Светлана осторожно продвигалась в сторону своего дома, тщетно подавляя слёзы, а временами и рыдания. В этот праздничный день, удачно или неудачно совпавший с ее днем рождения (это же – кому как!), идти было особенно трудно. Ей с каждым шагом казалось, будто преогромнейший букет живых цветов опасно заслонял от нее весь мир.
Букет действительно был необычных размеров. Он оказался настолько большим, что Светлана охватывала его двумя руками, отчего двигалась почти вслепую, ничего не различая перед собой и, особенно, под ногами. Но в первые дни марта снег и подтаявший лёд еще часто встречался на тротуарах, и Светлана не без оснований опасалась поскользнуться. Она давно познала на собственном опыте, насколько это опасно в ее возрасте.
И потому она отчаянно семенила, в то время как необычных размеров букет притягивал к себе всех встречных. Поначалу, когда слёзы Светланы еще не были заметны всем, прохожие вежливо ее задерживали, охали и ахали перед чудесным букетом и просили разрешения сфотографировать «такое чудо» вместе с нею, подстраиваясь под него и сами.
Многие и потом открыто восторгались ее букетом, но сами уже не обращались, щадили Светлану, удивляясь и не понимая, как можно быть откровенно несчастной с таким количеством подаренных ей цветов. И этих людей можно было понять, ведь именно восьмого марта все женщины мечтают о таком же прекрасном букете, олицетворяющем у всех на виду особое к ним уважение и любовь. Такой завидный букет прямо-таки криком кричит, что эта счастливая женщина особенно кем-то любима! Такой букет, словно сверхзначимая и сверхдорогая бирка, сам собой подтверждает, что женщина достойна такой же большой любви, как и ее букет!
И всё же слёзы душили Светлану не потому, что она опасалась поскользнуться и упасть. Причина была, казалось бы, несущественной, даже надуманной, однако очень для нее важной.
Так уж вышло, что на сегодняшнем торжественном собрании командир от имени Министра Обороны прилюдно вручил ей награду – медаль «За трудовую доблесть». И заодно очень любезно произнёс много самых теплых слов в адрес уважаемой всеми Светланы Петровны, в ее адрес! Не забыл он упомянуть и то, что сегодняшний день для нее юбилейный – ей как раз исполнилось семьдесят пять лет, из которых Светлана Петровна трудится на благо родины уже полных шестьдесят! С пятнадцати лет она пришла на завод, где поначалу стала ученицей токаря! Но со временем выучилась на инженера-химика, доросла до старшего инженера, по химическим вопросам считалась опорой главного инженера своего большого завода. А в пятьдесят пять, когда вместе с честно заработанной пенсией решила уступить дорогу более молодым специалистам, пришла работать уже в нашу воинскую часть. С тех пор Светлана Петровна постоянно с нами. И мы все знаем ее как крайне добросовестного и принципиального работника. И далее в том же духе...
В общем, кто угодно может удивиться, и действительно, разве это серьёзный повод, чтобы проливать крокодильи слёзы?
Разумеется, и не повод, и не серьёзный! Так в чём же всё-таки дело?
Дело оказалось в том, что в их воинской части работает всего восемь женщин. И в преддверии женского праздника командир решил пятерых наиболее достойных наградить медалью, но предварительно этот вопрос открыто обсудить со всеми, чтобы потом не случилось конфузов.
Вот коллективно и обсудили! И пришли к согласию, что все предложенные командиром кандидатуры вполне достойны этой награды. И с тех пор женщины, окрыленные высоким доверием, стали с особым нетерпением ждать приближающегося торжества.
Но… К назначенному дню медаль в воинскую часть пришла лишь одна, именная, и только Светлане Петровне! А остальные претендентки были на каком-то этапе и по полному праву начальников более высокого уровня вычеркнуты из наградного списка. Так часто бывает. Правда, указанные претендентки не оказались забытыми и были награждены почетными грамотами, однако их разочарованию и самым жгучим обидам не было конца.
По непостижимой логике обиженных женщин виновной в случившемся оказалась исключительно Светлана. И потому сплоченные якобы нанесённой им обидой женщины стали действовать заодно, выражая Светлане своё презрение, хотя и ничем не обоснованное. Происходило это молча, только весьма выразительными взглядами, но на Светлану и взгляды произвели настолько сильное давление, что она была готова избавиться от медали в тот же миг и у всех на глазах.
И всё же не сделала этого, сердцем чувствуя, что такой шаг лишь усугубит ее «вину» в глазах обиженных коллег. Разумеется, Светлана уже уверилась в том, что их отношения далее не будут дружескими и ей придётся, скорее всего, с этой работы уйти. Но как же жить, если в ее жизни ничего больше и не останется? Уйти с работы сейчас, это же часть души из себя вырвать. А что же в ней останется?
Светлана незаметно покинула клуб задолго до окончания торжества, еще до начала праздничного самодеятельного концерта, молча проклиная свою медаль, хотя по чьей-то задумке должна была ею гордиться. Не радовали ее больше даже красивые цветы да еще в том количестве, о котором она никогда и во сне не мечтала. Да что там говорить! Не так уж часто ей дарили даже крохотные букетики. Как будто бы сущий пустячок, а всё равно – не часто! И не так уж часто она становилась объектом для обожания. Женской красотой Светлана никогда не блистала и знала это, а привлекательной ее делал лишь вдумчивый и энергичный образ жизни, да еще вечное стремление к справедливости, бескомпромиссная борьба за права обиженных… Её уважали. Её и любили многие, но не той любовью, в которой нуждалась молодая женщина. Она привыкла и к этому.
