Таким образом, и Гегель, не объясняя природы, признаёт наличие в людях внутреннего фактора, побуждающего нас воздействовать на природу кроме прочего и ради «внешней реальности самого себя», получая «возможность созерцать собственное творение», а это именно то, что утверждалось в данной работе при цитировании библии.
Как это ни странно, но именно эти идеи философа использовал в своих работах другой выдающийся мыслитель, но материалистического направления мысли – Карл Маркс, который связывал развитие искусства и культуры с процессом производства материальных благ и уровнем производительных сил общества, и, не вдаваясь в её происхождение, наделял это явление признаком неприродности, а именно отсутствием у него фиксируемых вещественных проявлений! Что, конечно, не делает плоды культуры исключительно умозрительными, а приводит их так или иначе к предметному миру, которым человек создаёт себя в качестве общественного существа, совершенствуя свои силы и способности, формируя новые потребности, а за ними и средства их удовлетворения, что и является тем самым гегелевским самопроизводством. Далее, основываясь на диалектическом восприятии мира, автор «Капитала» утверждал, что не форма объектов культуры, а содержание говорит о нашем развитии: «Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определенности, а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления». Переход к конкретному моменту производства творений, несвязанных с необходимостью, происходил, по мнению философа, в свободное время, наличие которого и его величина говорят о степени развития общества, показателем материального благополучия его членов, с чем спорить не стоит, вспоминая, скажем, творение древних аборигенов из пустыни Наска. А и действительно, трудно себе представить, чтобы эти достойные люди, оставившие нам столь замечательные картины на склонах, делали бы их вместо трудов праведных по добыванию пищи насущной. То есть, когда и если у нас появляется возможность не участвовать в гонке за выживание, мы тут же придумываем себе задачу, которая никак нам не помогает в повседневной жизни, но самое странное то, что окружающие не забивают нас за это камнями, а с энтузиазмом присоединяются к процессу, как только выходит минутка, друга…
Но это с одной стороны, когда с другой – мы видим дивные храмы комплекса Ангкор-Ват и осознаём, что население, создававшее сие поистине чудо, делало это в условиях, мягко говоря, далёких от оптимальных, практически голыми руками, мучаясь во влажных джунглях, болея от непосильного труда, жертвуя многими жизнями, что происходило, очевидно, под началом некоего правителя, действовавшего ровно также, как поступали некие творцы из множества легенд о создании мира нашего – книга книг цитировалась выше в качестве примера. Средства только у мифических существ отличались от инструментов реального владыки, где у последнего к ним относился и долго ещё будет относиться тот самый, пресловутый человеческий ресурс, в более уважительной форме – капитал… а может и не отличались они от божественных, о чём стыдливо или высокомерно умалчивают всевозможные святые писания!
Но даже не в этом суть, а в том, что на территории нынешней Камбоджи, как и при возведении Notre-Dame de Paris, как во многих иных местах сооружались не банальные жилища или святилища с ровными стенами и гладкими сводами, на что ушло бы значительно меньше материальных и духовных затрат, а именно нечто гармоничное, имевшее функцию мест обитания или отправления культов лишь в том числе и само по себе уже превращалось в отдельную задачу! Таким образом представляется, что создание чего-то безумно эстетичного, относимого потомками к произведениям искусств, не являлось способом заполнения свободных промежутков в непрерывной борьбе за выживание, а в более широком смысле относилось к реализации любого мало-мальски свободного ресурса, включая временной.
Таким образом, философская мысль признаёт наличие в Homo sapiens некоего феномена, многое определяющего как в развитии индивидуума, так и в прогрессе человеческой цивилизации, что в большей степени касается описательной части, чем к его различным интерпретациям. Кроме того, называя сею странность культурой или искусством, никто не спорит с тем, что они относятся к нашим изначальным свойствам, которые, не принадлежа к физическим объектам, не только порождают их во вне, но и совершенствуют, наделяя надприродным содержанием, несущим кроме информационной нагрузки, ещё и нечто, позволяющее наслаждаться внешней реальностью себя – созиданием... или разрушением, как в случае с Нероном, что тоже в определённом смысле созидание. Из чего не грех сделать вывод, что в каждом из нас в той или иной мере живет потребность в творчестве, и без её удовлетворения невозможно нормальное существование, как нельзя жить без сытого желудка, без тёплой постели, а также без любви представителя противоположного пола. То есть все эти странные, необъяснимые, казалось бы, объекты каменного, как правило, зодчества были созданы нашими далёкими предками не для чего-то конкретного, хотя порой и выполняли некие задачи, а потому, что они не могли быть не сделаны, исходя из нашей природы, – это их, пожалуй, и объединяет.
