бессмысленно. Юля поморщилась, недовольно взглянув на Илью — это из-за него она стала заумно думать, раньше бы ей это все в голову не пришло, бесилась бы, как и все, от того, что нет связи. Она выключила телефон.
— Ого! Максим к сети подключился! — Илья аж подпрыгнул на месте.
— Чего-чего? — Юля нахмурилась.
— Вот, смотри, — он показал лог-файл, Юля помотала головой. — Короче, мы с ним договорились, что когда пойдем вниз, то у нас будет общий доступ к моему дрону. Он и Леха взяли простой клиент, программа такая, полувоенная. Допилили его за вечер под мое ПО. Блин, проще говоря, я скинул ему ссылку на локальную сеть, ее сам дрон создает. И он подключился к ней, значит, он где-то рядом с дроном!
— Так ты что, сказал Максиму, куда мы пошли? — Юля хотела было стукнуть его, но сдержалась. — Извини, ты прав. Я сейчас понимаю, как все по-дурацки получилось. А он знает, где мы?
— Пока нет, мы можем только текстом обмениваться, проц у дрона слабый.
— Мне бы такое никогда в голову не пришло, — вздохнула Юля. — Не повезет твоей жене, будет все время чувствовать себя рядом с тобой дурой.
— Значит, не женюсь никогда, — хмыкнул Илья.
— Ну-ну, это мы еще посмотрим, — злобно прошептала Юля.
— Что ты сказала?
— Да так, проворчала что-то, не бери в голову.
Илья хотел еще что-то спросить, но не успел. В коридоре вспыхнул свет, и послышались тяжелые шаги, будто бы кто-то шел в чугунных сапогах и волочил за собой шестипудовую гирю на цепи. Сначала они слышали, что это шагает человек, тяжело передвигая ноги, с трудом подтягивая цепь, но потом резко, неожиданно нечто обретало четыре лапы и быстро громыхало к ним, играючи волоча гирю. Илья вскочил и схватился за молоток. Юля распихала батончики по карманам, она и забыла, что на толстовке были карманы с молнией. Рука нащупала монтировку, она хотела было встать рядом с Ильей, но он жестом отодвинул ее назад, а Арнольд показал зубы и еле слышно заворчал. Они приготовились биться за нее, она немного испугалась взгляда Ильи, брошенного через плечо. Он был совсем другой, глаза почернели, и ей показалось, что какая-то тень вошла в него через макушку, раскрывая заросший с младенчества родник, доисторический рудимент, где когда-то был глаз, первый глаз прародителя млекопитающих. И какая только глупость не лезет в голову, она вспомнила его шутки про третий глаз, что его всегда не там ищут, и стало спокойнее, а руки превратились в железную арматуру, пальцы надежно сжимали холодную рифленую сталь, готовясь нанести упреждающий удар.
В дверном проеме показалась девушка в кандалах. На ногах и руках висели ржавые цепи, ступни были обуты в железные башмаки, и к левой ноге прицепили железный шар. Девушка была обернута в серое полотно, похожее на саван, с грязной от запекшейся крови головы, лишенной волос, уродливо смотрели на них жуткие шрамы. Она не улыбалась, умные карие глаза смотрели на Илью и Юлю с сожалением, но без жалости.
— Ты все-таки пришла к нам, — прошептала девушка. Звук ее голоса напоминал затертую пластинку, будто бы кто-то вместо иглы насадил на головку ржавый гвоздь. — Я тебе показала, куда ты попадешь отсюда. Ты не сможешь убежать, брось эту железку, она тебе не поможет.
Юля вдруг почувствовала, что кто-то схватил ее за руку и вырвал монтировку. Инструмент отбросили в сторону, и он жалобно зазвенел на бетонном полу.
— Если в тебе и есть сила, то она не в оружии. Оружие тебя убьет. Я могу и не советовать тебе, но мне хочется, чтобы мы сражались честно. Ты единственная, кто зашел так далеко, не зря он в тебя верит.
Девушка засмеялась, и от ее смеха стало холодно, Арнольд зарычал, приготовился к прыжку. Девушка с интересом посмотрела на пса и Илью, сделавшего шаг вперед, вставая в позицию для удара. Как бы ни была она слаба и беззащитна на вид, ни у Юли, ни у Ильи не было сомнений, что перед ними враг, сильный и жестокий. Они видели это в ее глазах, в самодовольной усмешке красивых губ, немного приоткрытых, чтобы были видны длинные мощные клыки.
— Ты тоже сделал свой выбор. Твоя любовь сильнее, чем я думал, — девушка засмеялась и зарычала низким жутким голосом. — Вы еще не знаете, с кем вступили в бой! Он не сказал вам, он и не имел права сказать об этом. Ты не поняла, когда я убил твоего отца, ты должна была понять и отступить!
Девушка обнажила звериные зубы, глаза почернели, как и лицо. Она менялась, что-то внутри нее рвалось наружу, сдерживаемое телом, саваном и цепями.
— Смотри, смотри на меня! — ревела девушка, красивое лицо исказилось чистой ненавистью. — Смотри, смотри, как она умирала, как ты умрешь!
Девушка раскрыла саван, отбросив его в сторону. Ткань моментально сгорела в воздухе, черным пеплом зависнув над полом. На одно мгновение она стала вновь живой и красивой, с чуть вьющимися распущенными волосами, веселыми карими глазами и улыбкой. Илья опешил, опустив молоток при виде красивой обнаженной девушки, Арнольд заскулил.
