Цыганки хватали за руки идущих от станции метро людей, на глаз мгновенно определяя провинциалов.
На соседней аллее на суету страстей человеческих равнодушно взирал поверх голов конный милиционер. Лошадь была упитанной, с раздутыми боками.
Я вернулся к южному входу и снова встал там, где было велено – у вагончика с надписью «М/Ж». Всего я честно отстоял на всеобщем обозрении часа два.
Единственный, кто честно обеспечил явку, был Харя. С ним мы уговорились встретиться через два часа после проваленной явки с Игорем Харитоновичем. Харя давно хотел сходить на барахолку, купить матери мохеровый шарф, неведомой девушке – наряды, а себе – джинсы. Ринат и ранее пытался увязаться за мной. Он уже хорошо ориентировался в Москве и мог сделать покупки сам, но считал, что у меня вкус лучше, скорее, побаивался, что его обманут с «фирменной» вещью.
- Алле, босс! – заорал Ринат с верхних ступенек широкой подтрибунной лестницы. На одном плече у него висел шарф, на другом джинсы-«бананы».
- Босс, слушай, обнову обмыть надоть, - победно взирая на толпу, хмыкнул Харя. Настроение у него было прекрасное, синяки сошли, раны зажили, как на росомахе.
- Куда прешь, козел! - закричал Ринат на кого-то, зацепившего его большой сумкой за плечо. – Чо вылупился?!
И столько напора и уверенности было в выкрике (плечо, видать, еше болело), что, помедлив, человек нехилой наружности двинулся дальше.
- Ну, Борька, как тебе мои обновы, скажи, супер? – сунул мне под нос свои покупки товарищ.
Я для приличия поцокал языком. Надо было уходить. Стало ясно, что резидент на связь не выйдет. Манагеры, блин, насмотрелись шпионских фильмов! Хотя пару раз ловил на себе оценивающий взгляд… Возможно, то было совпадением, а возможно, меня изучали. Да и само место встречи в людном месте наталкивало на мысль о легкости «отхода». Вспомнил, что в случае нестыковки незримый абонент просил перезвонить. Или читать надо было между строк?
«Игорь Харитонович». Никаких кличек. Сила всегда вежлива. Если это так, то ставки высоки. Официально препараты от ВИЧ британо-швейцарской фирмы еще не были утверждены для применения в РФ, но можно было предположить, что ими пользуются в узких кругах элиты. Наркотики – удовольствие дорогое, и тем же героином ширяется «золотая молодежь», «мажоры», детки высшей номенклатуры, а лечение вируса иммунодефицита еще дороже, еще дефицитней.
Только перекинувшись с друганом парой слов, я понял, что устал в дикой толчее и озяб в обувке не по сезону. Даже теплые стельки, купленные у тетки на выходе из метро «ВДНХ», не спасали. Думал, сгоняем в первопрестольную на недельку-другую и – назад. А затормозились внутри Садового кольца на месяц - и это кольцо все больше напоминало замкнутый круг…
По утрам в межрамье окошка мастерской, куда мы за неимением холодильника складывали продукты, пачка пельменей примерзала к стеклу, а молоко уже не скисало. Окно, наверное, не мыли с эпохи развитого социализма, но если б и отмыли, за стеклом все также нависало бы свинцовое небо поздней осени. На нем даже облаков не намечалось. А нет облаков, нет и светлых разрывов. Сплошное жестяное полотно, по которому размазали желток солнца…
Вот и сейчас большой бокастый дирижабль лениво тащил за собой остальные тучи. При этом небесный пилот забыл за юго-восточной трибуной «Лужников» солнышко, оно тщетно тянуло вослед свои тонкие бледно-розовые ручонки… Сквозь голые ветви тополей сыпал мелкий снежок. Одна снежинка-перчинка попала за шиворот. Пора валить из депрессивной столицы нашей Родины! Миссия не удалась. За попытку спасибо.
Не доходя до метро «Спортивная», мы взяли чекушку водки и по указке сочувствующего доброхота свернули в проулок. Пивнушка находилась в тупике. Он весь был отдан частному промыслу. В ряду киосков «Ремонт обуви», «Воды-соки», «Ключи. Копии» и тому подобным, взгляд механически зацепил вывеску «Овощи-Фрукты». Я замедлил шаг.
- Босс! Чего отстаешь?– донесся крик. Харя стоял у входа в пивнушку.- Сюда, Борман! – свистнул товарищ.
Пивная располагалась в каменушке размером с три киоска и согласно дислокации носила название «Офсайд». Преобладала красно-белая расцветка. На кирпичных стенах развешаны увеличенные фотографии футболистов, иллюстрации из спортивных журналов, портреты бомбардиров, а над бейсболкой патлатого бармена висела растяжка с надписью «Спартак – чемпион!», под ней – пара ржавых кубков. Белым по красному. Шея бармена, щекастого толстого парнишки, была замотана красным шарфом с буквой «С» в ромбике. Из-под бейсболки на шарф вместе с перхотью падали обильные кудри.
В углу на уровне транспаранта - экран телевизора «Шарп». В нем мельтешили Чип и Дейл.
Но посетителей было мало – матчей на Лужниках давно не проводили и болельщики, основной контингент пивнушки, вернулся к трудовым будням, ожидая праздника футбола.
«Спартак – чемпион!» - гаркнул Ринат вместо приветствия. Хм, быстро Харя с неумытой рожей провинциала, не видавший футбола вживую, освоился в столице!
Бармен кивнул и, не спрашивая, наполнил пивом две кружки.
- Шеф, а стопаря нема? – тише добавил, хватая кружки Харя.
