– Саша, не волнуйся! Это я! – сообщил шеф. – Как у нас обстановка?
Я тянул время, не зная, как преподнести эту новость шефу, который знал Фёдора и дольше и лучше, нежели я, но больше всего меня интересовала участь Светланы. Я едва себя сдерживал, чтобы не вцепиться в телефонную трубку и не закричать: «Скажи сначала, что с моей женой? Что со Светланой?»
– Если ты молчишь из-за Фёдора, то успокойся. Думаю, он и нас с тобой переживёт. Но ты не беспокойся – никто его здесь больше не увидит. Сам понимаешь, нам была нужна хоть какая-то легенда…
– А Светлана? Что с ней? Она… – затараторил я.
– Тихо-тихо! – стал давящим шёпотом успокаивать меня шеф. – Ты не понял, что ли? Ведь всё нормально! Я не знаю, где твоя Светлана в эту минуту, но никакой катастрофы не было! Ты уразумел, наконец, что это простая фальсификация? Значит, придёт домой твоя жена, только не паникуй, Саша! Оставь, ради бога, свой инсульт твоим злейшим врагам!
– Выходит, её не было в машине, шеф! – продолжал я трясти трубку, будто она оказалась виновна в моих бедах.
– Стоп! – повысил голос шеф. – Никакой машины вообще не было! Никакой катастрофы вообще не было! Фёдор жив и здоров, но навсегда исчез! Теперь тебе ясно? А со своей женой сам разбирайся!
– Боже мой! – воскликнул я от облегчения. – А меня перетрясло! Голова разрывается…
– А ты в больную голову ничего тяжёлого не бери, а остальное само устроится! Вместо Фёдора я пришлю тебе другого человека. Его зовут Итан. Русского языка он не знает, но это же тебя не ограничивает. Прошу его любить и жаловать. Первым его заданием, как раз, станет организация похорон предшественника. Ты в это дело не вникай, но на захоронение мы с тобой, конечно, поедем, а так, Саша, занимайся своей наукой. Нам с тобой не забуксовать бы в главном деле, а с такими мелочами мы сладим!
– Шеф? Сгораю от любопытства. Неужели некролог вы заранее подготовили?
– А разве я мог поступить иначе?! Ночью его сделал и один экземпляр отправил в Сан-Франциско в твою лабораторию, а здесь рано утром другой вывесили…
– Ну и странные события в жизни происходят! – наконец-то с облегчением усмехнулся я. – Неужели далеко услали?
– Я же сказал – забудь! – успокоил шеф. – Всё, Саша! Я поехал дальше, а ты действуй по своему усмотрению!
Слегка приоткрыв дверь, заглянула Бритни.
– Заходите, миссис! – пригласил я. – Уже успели что-то узнать?
– Сэр! Это ужасно! На мосту был сильный туман, а груженый трак мчался навстречу мистеру Фёдору, уже подмяв под себя четыре легковых автомобиля. В итоге три человека погибли, шесть ранены. Дело было вчера в восемнадцать часов двадцать минут на висячем мосту Окленд Бэй Бридж. Мистер Фёдор, как мне сказали в полиции, даже не мучился. Он погиб сразу из-за повреждений головы, несовместимых с жизнью. Это ужасно!
– Да, Бритни, это ужасно! – но плохо, подумал я, что в реальности этот негодяй не мучился. – А с ним в машине кто-то был?
– Мне этого не сообщили, сэр! Наверно не было, иначе бы сказали…
– Благодарю вас, Бритни! А сейчас соберитесь, пожалуйста! С сегодняшнего дня обязанности мистера Фёдора будет исполнять мистер Итан. Он скоро сюда придёт. Прошу его любить и жаловать. Он же займётся и организацией похорон. Помогите ему, миссис Бритни, как вы умеете это делать, пока мистер Итан не вошёл в курс наших дел. И сообщите ему номера моих телефонов. А я до вечера буду в лаборатории нашего госпиталя в Сан-Франциско. Вопросы ко мне есть?
