщина ему так улыбалась. Ее улыбка была честной и доброй, а в глазах плескалась грусть и такая древность, что зверь боялся в них долго смотреть. Она открыла волку его судьбу – уютное логово, волчицу каштановой масти, трех маленьких ловких волчат. Только не покидай их, - сказала она тогда. И он не покинул семью мальчика, видел, как умерла женщина, как страдал без нее мужчина. Волк нашел свою каштановую волчицу и отыскал то самое логово в небольшой пещерке у подножья гор, сплошь покрытых красивыми голубыми цветами, нежными и прозрачными, с тончайшим запахом. Волчице так нравилось это жилище, а как должно оно понравиться их будущим волчатам.
Потом он учуял затхлый запах смерти. Мужчина умирал, он должен был увидеть его. И волк прибежал в маленький охладевший домик, где одиноко заканчивал свой путь человек.
- Я знаю, что у него важные дела, но мне хотелось посмотреть в его чудесные глаза еще хоть раз, - шептал мужчина зверю, сидящему подле него.
Волк так хорошо помнил эти глаза. Он тоже хотел их увидеть.
- Я умираю, мой волчок, осталась неделя, мне лекарь так сказал, но думается, еще меньше. Я устал и так хочу уснуть, но не могу, пока не увижу сына.
Волк кивнул и бросился прочь из дома с больным человеком внутри. Он решил найти белого малыша и привести его к отцу. Родители должны увидеть своих детей, прежде чем покинуть их навсегда. Такой участи он хотел для себя и своей волчицы. Он стремительно бежал, и это было такое удовольствие – свежий ветер разогнал холодный липкий аромат смерти, будоражил кровь, он летел стрелой, так он не бежал никогда. И он знал, куда бежать. Малыш, наверное, владел волшебством, как и та прекрасная женщина: он видел высокого белого, ни на кого не похожего, юношу сквозь все преграды, и быстрее мысли рвался к нему. И вот он нашел, успел. И теперь глядя на этого воина, в котором от любимого малыша остался лишь взгляд, понимающий и сострадающий, надеялся, что еще не поздно».
Волк уткнулся теплой мордой в грудь поникшего юноши, затем аккуратно потянул его за рукав.
- Вы все видели? – спросил, не оборачиваясь, Даймонд у своих друзей.
- Да, - подтвердил Кассиус. – И мы скорбим вместе с тобой!
- Он уже мертв, Лаэрт?
Лаэрт украдкой смахнул маслянисто-черную слезу:
- Его держит в этом мире только лишь желание увидеть тебя. Так или иначе, ты должен идти к отцу!
- Имею ли я такую возможность?
- Думаю, ради такого, можно немного отложить твою встречу с Адамантом, - Фабиан чувствовал большую долю своей вину в этой ситуации. Как-никак, это он забрал Даймонда от семьи. – Он не расстроится, если ты чуть запоздаешь с его карой!
- Спасибо вам, друзья, - благодарно прошептал Даймонд.
Хватило двух взмахов драконьих крыл Владыки Хаоса и острого чутья Владыки Тьмы, чтобы в одночасье очутиться возле дома Даймонда. Юноша замер у двери, тяжело было заходить к умирающему отцу и смотреть в гаснущие глаза.
- Никто из вас со мной не зайдет?
- Мы точно нет, - покачал головой Кассиус, - памятуя нашу последнюю встречу.
- Мне кажется, твой отец не обрадуется человеку, лишившему его сына на столько долгих лет! – вторил ему Фабиан.
Грэг перелетел на плечо Даймонда, а верный Велес подтолкнул его черной головой. В его глазах Даймонд увидел грусть и сочувствие.
- Я пойду один, так правильно, - Даймонд бережно пересадил Грэга обратно к Фабиану.
Волк вошел в приоткрытую дверь, Даймонд вслед за ним.
Отец лежал на узкой кровати в нише стены. Очаг почти погас, в доме было полутемно, в нем гуляли сквозняки. Даймонд закрыл ставни окна, развел угасающий огонь. Волк тыкался носом в скрючившегося на белой скомканной простыне мужчину.
- Отец, - голос Даймонда дрогнул, когда он присел на краешек постели, - я здесь!
Не сразу, мучительно медленно мужчина повернулся. Даймонд отодвинул от него переживавшего волка, тот спрятался за спину юноши и замер там, а сам обхватил обеими руками протянувшуюся к нему ссохшуюся руку отца.
- Даймонд, ты вернулся ко мне! – столько радости было в этом возгласе. – Ты останешься со мной?!
- Да, отец! – ореховые глаза отца потеряли свой цвет, они были блекло-серые, увлажненные слезами.
- Знаешь, Даймонд, мне все время снится мама. Она зовет меня, говорит, что смотрит на тебя и видит каждый твой шаг. Она видела, каким ты станешь, и она счастлива. И зовет меня, чтобы и я стал счастлив.
- Я могу вылечить тебя, - руки Даймонда засветились спокойным белым светом, - я сумею побороть твой недуг.
- Не надо, сынок, - отец приподнялся, на миг сквозь морщины проступил тот мощный, зрелый мужчина, которого помнил Даймонд из своего раннего детства. – Я хочу к ней, с того самого момента, как она покинула меня. А теперь, когда я взглянул на тебя, мне стало легко и хорошо, я готов. Не нужно ради меня бросать вызов смерти, ты еще столько раз будешь с ней бороться, когда-нибудь она все равно потребует свое. Я не хочу быть первым, из-за кого ты бросишься в битву с ней. Меня ждет мама, мы вместе будем смотреть на твое земное величие.
