Я устал ждать, когда откроется окошко и просунут мой обед, но загрохотали открываемые снаружи замки. Затем дверь приоткрылась наполовину, и в моей камере оказался живой человек! Это меня обрадовало разнообразием, но с чем явился незнакомец?
Гость сделал всего один шаг вперёд, иначе наткнулся бы на меня, встречавшего его в позе изумления. Я только что закончил очередное физические упражнение и, восстанавливая спокойное дыхание, ждал объяснения.
Да! Я ждал и заодно рассматривал гостя, ибо по правилам пребывания инициатива не может исходить от заключенного. Он должен докладывать входящим по определенной форме. Я знал это из кинофильмов, но здесь меня не предупреждали.
Гость впечатлял собой. По внешнему виду я догадался, что это умный, образованный, интеллигентный человек, вполне обеспеченный, судя по изысканности его одежды. Он едва ли был старше меня.
Молча, не стесняясь ничего, гость осмотрел меня с головы до ног, затем провел взглядом по левой и правой стене, видимо, обнаружил объективы камер, и только потом поздоровался со мной:
– Моё почтение, сэр! – сказал он так, будто мы давно знакомы и случайно встретились в достойном месте, а не в тюремной камере, которая меня дискредитирует, и, поприветствовав друг друга, готовы разойтись по своим делам.
Я слегка поклонился в ответ, радуясь в душе первому живому человеку, меня посетившему, но хотелось бы знать, с какой пакостью он явился?
– Присаживайтесь на табуретку! – пригласил я насмешливо. – Мягкие кресла сданы в химчистку!
– Хорошо, если и вы присядете на кровать! – поставил условие гость.
Я сел на кровать, повернувшись к гостю лицом. Он сел на табуретку и также развернулся в мою сторону.
Я по-прежнему молчал, предоставляя ему возможность проявлять инициативу. И он, наконец, заговорил тихо, но уверенно, зная, что его перебивать не станут:
– Как устроились, профессор Гвоздёв?
– Отлично устроился! – ответил я как можно бодрее. – Ничего лишнего тут нет; ничего не отвлекает! Но мне сдаётся, будто в этом заведении я пребываю с вашего благословления! Разве не так?
– В некоторой степени. Но как вы догадались?
– Да уж слишком много людей задействовано! И денег немерено истрачено, чтобы этот музей превратить в тюрьму.
Гость усмехнулся:
– Согласен! Пожалуй, перестарались! Зато теперь вам ясны наши возможности. Разве не так?
– И зачем вы мне их демонстрировали? Кто вы такие?
– Уважаемый профессор Гвоздёв! Мы, те немногочисленные люди на планете, которым никто никогда и ни в чём не отказывает! Понимаете? Никто и ни в чём! А вы решили нарушить условия контракта и, не закончив дела, улететь во враждебную нам страну! Вот нам и пришлось в форме игры показать, что вашими поспешными действиями мы слегка не довольны! – гость усмехнулся, мол, это всего лишь шутка, но в ней намёк.
«Вон оно как! Хорошо уже, что это не бандиты! Хорошо и то, что это не какая-то из многих силовых структур – от них без суда потом не отвяжешься! Но что же будет со мной? Ведь не в интересах гостя меня здесь держать, если этим мой проект застопорился!»
– Как-то театрально вы проявляете своё недовольство! – съязвил я.
– Это уж, с какой стороны посмотреть! – усмехнулся гость и добавил не спеша. – Будут ли в дальнейшем наши действия страшными или смешными, зависит только от вас, сэр! Нам ведь хотелось, чтобы проектом руководили именно вы! Но впредь вы не должны предпринимать действий, которые заставляли бы нас уделять вам слишком много внимания. Мы – люди занятые!
– Но вы мне сами похвалились, будто вам никто в мире не откажет! – может, слегка перебрал я с ядом. – Могли бы подыскать кого-то и лучше меня!
– Конечно! Но такая суета нам не свойственна! Мы выбрали вас! Вы нас устраивали! Результаты работы у вас в порядке, и морально-нравственный облик на уровне, что у русских ценится особенно высоко. Правда, мне не совсем понятен ваш интерес к той истории, которую нигде не преподают, от которой попахивает самодеятельным непрофессионализмом. При вашем общественном положении это выглядит странным. Нам даже кажется, будто такие увлечения вас несколько дискредитируют, и вам следовало бы от них воздерживаться. Но это не категорично, поскольку относится к мелочам! Вы же, и мы это понимаем, человек увлекающийся, с интеллектом, с исследовательскими способностями, так почему бы вам чем-то и не увлечься?! В общем, мы закрываем свои глаза. Разумеется, если ваши увлечения не будут вредить Соединенным Штатам!
Я ухмыльнулся, а гость продолжил, не обратив внимания на мою реакцию:
– В проекте вы нас вполне устраиваете! Потому, работайте, как вы работали раньше, без сюрпризов, и тогда ни о чём можете не беспокоиться! И гарантии ваши на дальнейшую занятость состоят в том, что коней на переправе не меняют! Хотя, если кони подводят, а двигаться нужно… Тогда можем и коней поменять, а можем вместо них хоть верблюдов поставить, хоть слонов! Как вы полагаете, слоны с вашей интеллектуальной задачей справятся?
– Вы допускаете, будто надо мной можно насмехаться? – не выдержал я издевательства.
– Ни в коем случае, сэр! Я этого и в мыслях не допускал! Вы прекрасно показали себя в качестве руководителя проекта. Уже заметны значительные достижения… Ну, зачем нам кто-то другой, при условии, что вы действительно продолжите свою работу так же успешно, как прежде! – он доброжелательно улыбался, глядя на меня.
