- Уррроды, - гневно прорычал Муравьёв, глядя на листок бумаги так, как патологоанатом смотрит на несвежий труп. Это не просто грязная бумаженция – это договор с потусторонними силами о шапке сухарей в обмен на душу. Градоначальника било синим электричеством злобы.
– Понавешали своих дурацких дацзыба́о, словно мы в братском Китае. Так в Китае дацзыбао вешают на специальные стенды, а у нас норовят прилепить к святому месту. На лоб себе прилепите бумажки – так и ходите. И с какой такой стати приличную «Запеканку» обозвали гадюжником? Там культурно отдыхают хорошие девочки из колледжа искусств. Надо же барышням где-то отдыхать от тягот учёбы? То, что девочки молятся в «Запеканке» на портрет Пикассо и … мой портрет, то грех совсем небольшой. Даже маленький, где-то с напёрсток. Что тут плохого, скажите на милость? Просто на девушек снизошла благодать, вот они на меня и молятся. На другой чашке весов подлый анонимный листочек с гнуснейшими намёками на хороших девочек, в поте лица постигающих культуру во всех её формах. Пожелаем нашим нежным девочкам творческих узбеков и всё такое. Ну, побили девчонки совсем немножко залётных москвичей. Так не сильно, считай, погладили. Просто не выдержали они чудовищной провокации со стороны москвичей, то есть, проще говоря, москвичи сами напросились на тумаки. Вот им и прилетело, хи-хи.
Муравьёв, морщась от омерзения, лично сорвал бумажку с забора. На поверхности святого места остался след от клея, что привело градоначальника на грань срыва. Опять у нас завелась крамола, покушающаяся на заборы, что равноценно измене всему человечеству. Древнейшее зло вернулось и норовит внести хаос в жизнь нашего города. Кое-каким силам не хочется, чтобы на земле царил мир, а в человецех — благоволение.
Муравьёв вспомнил, как год назад он столкнулся с такой же крамолой, даже ещё хлеще. Тогда он обнаружил на некоторых своих заборах надписи, нанесённые с помощью баллончика с чёрной краской. Какой-то наркоман, возомнивший, что он бессмертный, дерзнул с помощью баллончика рекламировать электронный адрес, на котором можно заказать разнообразную дурь. Это граффити - запредельное кощунство по отношению к градоначальнику. Оное злодейство привело наркомана к утилизации. А что прикажите делать с врагами народа!?
Тогда, год тому назад, всегда спокойный Федосей Касьянович «сорвался с резьбы», обнажив перед некоторыми своими подручными свою вторую сущность. Вторая, тёмная сущность Муравьёва дама весьма суровая – тигр-людоед, по сравнению с ней, кажется скромным котиком, гадящим исключительно в лоточек.
Да, точно, почти год тому назад это событие произошло. Случаются, знаете ли, в жизни моменты, про которые сразу понимаешь — вот он, наступил родимый, продемонстрировав себя в номинации «подлый удар в спину». Как сейчас помню глухие удары в голове, словно в ней завёлся церковный колокол. Звонит прямо в голове, окончательно хороня своим звоном мою веру в людей. Короче говоря, «планка» упала, как камень со скалы, и Муравьёв превратился в монстра, отдав своё сознание под управление доппельгангера – то есть, отдался своему тёмному ментальному двойнику.
Сейчас, - решил Муравьёв, - я поработаю модератором, то есть закрашу участок, там, где клей портит вид моего забора. Закрашивая осквернённый участок, Муравьёв несколько успокоился, но, со зловещей ухмылкой вспомнил, как он поступил с тем наркоманом – врагом народа и, соответственно, его личным врагом. Дурного торчка вычислил и «на горячем» поймал Федя Вялый. Дело техники. Для наркомана, покусившегося на святое, хорошие новости закончились и начались плохие.
Тушку торчка, внешне похожего на собаку-инвалида детства, притащили в городские подземелья, в одно из тайных мест, облюбованных «друзьями» Феди Вялого для нужд своего специфического бизнеса. Связанного по рукам и ногам наркошу допрашивал лично Муравьёв, а Федя Вялый ассистировал ему, поочерёдно ломая торчку пальцы на руках. Визжавший от боли торчок почему-то считал, что если он выдаст все свои связи и заначки, покается, сдаст подельников и нанимателей, то его отпустят. Размечтался. Лично градоначальник объяснял душному козлу наркоше, какой тот нехороший Хуан из Гваделупы, коему место исключительно в дупе некого Гомеса из Гондураса. И чего тебе, гад такой, не щёлкалось клешнями в своих трущобах? Взял и наружу вылез из квартала «Грязные труселя», чтобы гадить в городе и в душу людям плевать.
После того, как Федя сломал «душному козлу» все пальцы, до мужика дошло - «Fata viam invenient» - вряд ли его отпустят живым, но он даже в дурном наркотическом сне не мог предположить, что его ждало дальше. Реальность оказалась жуткой. Монстр, завладевший телом Муравьёва, желал наслаждаться болью жертвы, но не желал приходить с еле живым оппонентом к консенсусу.
- Продемонстрируй Феденька нам своё искусство, - распорядился градоначальник. - Пили Феденька «клиенту» ножки, но медленно, с чувством и толком.
В душе Муравьёва концентрация ненависти к пойманному наркоману оказалась выше, чем количество кислорода в составе атмосферы.