- Отец, я виноват…
- Нет, Даймонд. Уже когда я тебя нашел, я знал, что ты не будешь сидеть дома. Твоя судьба в другом, и ты должен стать достойным ее. И, знаешь, три дня назад я все-таки увидел ту девушку.
Даймонд отчаянно сопротивлялся накатывающим слезам. Первородная не оставила его отца.
- Она обещала сопровождать меня в последнем путешествии, а потом помочь тебе. Она такая печальная, эта девушка. Ты сделай его счастливой, ладно, сынок?! Кажется, она тебя любит…
Даймонд не мог ответить. Он видел, как тяжело отцу дышать, чувствовал подбирающийся к сердцу холод.
Вновь загорелись белым его руки, но мужчина отрицательно покачал головой.
- У тебя все получится, сынок, я знаю! – едва слышно произнес он.
- Передай маме, что я ее люблю…
Улыбка тронула высохшие губы старого пастуха. Последний раз взгляд его обратился на милое сердцу лицо таинственного найденыша. Мужчина глубоко вздохнул и затих.
Даймонд подождал несколько долгих минут, и закрыл глаза отцу. Волк за спиной жалобно завыл.
Юноша произнес заклинание: к утру дом должен был исчезнуть. На его месте появится небольшое надгробие и вечно цветущий розовый куст. Отец всегда любил розы.
- Ты побудешь с ним до утра? – волк на мгновение прервал свою грустную песнь. По белой щеке катилась одинокая слеза. Она упала на пол крохотным бриллиантом. Люди долго еще будут удивляться прекрасному блеску маленького камушка на могиле старого, всеми забытого деревенского пастуха.
- Спасибо тебе за все, друг мой, - чуть сияющая рука потрепала волка. Пять серебристых шрамов исчезли с его шеи. – Ты свободен! Расскажи о нашей дружбе своей семье! И никогда, слышишь, никогда не покидай их!
Волк ткнулся ему в колено. Он не хотел терять своего алмазного малыша. Даймонд вышел во двор. К нему черной тенью подошел Велес, ластясь и как обычно фыркая.
- Мы с тобой, Даймонд, - прокаркал Грэг, - и твою печаль разделяем поровну!
- Не нужно, - Даймонд гладил своего коня, - он счастлив!
Кассиус и Лаэрт переглянулись, они все еще не поменяли своего вида на более привычный, ожидая друга и его решения.
- Ведите меня… - не приказывал, не просил, а просто принял должное молодой волшебник.
Полыхнул яркий огонь, расползлась тягучая тьма.
Хозяин дворца
Никогда еще он не испытывал таких ощущений. Его окутала тьма и огненная цепочка следов показала ему дорогу. Он шел по ним, а сердце замирало – оно почти перестало биться, но в голове стучала одна и та же упрямая мысль: «Ты должен огранить свое сердце…» Ему было холодно, он самому себе казался сделанным изо льда – вечного, нетающего. Ему было одиноко и страшно. Он словно вновь попал на дно реки, где водяной, издеваясь, открывал ему будущее. Водяной говорил о его слабостях и пороках, и сейчас они все напирали и душили его. Но тогда он смог согреть воду, показал свою смелость и силу, а теперь не мог найти ни того ни другого. «Мне не нужен мир, мне нужна она…»
Они были на берегу моря. Спокойно и размеренно накатывали волны и, оставляя легкую седую пену, ускользали обратно. Воздух был солен и свеж, ничего не нарушало тишину наступившей ночи, кроме нежного переката волн. В лунном свете поблескивала галька, как погасшие звезды, уставшие от своей вечной работы на небосклоне, мерцали небольшие камушки, умытые и округленной морской водой. Луна любовалась своим отражением в черной глади, и жемчужный ее шлейф был наброшен на морские просторы, обозначая дорожку, по которой так мечтается хоть раз пройти. Во всем этом было особенное, ни с чем несравнимое волшебство: в разговоре волн и камней, в недосягаемых поцелуях неба и воды, в перемигивании бесчисленных звезд и их столь же неисчислимых отражений, в соленых каплях, которые оставались на лице и волосах, когда ветерок доносил их с прибоя.
Даймонд стоял у входа в грот, так причудливо расположившийся средь голых, молчаливых скал, и не верилось ему, что он пришел сюда сражаться. На этом берегу хотелось мечтать, любить и наслаждаться каждым мгновением жизни. Но из грота веяло совсем другим: тревогой, болью и кровью, ужасами и угнетениями, ожиданием и предначертанием. И молодой маг намного острее, чем раньше осознал противоречивость этого мира, мира, который он обязан защитить.
- Там, в недрах этих скал подземный дворец! Когда-то он стоял над этим самым берегом, ни шторма, ни враги не могли разрушить его. Прекрасный и величественный возвышался он подле моря и лесов, и сиял так, что его свет был сравним со светилами дня и ночи. Это был дворец Алмазных Правителей, на этом берегу их создали, отсюда они распространяли свою справедливую волю. Но сейчас там царит сумрак. И там, в полумраке дворцовых залов ты найдешь Адаманта, - говорил ему в спину Кассиус.
- Мы с тобой не пойдем. Это не наша битва, - прошептал Лаэрт.
- Из пещер что-то
