Самое интересное, что власти Поднебесной, занимаясь масштабной эмиссией, в том числе из-за огромного населения, которое необходимо хоть как-то обеспечить оплачиваемой работой, что невозможно при опоре исключительно на инвестиции, на самом деле ничего нового не придумали. Идея сия во многом основана на принципах финансовой системе сталинского Советского Союза, правда, у генералиссимуса цели несколько отличались от планов нынешней КПК и были направлены они на модернизацию страны, когда основным дефицитом была как раз нехватка рабочих рук. Разумеется, подобная политика ведёт и к увеличению денежной массы, и к инфляции, которая, как ни крути, в СССР также была, иначе с чего бы проводились денежные реформы в 1947, 1961 и в 1991 годах… Но если мы посмотрим на нынешнее положение России, то при значительной изоляции валютного потока от рублёвого ценообразования в связи с известными событиями, при предполагаемом развитии внутригосударственной торговли золотом, как финансовым инструментом, при аккуратном внедрении и продвижении иных инвестиционных механизмов, включающих вражеские, дружеские дензнаки и криптовалюту, возможна ситуация, аналогичная процветанию фондового рынка США, который долгое время абсорбировал свободные капиталы, зарождённые в недрах Федеральной резервной системы для покрытия дефицита бюджета – это механизм универсальный, во многом сдерживающий тот самый крах того самого доллара, именно он разгоняет биржевые инструменты США, задирая акции, а вовсе не говорит о якобы премиальном состояние народного хозяйства Соединённых Штатов.
В любом случае, оставаясь в экономической парадигме плоского мироустройства, по сути же, будучи государством вертикальным, мы теряем своё основное преимущество, а именно допустимость и необходимость администрирования любых аспектов в государственном строительстве, когда финансовые инструменты являются именно инструментами, а не священными коровами, которые каким-то волшебным образом умудряются, так настроить рынок, что он вот берёт и буквально всё решает, чего уже давно нет нигде. Конечно, при выходе из варварской перестройки, затеянной Горбачёвым, каждый из нас на лоб и затылок получил по зияющей, жуткой травме, где одной является страх перед гиперинфляцией, разорившей в своё время каждого, не имевшего собственного банка или нефтяной скважины, а второй – уверенность в том, что Союз шёл по пути экстенсивного развития из-за наличия вездесущего Госплана, что правда лишь отчасти. По первому вопросу пара слов написана выше, к ним добавим, что денежная масса становится избыточной в случае популистских решений, когда рост всякой маржи опережает рост заработной платы, которая оттого и перестают быть реальной в условиях низкой производительности труда, что хорошо корректируется развитой конкуренцией и элементарной финансовой дисциплиной, о чём во времена Ельцина приходилось только мечтать.
А вот по устройству народного хозяйства тех далёких времён всё немного сложнее, например, к 1953 году в СССР было 114 000 частных артелей, мастерских и предприятий самых разных направлений – от пищевого производства до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около 2-х миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, а ведь это уже тогда была чудовищная цифра. Кстати, указанные цифры не учитывают колхозы, которые во время Великой Отечественной войны действительно добровольно покупали танки и сильно отличались от убогих нахлебников позднего советского времени. Артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки, а также в блокадном Ленинграде выпускался – о чудо! – весьма неплохой автомат ППС. В реально предпринимательском секторе экономики, а не в спекулятивном, как во времена горбачёвских торгово-закупочных кооперативов, работало до сотни конструкторских бюро, двадцать две экспериментальных лаборатории и – внимание! – два научно-исследовательских института. А ленинградская артель «Прогресс-Радио» в 1930 году приступила к изготовлению ламповых приёмников, в 1935 – первых радиол, а к 1939 году и телевизоров с электронно-лучевой трубкой, не отставая от общечеловеческих трендов. И это тот задел, который нам оставил якобы параноик Сталин – и как же это у него получилось-то при таком неутешительном диагнозе? А вот Хрущёва неадекватным сатрапом никто и по сей день не считает, припоминая ему с улыбкой лишь кукурузу и кузькину мать, а стоило бы в историческом плане обвинить дядечку в уничтожении того уклада хозяйства, которое в качестве базового с тех-то времён превзошло бы нынешний китайский уровень в разы как по объёму, так и по инновационной составляющей. Но нет 14 апреля 1956 года появилось постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О реорганизации промысловой кооперации», в соответствии с чем артельные предприятия были переданы на баланс министерств, при этом собственность отчуждалась безвозмездно, что фактически являлось второй после революции 1917 года национализацией, а вернее уже конфискацией – по сути чистейшим воровством.
