застонала. Юноша не верил своим глазам, по белому платью Первородной медленно расползалось кровавое пятно.
В глазах Адаманта светилось ликование.
- Она забрала у меня свое сердце, но вместе с ним я отдал ей и свою уязвимость! Я связал нас нерушимым заклятьем, - дико смеялся он. – Именно это удерживает ее в этом облике все это время, именно поэтому ты не можешь меня убить!
Даймонд все смотрел на свою Первородную. Ее глаза были полны слез, слезами обливалась и его душа. Он понял, почему она звала Адаманта мертвым и потухшим – он забрала из его тела свет камня, давшего ему жизнь, в момент предательства; он понял, какой обряд провел некогда Адамант, и почему она позволила ему сделать это, почему она вообще пришла. Понял, что она сама не сможет убить своего первого возлюбленного, зная, что Адамант почти бессмертен в своем черном искусстве. Она прибегнула к последней мере: стереть грани между ними, стать с ним едиными целым, а значит, вновь принять его силу в себя. Она была источником его силы, энергии и жизни. И Даймонд должен был убить ее.
« И снова я должен выбрать – ее смерть или моя…Умру я, Адамант получит Камень Гармонии и будет жить и творить свое зло, черпая из него силу. Умрет она, умрет и Адамант. А вместе с ними и моя душа…»
«И ты станешь великим Белым Лордом, но без нее…» - слова книги резанули память.
«Ты убьешь свою любовь, свою душу…» - и водяной говорил правду. Она создала его из камня Гармонии, чтобы он был сильнее их всех, но она покорила его сердце – его любовь, она стала его жизнью – его душа.
«Кровью любимых огранишь ты сердце свое…» Мать, отец, учителя и ученики Убежища, Фабиан, Кассиус, Лаэрт – они все проплывали перед ним. И она…
Пальцы Адаманта наливались красным светом – Даймонда отбросило к стене. Мир перед глазами потерял свои очертания.
- Ты понял, дурень, понял! Я не боялся твоего прихода, потому, что она у меня! Моя защита! Ты не сможешь убить меня!
«Убить Первородную…» - слова приобретали другой смысл. Последовал еще удар. Даймонд направил его обратно: сотни посланных колдуном ножей, и то, что не успел отразить Адамант, безусловно, намеренно, оставили кровавые слезы и на ней.
По ее лицу текли слезы, а глаза Даймонда, казалось, высохли.
«Я не могу! Не могу! – стучало в мозгу. Он перестал сопротивляться. Его мотало во все стороны, он слышал хруст своих костей, видел, как вытекает из него кровь, сверкая и переливаясь. Она стекала в углубление перед троном, вскоре там должен был засиять Камень Гармонии – суть Даймонда. Но юноша не противился, он боялся того, что должно сделать.
«Лучше я… А Кассиус и Лаэрт вместе смогут повергнуть Адаманта! И ты будешь жить! Но я не могу…»
«Ты должен, Даймонд! – он услышал ее голос. – Я и так мертва, меня держит только она. Дай свободы мне и миру!»
« Я не могу! Я люблю тебя!»
Он услышал ее горестный вздох и увидел, как она отвернулась, когда он рухнул из-под потолка. Кровь покидала его тело, вытекала из многочисленных ран.
- Сейчас он истечет кровью, и камень Гармонии станет моим! – провозгласил Адамант, обращаясь к Первородной. – О, я вижу, ты удивлена, ты думала, я не догадаюсь. Отдаю тебе должное, я не сразу это понял, но это неважно теперь! Как ты, любовь моя, могла создать такого мягкотелого глупца! Конечно, ты всегда питала слабость к доброте, любви и чести! Но настолько! – он бросил взгляд на распростертого юношу. – Это все, что ты смогла создать из великого Камня Гармонии. Слабую копию, подделку, безделушку. Но сейчас он умрет и больше не будет нам мешать! – с этими словами он приблизился к ней. – Ты плачешь, любовь моя, не надо! Скоро ты его забудешь! – он провел рукой, снимая заклятие немоты.