Юля не хотела этого видеть, она пыталась закрыть глаза, поднять руки, прикрыть лицо, отвернуться, но ступор сковал ее, и она смотрела, смотрела, не мигая, проживая каждую секунду так долго, что нервы рвались на лоскуты. Девушка вырывала волосы, точнее это делал кто-то, кто-то другой, кого не было видно, с удовольствием садиста скальпируя ее. Потом он резал ее, долго, с наслаждением. Крик Сабины стоял у них в голове, парализуя, выпивая все силы до капли.
Юля не поняла, как все вокруг исчезло, как они очутились в абсолютном черном ничто, но в котором было видно все. Девушка, изрезанная и мертвая, протянула к ним руки и разорвалась на части, а из нее, громыхая кандалами и гирей, вырвалось черное чудовище, бросившееся на Илью и Арнольда. Юля рвалась к ним, желая защитить, понимая, как она слаба и беспомощна. Она с ужасом смотрела, как Илья и Арнольд бьются с этим чудовищем, так похожим на ее ночные кошмары, которые она никогда не могла толком описать, и только Альфира из сбивчивых рассказов рисовало что-то похожее, настолько мерзкое и отвратительное, что не подходило даже для компьютерной игры.
«Альфа! Альфа! Беги отсюда!» — вспыхнул в ее голове крик, она поняла, что Альфира здесь вместе с Максимом, но они и не здесь, но как это может быть! И как может Илья так долго биться с этим чудищем, как поломанный и разорванный Арнольд раз за разом бросается в атаку, он же уже мертвый, и Илья уже мертвый — они все мертвы, все, все!
Юля закричала, упав на колени и зажав уши ладонями. От ее крика задрожало пространство, яркий неистовый свет вырвался из ее глаз, изо рта, из сердца, ударив плазменным потоком, накрывая, уничтожая их всех, все вокруг, кроме нее. Силы покинули ее, и Юля упала на пол, потеряв сознание.
— Это здесь? — Альфира с сомнением посмотрела на угловой подъезд.
— Здесь, Илья показывал мне. Видишь, дом состоит из двух частей: правая более старая, а левая немного другая.
— По-моему, все одинаковое, — пожала плечами Альфира. — А это печная труба?
Она показала на прямоугольный дымоотвод, выложенный из красного кирпича. Максим кивнул, она посмотрела на ночной силуэт дома, и правда, будто бы он состоял из двух разных частей, намертво соединенных по воле архитектора- новатора. Максим подошел к двери и наугад набрал квартиру.
— Кто это еще?! — возмущенно проскрипел голос немолодой женщины.
— Полиция, откройте! — рявкнул Максим, Альфира дернулась и ойкнула от неожиданности.
— Какая еще полиция? Что, у вас своих ключей нет? — недоверчиво спросила женщина.
— Открывай, я сказал! А то к тебе первой поднимусь, квартира 79!
Домофон запищал, на другом конце поспешно бросили трубку. В подъезде слышались торопливые звуки, кто-то открывал бесчисленные запоры. Максим для убедительности топнул ногой и крикнул что-то неразборчивое. Дверь наверху быстро закрылась, замки завращались в обратную сторону.
— Так, замок открыт, — Максим снял замок и повесил на петлю. Он покачал головой, оглядывая длинное белое платье Альфиры, сам тоже был не особо готов, белая рубашка и серые брюки не очень подходили для лазанья в подвал.
— Идем, — уверенно сказала Альфира, подтянув полы платья, каким-то чудным для Максима способом зафиксировав их так, чтобы открыть ноги почти до коленей. Альфира довольно хмыкнула, слегка зардевшись, она и забыла, что ноги опять пошли красными пятнами, пускай, и разглядеть их в слабом освещении было почти невозможно.
Максим пошел первым, освещая путь фонариком телефона. Хорошо, что он всегда заряжал телефон при первом удобном случае, нося зарядку и провод в узкой сумке, в которой был паспорт, ключи и все карточки с телефоном — вся жизнь человека, как называл это Леха, таскавший с собой еще старый потертый рюкзак с ноутбуком и планшетом. Мусор хрустел под ногами. Максим показал Альфире, что кто-то явно разгребал его совсем недавно, она и не сомневалась, что Юля с Ильей были здесь, уловив в этой пыли и надвигающемся смраде аромат острых японских духов, которые она подарила Юле, которая ленилась душиться или краситься, как и Альфира, поэтому после стирки опрыскивала футболки духами, в ту же секунду забыв об этом.
— Ну и вонища! — Альфира замотала нос платком и протянула Максиму свою кофту. Он поколебался, но намотал ее на лицо, как маску. Дышать, и правда, стало легче, давил только вкус духов и крема, но в любом случае это было гораздо лучше, чем вонища из подвала. — Там, похоже, кто-то гниет. Я знаю этот запах, отец как-то водил меня на скотобойню, я потом неделю спать не могла.
— А сколько тебе было лет? — спросил Максим, нахмурившись.
— Семь или восемь. Это еще до переезда было, мы тогда жили недалеко от Уфы, там еще мясокомбинат был рядом, отец и мама там работали.
— Странные методы воспитания.
— Наверное, я же тогда не понимала. Когда мне было шесть лет, меня заставили ощипать и разделать курицу, которой только что отрубили башку. Я потом долго не разговаривала, меня даже к психиатру водили.
Максим выругался, Она вздохнула и игриво толкнула его плечом. Быстро пройдя все помещения, словно в этой темноте не могло быть никакой опасности, они вошли в бомбоубежище. Максим долго осматривал стены и вскоре нашел блок выключателей. Резко