Феденька Вялый не знал, который сейчас час, но судя по темноте за окном, на дворе уже осенняя ночь и ветер уныло шелестит опавшею листвой.
Федя лежал в одиночной палате частной клиники, где ремонтировали его организм, пострадавший от действий «понаехавших» господ из Москвы. Небеса за окном чернее сердец этих самых господ, а на поверхности Земли самые мрачные тени попрятались по углам – чёрным, как антипригарное покрытие сковородки. Сейчас бы выйти из такой тени с кистенём в руке и спросить у загулявшего москвича: «Как пройти в библиотеку?» Увы, нельзя мне вот так просто взять и выйти из тени с топором или кистенём. Федосей Касьянович, работодатель и благодетель, такой авангардизм не оценит и примет меры. Как Муравьёв поступает с теми, кто ослушивается его приказов, мы знаем. От таких знаний во рту образовался странный металлический привкус, а сердце заполошно забилось. Злить местного большого босса себе дороже, Федя это точно знал: рядом с боссом я выгляжу как Моська рядом с мамонтом. У Муравьёва воля стальная, а у Феди воля максимум алюминиевая. Но, как-то надо поутихомирить свои, гуляющие отдельно от головы нервишки: хоть мысленно представить, как колочу топором по голове гнусного москвича.
Муравьёв использует индивидуумов, подобных Феде в качестве пешек. Значение имеют лишь фигуры, следовательно, надо выбиваться из пешек в фигуры. Вот только мозгов у нас мало, чтобы фигурой стать. Иначе бы мы не подставились под кулаки москвичей, не получили бы от них злую нахлобучку, как самые последние слюнтяи. Муравьёв – чудовище, это Федя Вялый давно знал, но даже в мыслях у него не проскакивало, чтобы поделиться тайной с кем-то. В подручных босса ходит господин Ермолай Евсеев – та ещё скользкая устрица. Ермолай – худой, как земляной червяк, но страшно умный и хитросделанный. Федя господина Евсеева даже зауважал: это надо же, столько всякой херни господин в голове держит. Именно Евсеев устроил Федю в эту частную клинику подлечиться. Ещё он передал ему пятьсот рублей на поправку здоровья и маляву от Муравьёва. В маляве написано несколько строчек: «Поправляйся Феденька! Скоро потребуются твои таланты».
Федя чуть не завыл: понятно, какие его таланты потребуются скоро боссу. Подсознание подсказывало - опять надо кого-то пытать и резать кому-то ноги и руки. Потом утилизировать «смертельно убитый труп мёртвого покойника». Странненько. Федя чувствовал, что босс сам бы мог хоть кого запытать до смерти, но, почему-то, предпочитал наблюдать над процессом мучений жертв со стороны. Конечно, со специальным хирургическим инструментом Федя обращался профессионально: как-никак он по своей первой специальности фельдшер. Даже неплохой фельдшер, но, увы, по молодости лет отличался неугомонным характером, из-за чего постоянно попадал в неприятности. Плюс ещё внешний вид Феди отталкивал пациентов, да и обычные люди его боятся. Представьте, что вы подумаете лёжа в больнице, когда, вместо симпатичной медсестрички, перед вами окажется дюжий мужик в белом халате, а на лице мужика вы прочтёте вселенскую скуку и ненависть ко всему окружающему миру. Вот такой у Феди внешний вид, хотя душа его стремилась к романтике. Ага, к романтике на большую дорогу. Постепенно, фельдшер, склонный к романтике, скатился на самое дно, где его подобрал Муравьёв. И понеслось … Я когда-то хотел стихи девочкам читать, о любви говорить: «… мне маки грезятся, согретые лучом, гвоздики алые, и, полные угрозы, махрово-алчные, раскрывшиеся розы…» Вместо стихов приходится резать врагов Муравьёва, выколачивать из терпил грев на зону, и находить приключения на ровном месте. Как результат, прилетела птица Обломинго и уверенно нагадила на голову.
Хоть в голове и мутно, как в грязной чашке, но Федя решил проанализировать ущерб, полученный им от стычки с московскими костоломами: два ребра сломано, куча гематом по всему телу, сотрясение мозга и треснувшая челюсть. О других органах лучше и не думать. Ещё и нога что-то сильно болит. Встать хоть смогу?
Вставать с койки пациенту не разрешали врачи, но их сейчас поблизости не наблюдается. Последней из персонала больницы проведала больного молодая дежурная медсестра. Она же и свет в палате выключила: теперь темно, руку протяни - пальцев не увидишь. Лежи Феденька в темноте и лечись. А ничего так эта медсестричка. Вроде и обычная на мордашку девчонка: носик, ротик, глазки, ушки, но что-то в ней есть такое, бередящее душу. Стройняшка, а халатик только подчёркивает её стройность. Девчонка старательно делает вид, что пациент ей не противен. Угу, денег за него отвалили прилично.
[justify] Федя, несмотря на туман в голове, решил попытаться встать и прогуляться до окна, чтобы взглянуть, не приключилась ли на улице какая пакость типа конца света. Осознал, что травмированной ноге придётся потерпеть. Нога, от попытки встать, решила не говорить хозяину спасибо, а пошла в отказ. В голове раздался звук «Блямс и заиграла симфония «in do maggiore», ага, голова тоже перестала слушаться хозяина. Всегда так: если в голове туман – для автопилота нелётная погода.