- Это ты копия и подделка! – прошипела она и плюнула ему в лицо.
Адамант спокойно вытер плевок.
- Дура, первородная дурра! Ты будешь моей, и я буду волен делать, что угодно! – с этими словами он отвесил ей пощечину, с оттяжкой, с удовольствием. А потом впился в ее губы жадным поцелуем.
И Даймонда, словно молния пронзила. Сила, скрытая в нем, подняла его на ноги. Он никогда не думал, что может такое – мощь его была так велика, что зашатались горы. Со звуком этой пощечины пришли к нему воспоминания: он увидел величественного короля, только что созданного из Камня Гармонии. В его глазах плескалась мудрость древности и неконтролируемая первозданная сила. Кровь, вытекающая из его тела, повернула вспять. Все его тело засияло изнутри, ярчайшим белым светом, так он не сиял еще никогда. Дворец дрожал, своды пещеры сотрясались, земля трескалась. Энергия, живущая в алмазном мальчике, нашла выход и прорвалась, сметая все преграды. Меч, лежавший далеко от него, притянулся, лег в руку.
Боль пронзила Адаманта.
- Мальчишка, ты… - начал было он, но осекся. Его тело дымилось. Он посмотрел на себя, перевел взгляд на девушку на троне. Она прижимала руки к груди, алая кровь струилась по ним. И эта рана не затягивалась. На губах Первородной играла легкая улыбка.
Удар меча был так силен, что пронзил их обоих: острие вошло в древнее великое сердце создательницы Алмазной Династии, хранительницы Гармонии, первородной волшебницы.
- Как, - шептал Адамант. – Ты! – полные ужаса глаза уставились на зеркало. В нем отражалась спинка трона, он сам, скорчившийся и истлевавший, и Даймонд - венценосный, сверкающий воин, вынимавший свой окровавленный меч из их тел. Алмазные глаза молодого мага горели как ни когда ярко и царственно. Он был Алмазным Правителем и доказал это. – Не может быть…
Даймонд откинул его тлеющее тело от своей возлюбленной и не стал смотреть на конец могущественного повелителя.
- Ты все сделал правильно, Даймонд! Я счастлива… - шептали ее бескровные губы. Маг склонился перед ней, взял ее холодные руки в свои. Ее кровь смешивалась с его слезами, наполняясь алмазными осколками. – Ты нашел в себе силы! Ты такой сильный, мой мальчик!
Даймонд смотрел в ее бездонные глаза и хотел утонуть в них. Он видел в них бескрайние поля, густые леса, вздымающиеся горы, бушующие моря. Он чувствовал в них летнее тепло, осеннее дыхание, зимний холод, весеннюю прохладу. Он следил в них за временем, наслаждался вечностью и законченностью, смертью и рождением, началом и концом. Он не мог больше плакать и говорить не мог – она умирала, и он хотел умереть вместе с ней.
- Поцелуй меня, Даймонд! Я хочу чувствовать твой поцелуй, а не его!
И он поцеловал ее. Осуществил свою мечту во второй, последний раз. Поцелуй длился вечность, так ему казалось, так хотелось.
Белый свет родился из этого поцелуя. За его краями обрушилась скала, земля, на которой стоял древний дворец, поднялась высоко над морем. И он воссиял, затмевая звезды и луну, подставил свои стены морскому ветру, уцелел, величественный и прекрасный. И голоса заполнили его коридоры, залы и комнаты, и фигуры великих правителей ожили в этом свете. И один воин стоял в коронационном зале, с тела его исчезли раны. Он стоял коленопреклоненный перед пустым троном из не ограненного алмаза и плакал, и слезы его были кровавыми.
- Встань с колен, Белый Лорд! Встань и займи трон, который твой по праву! – он слышал переливчатый голос своей любви. – Ты великий Камень Гармонии, который я должна была хранить! В момент отчаяния я создала твое тело, но твой дух много старше! Ты истинный Правитель Алмазной Династии, ты воплощение света и гармонии! Поднимись, правитель!