- Три рэ, - извлек из-под стойки маленький граненый стаканчик патлатый.
- За что три рэ, шеф?! – возмутился Харя и пролил пиво на мраморный столик.
Бармен невозмутимо ткнул большим пальцем за спину, где чернела вывеска: «Приносить и распивать спиртное запрещено. Штраф 3 р.»
Я пристукнул о стойку железным рублем. И рубля хватит. Забрал стаканчик.
Бармен хмыкнул, смахнул рубль неуловимым движением.
По идиотской московской традиции двое за соседним столиком разбавляли пиво в кружках водочкой.
- Стоп!.. А отлакировать? – взревели соседи. Хотя один уже не вязал лыка, а второй, в кепке с наушниками, цеплялся за высокий столик обеими руками.
- Сопьешься тут, в столице нашей Родины, - буркнул я, когда Ринат плеснул водки в стопарь.
С чекушкой расправились за пять минут.
- Во, гляди! Как?
Харя вытащил из пакета мохеровый шарф:
- Мамке.
Я поднял большой палец.
- А это?
Товарищ развернул кофточку с крупными блестками и надписью по-французски. Дешевая подделка.
- Завел подружку?
- Ты чо, босс, офонарел? Это ж для Лариски!
Я снова поднял большой палец. Ринат разулыбался.
- Я за Ириску пасть порву! – отхлебнул пива друг.
Я вяло кивнул.
- Надо обмыть обновку. Еще возьмем и - завяжем, а, босс?
Какая-то мысль оседала на дне кружки.
- Борман! Але! – дотянулся до меня длинной рукой собутыльник. – Я грю, возьмем еще?
- А? Чего тебе?
– Как насчет догнаться?
- Ага, догнал: «Овощи-Фрукты».
- Какие еще фрукты, босс! Возьмем бутерброд с этим… шротом, если без закуси не могешь, все дела.
- Шпротом, - машинально поправил я. Водка оказалась горькой, пиво – кислым.
- Нет.
- Да что с тобой, босс? Ты где?.. – прокричал мне в ухо товарищ. Он успел обойти круглый мраморный столик. – Еще будем, грю?
И для наглядности тыльной стороной ладони шлепнул по горлу.
- Не буду, - оттолкнул стаканчик с недопитой водкой. И придвинул к напарнику кружку с пивом.
- Ну, как хошь… - Харя вылил остатки водки в кружку и жадно припал к ней.
Возле столика нарисовался сосед. Он облизнул синие губы и протянул зажигалку с облезлым золоченым корпусом.
- Слышь, муж-жики, чего базарю… Заж-жигалку, а? Два рубля… Во, работает!..
Сосед продемонстрировал товар. Это усилие далось ему с трудом – он ухватился за край столика.
- Иди пасись, - Харя рявкнул продавцу в лицо. И загасил пламя зажигалки пальцами.
- П-понял, - недоуменно оглядев зажигалку, отвалил сосед.
- О чем мы?..
- Ты базарил про какие-то фрукты, босс, - хмыкнул Ринат.
Я пошел к выходу.
- А тару? – крикнули из-за стойки. – Посуда не хрустальная, сдавать надо.
Бармен снял головной убор, пригладил патлы.
По инерции отметил, почему хозяин трактира носит бейсболку. Под ней оказалась аккуратная, с кофейное блюдечко, проплешина.
Ринат в три глотка допил пиво и распахнул передо мной дверь.
В киоске «Овощи-Фрукты» никого не было. Ни покупателей, ни продавцов. На пологом прилавке громоздились кучки апельсинов, гранатов, яблок, мандаринов, гроздья винограда… В углу на полу над крупными луковицами в мешке роились мушки. По широким немытым окнам ползали мухи. Воздух был спертый. Откуда-то вплыло удушающее облачко жареного мяса.
Я крикнул: «Есть кто? Ау?»
Никакой реакции.
Ринат сунул пальцы в рот и свистнул.
Из подсобки выбежал чернявый паренек в полосатой футболке лет восемнадцати, не больше. Впрочем, подростки-южане выглядят старше своего возраста. Вид у юного продавца был ошалелый. Губы сальные.
- Ишто хотэл? – продавец нервно вытер губы и руки тряпицей сомнительной чистоты.
И начал заученно бубнить с сильным акцентом:
- Имээм пэрсик, гранат, груш…
- Не надо, - перебил его. – Нам надо Насвай.
Вид у паренька стал и вовсе очумелый.
Я и сам не вполне понимал, зачем мне Насвай. Видать, неудачи последних дней, досада, усталость требовали выхода. Отыграться на крайнем. Хотя этот торгаш, скорее, и был первопричиной всех бед. По названному адресу сей «овощ» ожидаемо не проживал. И вообще, названных в родном городе дома и улицы в Москве не существовало в природе. Кто-то путал следы.
- Есть кто взрослый? – возвысил я голос.
- Чо, оглох, пацанчик?– крикнул из-за моего плеча Ринат. – Чо, вылупился, сучонок! Пинка дать?
Паренек исчез. Из-за занавески послышался взволнованный гортанный говор.
Через пять минут вышел, зевая, детина в синем фартуке с заросшей щетиной в поллица. Зверская физиономия.
Еще через пять минут стало очевидным, что никакого Насвая старший продавец отродясь не слышал. Про жвачку такую слышал, про человека – нет. Выкатывал из орбит блестящие, что черные виноградины, зрачки, мычал, тряс щетиной. По-русски он говорил лучше своего подручного.
А может, аллах с ним, с Насваем! Никакого предубеждения к носителям тюркозычного говора я никогда не испытывал –