– Всё ясно, сэр! И всё же это так ужасно! Так ужасно!
Глава 22. Но так жить невозможно!
Через четыре дня после похорон Фёдора мне впервые позвонила Светлана.
На кладбище я всё время озирался в надежде увидеть ее в трауре, но среди множества людей так и не обнаружил. Неужели не приходила? Не хотела встречаться со мной? Не хотела слышать мои просьбы и стенания? Но ведь последнее прощание! Или знала, что он жив?
Меня могла бы не опасаться. Не будет от меня никогда ни просьб, не будет и мольбы. Ничего не будет, пока сама не вернётся. Пока не вернётся ко мне. Не просто так вернётся – в прежнюю свою жизнь – а именно ко мне, в нашу жизнь. Если я опять стану ей необходим.
Боже мой, как от этого мелодичного телефонного звонка выпрыгивает сердце. И сразу что-то стукнуло в голову. В какое-то мгновение я весь запылал как печка и всё глядел и глядел на домогающийся меня телефон, опасаясь к нему притронуться, но не включал.
Что значил для меня тот звонок, которого я ждал до головокружения, до боли и сумасшествия каждый день и каждую ночь? Ожидал каждый миг! Что она мне скажет, если возможны всего два варианта – «прости!» или «ничего не проси!»
Я боялся взять телефон в руки, ведь ответ, судя по трёхнедельному ее молчанию, был вполне предсказуем, и я наивно оттягивал время, будто несколько секунд помогли бы спасти всю мою жизнь.
«О, боже! А если телефон сейчас замолчит? Замолчит – и всё! И я не узнаю, чего Светлана хотела. А если она готова сказать «прости»?» Если образумилась? Если поняла, что Фёдор не герой ее романа?
Я не выдержал внутреннего напряжения и принял звонок. Конечно же, это была она! Это была Светлана. Я задохнулся от волнения.
– Где Фёдор? – спросила она требовательным тоном и без элементарного обращения ко мне. Видимо, называть моё имя ей стало противно.
Её тон не оставлял сомнений, что ждать чего-то хорошего, мне не приходилось.
– Очень странный вопрос, – ответил я, – ведь ответ ты знаешь без меня.
– Я знаю, что вы его убили! Вам это ничего не стоит! Ты привык переступать через людей! Ты ведь гений! Тебе всё можно!
– Светлана! Неужели ты звонишь только для того, чтобы еще сильнее меня ранить?
– Скажи мне, где Фёдор? Скажи мне всю правду, где он?!
– Неужели ты не была на кладбище? – спросил я с печалью в голосе, не потому что мне было жаль Фёдора, но лишь потому, что от волнения мой голос плохо слушался и срывался.
– Брось ты все свои «неужели»! Вы мне все лжёте! Гроб-то закрытый. Там был не он! Вы устроили свой мерзкий заговор! Везде круговая порука! Вы подстроили нам с Фёдором ловушки! Ты просто не хочешь моего счастья! Но у тебя ничего не получится, только скажи где он?!
– Ловушки? Это он мне их подстроил, помешав улететь на родину. Это он мне врал от твоего имени, будто ты просила меня здесь остаться! Врал, чтобы сделать еще больнее! Это он предатель, изменник и садист, как и его отец! А у тебя почему-то во всём виноват я! Убийцы, ловушки… Что еще ты мне припишешь мне? Что тебя так одурманило? Чему он тебя научил, если ты сама себя губишь и не понимаешь этого? – произнёс я с издевательской интонацией.
Я услышал ее всхлипывания. Моё сердце сжалось от жалости. «Неужели она поймёт, наконец, что не я ей враг? Неужели это трудно понять, если вспомнить наше былое?! Я же готов простить! Я готов забыть это недоразумение!»
– Скажи мне правду, где Фёдор? – со слезами в голосе опять затараторила Светлана. – Он ведь жив? Я знаю, он просто не мог быть на месте той аварии! Я сердцем чувствовала каждый его шаг! Он не мог там быть!