И теперь, прежде всего из-за огромного букета и необходимости удерживать его обеими руками, Светлана долго не справлялась с замком своей квартиры, наконец, вошла в нее, полностью обессиленная, верхом уселась на телефонную тумбочку и дала волю слезам.
И как ей было не плакать, если прежняя жизнь внезапно и без ее вины разлетелась вдребезги, а создать новую никаких сил уже не хватит. Где же их взять в семьдесят пять? И уж никак ей не вернуть тот молодой задор, из-за которого многие к ней тянулись, как к истинному вожаку!
В этот момент Светлана уже вполне осознала, что осталась в этом мире одна! Совсем одна! И в целом свете осталась только эта чёртова медаль и она, Светлана, никому не нужная, даже презираемая, хотя и без каких-либо оснований!
"Эх, командир, командир! Такие дела следовало в тайне делать! Без обсуждений! А ты всех женщин обнадёжил, а исполнить-то не в силах оказался! А демократия... Она же как палка о двух концах, да знать бы заранее, каким ударит! Вот мне и досталась оплеуха с этой проклятой медалью впридачу! Теперь совсем одна буду!"
В общем-то, есть у нее еще и сын, есть Глеб, но он и в малолетстве относился к матери, словно к чужой, а уж как женился, так вообще перестал в Светлане узнавать женщину, которой обязан своим рождением, обязан жизнью, обязан долгой и непростой материнской заботой. Но он ничего не понимал, как не понимает и теперь. Никогда не оказывался тем самым родным сыном, которого хотела видеть в нём Светлана, как любая любящая мать.
И почему так случилось? В чём же ее вина? Кто это объяснит? Кто исправит?
Возможно, тому виной поздние и очень трудные роды, когда она едва не умерла, а ребёнка едва раздышали? Или повлиял ранний уход из жизни его отца? Может, трудное, почти голодное детство, в котором достаточно оказалось лишь всевозможных ограничений – это нельзя, это мы не потянем, то невозможно...
Но ведь и она родилась и росла в условиях, которые были ничуть не легче. Многодетная семья, в которой она сранья привыкла к тяжелому и бесконечному сельскому труду… Но ведь выучилась, ведь поднялась! И всё сама! Сама на всё решалась, сама всего и добивалась! Правда, времена были советские, более справедливые к простым людям. Но ведь и родителей своих никогда не забывала, считая себя навсегда им обязанной! И братьев и сестер своих, что старших, что младших, всегда боготворила и всегда о них по-хорошему помнила. Хоть и уехала от родных далеко, но в письмах ей о себе все регулярно сообщали. И помогали вскладчину из последних сил, если беда случалась. В общем, правильно с малых лет жили… Жили как и положено жить людям!
Глеб иногда всё же заходил. Тогда он молча отдыхал перед телевизором от каких-то своих забот, а с нею проблемами не делился. Иногда обедал тем, что попадалось под руку, не спрашивая и не благодаря ее за хлеб насущный, иногда и денег просил, не считая это за долги, и так же тихо и надолго исчезал в своей собственной семье. Исчезал от матери в своей жизни, в которой для нее не находилось даже самого крошечного местечка.
Светлана опять с болью в сердце вспомнила того, кого, казалось, никогда и не забывала. Уже тридцать лет не забывала ни на минутку, каждый миг она помнила своего Николая.
Он уходил из жизни до обидного рано. И из своей жизни, и из жизни Светланы. Уходил долго, почти год по больницам, и очень тяжело уходил, перенося кроме своей болезни, изматывавшей его сильнейшими болями, ещё множество операций и прочих изощренных пыток со стороны врачей, для которых он считался уже безнадежным, а потому и вычеркнутым из их души. Может, всё было и не так, но Светлана, страдая за мужа, только так последние дни мужа и воспринимала.
Кто знает, могли ли врачи спасти ее Николая? Кто знает, но ей до сих пор известно лишь то, что они этого не сделали. Вымученная длительной болезнью Николая Светлана осталась на этом свете горевать своё горе с малолетним сыном на руках.
Страшно теперь даже вспоминать, как же это было тяжело. Тяжело морально! Тяжело физически! Очень тяжело материально. Но сломить Светлану не удалось никаким трудностям и никаким несправедливостям. Постепенно она сделалась твердой как кремень. И не то чтобы никто не знал, но никого даже не интересовало, как же сильно болит сердце у этого кремня, у этой энергичной, но каменной с виду женщины. Никто не знал, поскольку она не жаловалась и ни с кем не делилась ни бедами своими, ни переживаниями.
– Жарко, что ли? – вдруг спросил, не обращаясь к сидящей в тесной прихожке матери, внезапно возникший в дверях Глеб. – Зачем двери-то настежь… Чай, не месяц май!
Светлана словно очнулась. Она медленно пристроила цветы в ведро с водой, потом вспомнила про пальто и сняла его, небрежно бросив на спинку кресла, как никогда ранее не поступала и, повернувшись к сыну, зачем-то ему похвалилась:
– Вот! Наградили меня медалью!
[justify] – Прикольно! – отозвался Глеб, вместо поздравления матери с наградой, с международным женским днём и с днем рождения, даже более того, с юбилейным днём