Кроме того, не все, но многие колхозы, являвшиеся успешными субъектами коллективной собственности, были волюнтаристски переведены в разряд государственных совхозов, что показало по факту свою неэффективность! Всё это привело к двойной структуре распределения сельхозпродукции, а за ней и промышленных товаров, когда добрая их часть из официальных потоков перекочёвывала в разряд дефицита, часто искусственного, где и продолжала параллельное обращение. В результате уже к началу 70-х в стране вторым уровнем существовал квазирынок, где царствовал работник торговли, злодейски припрятавший продукцию от рядового покупателя, но находившийся под покровительством правоохранительных и советских органов, что позволяло ему или осуществлять немыслимый бартер, или взаимодействовать со спекулянтами. В результате чего функция денег, как средства обмена, разделилась и имела одновременно два наполнения, где одно соответствовало государственному ценообразованию, а второе – рыночному, когда за одно и то же изделие в один и тот же момент времени запрашивали разные цены. Так пресловутые джинсы в универмаге стоили сорок рублей, а у фарцовщика от ста двадцати. Постепенно товарная масса естественным образом перекочёвывала в сферу с более высокими оборачиваемостью и маржой, с чем система честно пыталась бороться, но и тут, в конце концов, проиграла, выкинув белый флаг в виде талонов на беспрецедентное число жизненно важной продукции, затем последовала безоговорочная капитуляция с известными событиями и ваучерами. Так вот корни инфляции 90-х всё же стоит искать в советских ещё временах, тем более что речь пока шла о сфере распределения, произведённого официальными предприятиями или приобретённого по импорту. Однако на излёте СССР, в густой тени, существовал и процветал и производственный сектор, руководители которого именовались цеховиками, а они уже не стеснялись с ценами и вообще не стеснялись, что и породило у нас и первичную коррупцию, и организованную преступность в её самой отвратительной форме.
Таким образом, сталинская Советская Россия, очевидно, будучи вертикально ориентированной системой, использовала коммерческую составляющую плоского мира и годами, а то и десятилетиями при административном управлении имела двузначный средний рост экономики. Но далее мы увидим, что государство, руководимое Хрущёвым, рыночную часть народного хозяйства изъяло, что не помогло от неё избавится, а лишь переместило свободные товарно-денежные отношения из области понятной правительству и регулируемой, в состояние, где правила стихийно вырабатывались преступным элементом, который, оседлав цеховиков и спекулянтов, медленно, но верно создавал ко всему прочему и параллельную структуру власти, включавшую и финансовую подпитку в виде налогов-поборов, что позволяло содержать и известный репрессивный аппарат из воров в законе со шпаной и рэкетирами на подхвате. А если учесть, что товарная масса из госсектора, как говорилось выше, неуклонно перемещалась в сторону наибольшей прибыли, то можно констатировать, что рынок таки сожрал страну Советов, где потеря институтов было лишь делом времени, которое и наступило после известного спуска известного флага с известного всему миру Кремля.
Красная же площадь в тот миг и впрямь оказалась красного цвета, зардев от стыда, ведь на защиту поруганного отечества тем вечером не вышел ни один передовик производства, из топтавших её в ликующих, праздничных колонах десятилетиями… А, между прочим, в державе победившего социализма с идеологией всё было на самом высоком уровне, начиная с октябрятской звёздочки и заканчивая членами Политбюро ЦК КПСС. Однако, как и в случае со второй экономикой, – жившие в те времена, не дадут соврать – убеждений с мироощущениями у населения было гораздо больше чем на монолит учебника «История Коммунистической партии Советского Союза». Как раз в эпоху розового заката спето: «одни слова для кухонь другие для улиц…», о чём стоило бы знать нынешней молодёжи, радеющей за возрождение советской действительности, ставшей в итоге беспросветной и убогой – поэтому никто и не полез с кулаками на снимавших алое полотнище с главного флагштока СССР.
Но переустройства экономических принципов Никите Сергеевичу показалось мало, и он покусился на святая святых, на основу вертикального устройства – на управление! Фактически произошла попытка придать жёсткой административной системе вид плоской, когда гигантские министерства Сталина разукомплектовали на территориальные образования, да ещё и по отраслевому принципу. Партийные органы разделили на сельские и городские, что вкупе способствовало расширению прав и союзных республик, и аппарата управления на местах, что вылилось, в конце концов, в неразбериху, основа которой лежала, в том числе и в местнических замашках партийно-элитных групп, которые стремились произведённое на своих территориях там же и употребить, а это рвало цепочки поставок, ведь речь не всегда шла о товарах народного потребления. Регресс был настолько велик, что после отстранения Хрущёва от власти и восстановления в целом вертикали управления народным хозяйством, первые несколько лет экономический рост без отдачи от вложений опять исчислялся двухзначными цифрами.
[justify] Правда, тут не обошлось и без реформы Косыгина, призванной установить баланс спроса и предложения