Даймонд встал, но движения его были скованы, словно тело его потеряло гибкость и подвижность. Как во сне он сел на престол. Его глаза будто поддернутые пеленой смотрели на появляющиеся сверкающие фигуры, склоняющиеся перед ним.
«Это все Алмазные Правители. Они пришли воздать тебе хвалу. Отныне ты Белый Лорд и много великих деяний предстоят тебе!»
«Да, я теперь Белый Лорд. Не тот неопытный, хрустальный мальчик. Белый Лорд – драгоценная статуя с окаменевшим сердцем».
«Не говори так, - ее голос уже покидал ее, и оттого было больно, что он еще чувствовал вкус ее губ. – Ты Даймонд, твое сердце не может окаменеть, оно лишь огранилось. Теперь ты совершенен! И я люблю тебя!»
И яркий свет погас. Прекрасный светлый дворец с гордыми белыми флагами сверкал в ночи. Он был полон разными созданиями: темными и светлыми, людьми и животными, призраками прошлого и героями настоящего. Они все застыли в почтительном приветствии. Впереди поддерживаемый с обеих сторон, стоял склоненный Фабиан, весь перевязанный, посеревший, но живой. Он смотрел как пылающее создание Хаоса и порождающее тьму существо занимали свои места у древнего трона – Кассиус справа, Лаэрт слева. Но все глаза были обращены к сидящему на этом троне. Казалось, это была статуя, облаченная в белые одежды, державшая меч. Статуя была высечена из бриллианта, сверкающая и переливающаяся, словно не живая. Но она открыла глаза, и наваждение прошло. На троне вновь восседал Даймонд, каким он был теперь, и каким должен был вскоре узнать его весь мир. Его глаза глядели ясно и уверенно, их грани были чисты и холодно, а в их глубине огнем плескалась энергия. Его лицо было спокойно и хранило на себе печать горя, его руки сжимали рукоять меча Первородной. Сверкающие волосы опускались на плечи, на них покоился, споря с их прозрачной белизной, венец правителя. Меж хрустальных бровей залегла упрямая складка. Тонкие алые губы были непреклонны и тверды. Он был весь как алмаз – нет ничего тверже него, нет ничего чище его.
Много великих деяний совершит он, могущественный и справедливый. О нем и его спутниках Великом Советнике Кассиусе и Великом Регенте Лаэрте будут сложены легенды. Бессмертный и бессменный Алмазный Правитель, что несет в себе свет Гармонии. И все будут почитать его, никому не откажет он в помощи, в защите, в просьбе. Он будет оберегать, хранить, учить. Он будет править в мудрости и любви. Но никто никогда не узнает, что его сердце окаменело, застыло в ожидании… Она когда-нибудь вернется, и он искупит свою вину, верно и предано служа ей. И тогда его сердце оживет.
Эпилог
Последняя звезда затрепетала и исчезла с небосвода. Сквозь сине-сиреневый полумрак проступил персиковый оттенок – первый отсвет восходящего солнца. Туманное марево постепенно рассеивалось, и вот еще темные облака окрасились нежнейшими розовыми бликам, они просыпались, радуясь зарождающемуся дню. Крохотная полоска света появилась вдалеке и, медленно набирая силы, разгоралась и становилась больше. Ее свет все увереннее и увереннее озарял мир теплыми красками жизни – персиковый превращался в утверждающе оранжевый, а розовый в победно красный. Небо светлело, покоряясь этим цветам, болезненная серость покидала его, оно очищалось, умывалось лучами дневного светила. Только что оно было тусклым и бледным, потом стало гранатово-прозрачным, но вот уже ярко голубое, безграничное, надежное небо и его кипельно-белые спутники облака.
Солнце почти взошло. Лишь узкий полукруг оставался скрытым. Оно было по-утреннему свежим, ласкающим, прохладным. Это солнце было солнцем обновления, переливающимся, словно в росе. А затем, оно засияло во всей своей светозарной красе - необыкновенно желтое, как цветок, раскрывшее свои лепестки, улыбающееся людям открыто и честно. Его лучи соединяли небо и землю, показывая правильный путь каждому, кто