* * *
Абстрагируемся на миг от вечной людской заносчивости, позволившей однажды отречься от идеи вездесущего создателя, как только удалось приоткрыть завесу тайн о природе ветров, течений и живой материи, абстрагируемся, чтобы согласиться хотя бы для эксперимента с приведёнными выше доводами и выводами о том, что в нас изначально заложена – не станем пока говорить об авторе! – функция, заставляющая человека быть вечным творцом, абстрагируемся исключительно ради вопроса о развитии этого дивного феномена в нас – мы же, в конце концов, придерживаемся диалектики.
Рассмотрим для примера живопись, скульптуру и их трансформацию в веках, когда наши далёкие предки зародили этот вид искусства, изображая то себе подобных, то оленей, то мамонтов, а то и, между прочим, половые органы соплеменников. Так зачем же это им было нужно, может для оживления скудных интерьеров сурового быта? А что, скажем, делает у зеркала ваша трёхлетняя дочурка, умыкнувшая у маманьки губную помаду или мальчонка из вирусного видео, самозабвенно тянущий незажжённую сигарету, закинув картинно ножку на ножку? Правильно, они имитируют своих взрослых родителей, повторяя внешние признаки их поведения несуразно и без всякой надежды на содержание, что вызывает неизменные улыбки – чего стоят размалёванные губки будущей красавицы, непринуждённо переходящие на очаровательные ушки. Так и у дикарей, если не брать возраст пещерных творений, то их художественная ценность весьма сомнительна, однако и это уже какие-никакие, но попытки в непрерывной череде копирований окружающего мира, пока ещё созданного не нами. То есть мы зачем-то учились воспроизводить чужие творения, как только к тому появилась физическая возможность, совершенствуясь в этом, накапливая опыт, который то пропадал, как это было с наработками античного мира, то возрождался в известную эпоху!
Так некоторые из нас всё еще воспринимают Микеланджело не только в качестве персонажа из мультфильма, а ассоциируют его с величайшим скульптором, архитектором и художником, а также помнят или лично видели бессмертные изваяния монументалиста, например, брутального «Давида» или сказочную «Пьету», расположенную в Соборе Святого Петра в Ватикане. Однако в наследии творца есть и множество рисунков, и некоторые из них весьма замечательны! Являясь набросками, эскизами они в то же время демонстрируют как бы покадровую реакцией тел, их частей, включая мышцы, кожу, как бы застигнутых в движении, в изменении позиций, которые доходят иной раз до не совсем нормальных, что зачастую переносилось и на готовые произведения. Автор, очевидно, исследует естество плоти, ввергая её в крайности, руководствуясь известной максимой, гласящей, что, если хочешь понять суть явления – доведи его до предела, а то и до абсурда, о чём нами упоминалось несколько страниц назад. Кроме того мы имеем ввиду, что где-то в те же времена появилась практика по расчленению людских трупов, ради изучения анатомии человека, в чём участие принимали и некоторые мастера изобразительных искусств, и чему всячески и категорически противилась католическая церковь, а учитывая значимостью сего института в те рассветные времена, угроза персональной безопасности анатомов, разумеется, была не нулевой, что их всё же не останавливало – такова была сила внутренних влечений, пользуясь терминологией Маркса, не связанных с необходимостью!
[justify] Но удивления и восхищения достойны не только объекты материальной культуры, созданные художниками, а и то, что мы называем их и знаменитыми, и выдающимися, а также с незапамятных времён поощряем подобные занятия, возмещая авторам не только затраты, но и делая их богатыми по-настоящему, словно, не обладая сами подобными талантами, почему-то кровно заинтересованы в максимально точном воссоздании действительности. Так современники Винченцо Гонзаги, герцога Мантуи и покровителя Рубенса считали, что он своей страстью к изобразительному искусству привёл их город к полному