– Если твой ненаглядный жив, то почему не примчался за тобой следом? – не выдержал я и в ответ на ее удар нанёс свой удар. Ведь я уже уяснил, что говорил не с родным человеком. У родного столько злости и презрения в голосе не бывает. Мои глаза, наконец, раскрылись. Я вконец утратил надежду, что когда-то всё у нас наладится.
– Тебе всегда было не до меня, а Фёдор меня любит! – стала говорить жалостливым тоном Светлана. – Я только теперь поняла, что это значит, когда любят! И я его люблю! И, будет тебе известно, я уже беременна! Я, наконец, стану матерью! Он дал мне то, чего я не дождалась от тебя! Но скажи мне, где он? Я же без него с ума сойду! Я уже схожу! Я так его люблю!
– Так же ты шептала и мне… Но всё забыла! Забудешь и теперь, и опять ошибёшься! Ведь ты запуталась в главном! У тебя же не любовь! У тебя – опасная болезнь, затуманившая мозги! Уж не знаю, может, вы камасутру с ним изучали, так бог тебе судья, только вспомни, что я же тебя предупреждал, этот яд разъест тебя как личность! Из созидающего человека ты превратишься в жалкую рабыню похоти! Посмотри на себя! Ты словно с обрыва свалилась, а подняться даже не пытаешься! Ты истинные ценности жизни так и не поняла! Ты же в его руках – всего-то орудие против меня! Не больше! Ты была ему нужна лишь для того, чтобы унизить меня и за этот счёт поднять собственную самооценку! Он же ничего собой не представлял как личность! Он отбросил бы тебя за ненадобностью, как только добился бы своего!
– Опять у тебя приступы… Всех учишь! Всё знаешь! Всех унижаешь! Несёшь какой-то бред! Какие-то обрывы! – в наступательной манере выкрикнула Светлана.
– Когда-нибудь ты поймёшь! Поймешь, что своими руками отбросила от себя самое ценное, чем обладала в жизни, самое настоящее, но что-то вернуть уже не сможешь! – выпалил я, понимая бесполезность любой истины и любой логики. – Женщина, сознательно бросившаяся в омут измены, голову теряет навсегда!
От боли в голове я больше не мог ее слышать, пот заливал глаза, сердце колотилось беспорядочно, с перебоями. Я выключил и отбросил телефон, ведь тоже сходил с ума. Голову распирало, казалось, заодно выворачивая шею и плечи, но иногда еще и молния жуткой остроты прокалывала мозг, видимо, выключая его на какие-то мгновения, потому что я ловил себя в падении.
Сколько можно существовать в таком напряжении, я не знал, но так жить невозможно! Даже сердце не выдерживает…
«Боже мой! – завертелось у меня в голове. – Как же так? Как люди умудряются жить рядом друг с другом, жить, казалось бы, всем общим, всем единым и притом до такой степени не знать и не понимать друг друга?! Какие же люди глупые, как оказалось, кем бы они ни были, кем бы ни казались со стороны! Они жаждут своего счастья, жаждут верной любви, а в чужих жизнях ведут себя как безжалостные захватчики и разрушители! Ох, люди, люди! Где ваш разум? Где ваши души? Где ваше бескорыстие, если в каждом вашем поступке проступает махровый эгоизм?»
Спустя несколько дней я подозвал к себе Бритни:
– Как настроение, миссис? – спросил я ее с вымученной после бессонной ночи улыбкой.
– Всё чудесно, сэр! Вам что-то понадобилось?
– Видишь эту тетрадь, Бритни?
– Конечно, вижу сэр? Что-то надо перепечатать? Я сейчас сделаю…
[justify]– Нет, девочка! – перешёл я почему-то на фамильярности. – Это, в некоторой степени, мой личный дневник. В нем нет ничего о нашей работе! В нём нет никаких секретов. Но я не хочу, чтобы он когда-то попал в руки чиновников, полиции или следователей… Вы меня понимаете, Бритни? Нельзя, чтобы он попал к посторонним людям. Вы его родным мне людям… В