– Не знаю, как вас называть? – я выдержал некоторое время, давая гостю возможность назвать себя, но не дождался и продолжил сам. – Понимаете ли, сэр, серьёзные личные обстоятельства мешают мне принять ваше предложение! – выпалил я, начиная раздражаться воспоминаниями, от которых понемногу отстранился.
Гость улыбался и молчал, глядя на меня настолько пронизывающе, что мне захотелось встать и побегать по своей камере, захотелось сбросить с себя его взгляд.
Он явно смеялся надо мной, хотя действовал абсолютно корректно. И к тому же продолжал молчать долго-долго, будто вынуждая меня изменить первоначальное мнение и согласиться опять на них работать. Но и я упорно молчал.
Тогда заговорил гость:
– А ведь с моей стороны никаких предложений пока не было! Я лишь признался, что приглашать другого руководителя считаю нецелесообразным. Так?
Я качнул головой в знак согласия. Тут он меня подловил. Рано мне ерепениться.
– Вот и хорошо! – улыбнулся гость. – А теперь я изложу наши предложения. Хотите их услышать?
Я опять качнул головой.
– И это хорошо! Не стану скрывать, уважаемый профессор, мы кое-что знаем о ваших личных неприятностях. Более того, в них мы твёрдо поддерживаем вашу сторону! И даже собираемся вам помочь, чтобы всё уладить!
– Это уладить невозможно! – отрезал я. – Тем более, совершенно посторонним людям!
– Почему вы столь категоричны? Хотите, я скажу вам, чего вы больше всего желаете? И если я угадаю, то обещаю вам всё это исполнить! Так, мне можно рассказать?
Мне осталось лишь качнуть головой, продемонстрировав своё согласие.
– Прежде всего, как я понимаю, вам бы хотелось, чтобы неугодный вам человек навсегда избавил вас и вашу жену от своего общества. Чтобы вы никогда о нём не услышали! Так?
– Допустим, – подтвердил я не слишком радостно.
– И вы, уважаемый профессор, больше всего желаете, чтобы ваша жена вернулась в семью, и чтобы всё поскорее забылось! Так?
– Так! – подтвердил я резко. – Конечно, так! Но неужели вы станете меня уверять, будто такое в ваших силах? Я не верю! Эту женщину мне не вернуть, даже если она сама поймёт, что ошиблась! – отрезал я. – Не вернуть!
– Доверьте эту работу нам! – с уверенной улыбкой сказал гость. – Мы всё сделаем правильно и мягко!
– Я не могу согласиться, не зная вашего плана или метода! Вы наломаете дров! Вы испортите ей жизнь, а я против этого!
Гость встал и прошёлся по камере:
– Да! Тесновата комнатушка! А вы как считаете, тесновата? – уточнил он игриво.
Я не ответил. Он задел меня за живое, но я был абсолютно уверен, что уладить нашу семейную ситуацию никто не сможет. Если Светлана приклеилась к этому деятелю, если я его не пристрелил, то она с ним и останется. Она столько вылила на меня того, чего я никак не заслужил, так унижала, что и сама теперь, думаю, терзается и себя проклинает. Она же понимает, что я во всём лучше, но вот что-то в ней животное проснулось, замечталась, обманулась! Уже потому вернуться к прежним отношениям она не сможет… Нет! В такую возможность я не верю!
– Так мне рассказать наш план? – с улыбкой спросил гость, нарушая затянувшееся молчание.
– Не верю! – продолжал я стоять на своём. – Не верю, что такое возможно! Вы просто не знаете всех обстоятельств!
– Конечно, не знаю! – подтвердил гость. – Тем не менее… Так мне рассказать? Рассказать, как мы думаем решать эту деликатную задачу? – опять уточнил он.
– Валяйте! – согласился я. – Времени у меня предостаточно! Ведь это вы мне и обеспечили пожизненное безделье, как я понимаю. Так?
– Будем считать это неудачной шуткой. За неё я прошу вашего прощения! – улыбнулся гость. – Так вот! Мистера Фёдора мы ушлём во тьму тараканью. Больше он вас не потревожит. А для пущей надёжности мы его предупредим, что любая его активность в отношении известной замужней женщины нам не пришлась по нраву. Уверяю вас, для него этого окажется вполне достаточно!
– Это меня не так уж волнует! – солгал я. – Отбить ему охоту знаться с моей женой я мог бы и сам, но я до последнего дня не знал его истинной роли в этой истории, а вот остановить свою жену я не смог. И в таком ее поведении для меня осталась большая загадка. Почему это случилось с ней, не пойму!
– Не переживайте, сэр! В большей степени виновато изощренное обольщение, а не она сама. Вашей жене мы очень доверительно и мягко сообщим на высоком официальном уровне – это для большей убедительности – что ее новый друг оказался человеком, вредным для государственных интересов Соединенных Штатов, потому любые контакты с ним могут рассматриваться спецслужбами США как сообщничество в антигосударственной деятельности.
– Я убедился в том, что по части драматургии вы очень сильны! Умеете ставить масштабные спектакли! Надеюсь, Светлану в эту камеру вы не притащите, проведя как меня через всех ваших палачей и врачей? – съязвил я.
[justify]– Рад, что вы высоко оценили нашу драматургию! – колко ответил гость. – Но я уверен, что даже очень бережное, но непременно официальное предупреждение вашу жену настолько потрясёт, что она и думать о нем забудет. Но и это не всё, что мы сделаем, уважаемый профессор! – гость
