прекрасно и до утра прохрапит.
– Возможно. Ну, давай сходим подмоемся – да на боковую.
Подмылись без особых проблем. Правда, Коту пришлось снова поливать Дрики – пока тот неповреждённой рукой перебирал своё хозяйство:
– Блинн… Неудобно.
– А ты как хотел? Ладно: вторую руку главное – не мочи. Сегодня уж перевязывать не буду. Только завтра с утра.
Вернувшись, стали укладываться.
Переодевшиеся в комбезы напарники расположились по обе стороны от похрапывавшей на центральном матраце женщины. Разгладившееся лицо её казалось расслабленным, и словно – беззащитным. Исчезли хмурые складки на лбу, и «волевой» подбородок словно втянулся куда-то… Кота снова пробрало до самых печёнок.
Он вздохнул. Дрики проворчал:
– «В тесноте да не в обиде». Я так спал только в далёком детстве. На печке у бабушки. В доме из брёвен. В деревне Хотьково. С братишками и сестрой.
– Ха. – Кот снова вздохнул, – А я так вообще не спал. Нет у меня братьев, а сеструха с самого начала спала отдельно. Да и хорошо. Не с кем было поругаться перед сном.
– Зато как скучно!
– Ну… Наверное. Ну да ладно. На сегодня, надеюсь, мы угомонились. Давай спать.
– Давай. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Эх-х… Природа! Комары, сверчки… Как в степи какой. – Дрики кивнул в сторону двора.
– Точно. Но надеюсь, его сверчание нам не помешает. – Кот невольно поймал себя на мысли, что если верить народным приметам, трели сверчка, раздававшиеся откуда-то из середины нижнего участка двора, предвещают чью-то смерть, – Уж мы поработали…
На совесть.
И поэтому просто…
Отрубимся!
Проснулся Кот в поту, резко сев на матраце, и еле сдержав дикий крик: опять приснилась какая-то жуткая гадость: вроде он – в багровых полутёмных гротах-подземельях, сверху нависают сталактиты, больше похожие на чьи-то зубы, и за ним кто-то гонится, рыча и топая, а он ищет, ищет выход наверх, и не может найти!..
Однако когда посмотрел на дверной проём, ведущий в соседнюю комнату, невольно захрипел, потеряв голос. И волосы буквально встали дыбом!
На пороге, вцепившись в косяк, стояла Надежда, а рядом – Дрики с мерзкой гримасой на лице. Рука напарника сжимала нож Кота, до рукоятки погружённый в грудь женщины!
А проснулся Кот, очевидно, от конвульсивного вскрика-всхлипа Нади!
Сон сразу как рукой сняло.
Вскочив, он на ещё плохо гнущихся ногах подскочил к обеим действующим лицам трагедии. Но спасать Надю оказалось поздно: ноги её как раз подогнулись, руки упали вдоль тела, и она тряпичной куклой осела прямо на пол, упав навзничь – в соседнюю комнату! Оставшиеся на пороге белыми пятнами ступни резанули Кота по сердцу нелепостью картины…
Выпущенная Дрики из руки рукоять ножа осталась торчать кверху.
Кот упал возле женщины на колени. Схватил за запястье.
Бесполезно. Не имелось, конечно, в руке никакого пульса…
Кот автоматически перенёс руку на рукоять ножа. Но сознание вовремя остановило невольное желание выдернуть орудие преступления из раны. Он убрал руку.
Вынимать нельзя! Женщина мертва. И если нож извлечь – ульёт весь пол кровью!..
Кот, вздохнув и грязно выматерившись, прорычал, повернув лицо к Дрики:
– Ты чего наделал, козёл, еттить твою мать?!
Однако Дрики, не похоже, что вообще соображавший, что делает, или слышавший его, вдруг, захрипев, и схватившись за горло и подкатив глаза, тоже грохнулся на пол.
И отключился!
Кот, оставив напарника лежать тоже на спине, и логично предположив, что хуже тому от обморока не будет, перевёл взгляд снова на тело женщины, одетой только в рубаху Дрики. Даже не застёгнутую.
Из-под ножа, из раны на груди, уже показалась кровь. Кот не придумал ничего лучше, как принести влажную салфетку, и постараться нож этой салфеткой обложить: кровь им без надобности: что на полу, что на рубахе Дрики! Улики!
Скатав снова один матрац в валик, он присел на него. Лицом к окнам, сознательно отвернувшись от так и лежащих там, сзади, тел. Нужно отключить мысли от эмоций, хотя они, ясен пень, зашкаливают: всё это не столько ужасно, сколько мерзко! Словно для милицейского протокола: пьяная склока с дракой с поножовщиной…
Убогие комнатёнки, нищенский интерьерчик, объедки на столе, пустые бутылки в углу, грязь, пот, разврат…
Алкаши и почти бомжи – прикончили проститутку.
Значит, нельзя допустить, чтоб сюда набилось ментов.
Нужно подумать.
Надежде он уже ничем не поможет. Дрики, даст Бог, очухается сам.
Некая, пусть и вначале – напускная, отрешённость не позволяла Коту запаниковать. Но он знал: это шок. И скоро он пройдёт. И «полнота ощущений» вновь навалится со всей силой! Как и паника…
Значит, нужно подумать – срочно. И основательно. (Насколько оно возможно в такой ситуации!..)
И придумать, как вырулить из этой самой… Ситуации. Пока остатки винных паров, эмоции и банальный ужас не отключили его сознание! Заставив, вот именно, запаниковать! И спороть какую-нибудь… Серую куропатку!
Надежда выглядела – мертвей мёртвого. Собственно, было видно, что женщина умерла ещё до того, как её спина коснулась пола. Похоже, удар пришёлся прямо в сердце!
Ай да Дрики!
А теперь ещё и он сам!..
Нож-то – его! (И это подтвердят и все бывшие «кореша-собутыльники»! Он сколько раз им – хвастался. И использовал.) И на нём теперь его отпечатки!.. И даже если он позвонит в милицию, Надежду это уже не спасёт. А их с напарником, как участников пьяного дебоша с дракой и поножовщиной – точно засадят… Как соучастников убийства.
Лет на пятнадцать!
То есть, фактически – до конца жизни.
Кот встал. Прошёл в угол – к столу. Словно это могло что-то исправить, аккуратно вытер лежавшей на столе использованной одноразовой салфеткой свои окровавленные руки. Закусил губы. Нет, не было у них «пьяного дебоша».
Как и ссоры. С «разборками».
Но ведь не докажешь! Все факты указывают как раз – на это!
Вот ведь подонки эти местные демоны!
Как умно и быстро они воспользовались ситуацией, чтоб их с Дрики подставить! И сохранить вновь в неприкосновенности этот чёртов участок! Удалив людей!
Нужно, нужно подумать.
Так, первое. Наверняка Дрики неспроста ударил женщину ножом.
Как пить дать – ему что-то почудилось. А вернее – ему что-то показали! Например, что на него наступает монстр! А Надежда, вероятно, просто действительно – ходила в туалет… Вон и фонарик валяется: его свет видно через дверной проём.
А вернувшись в комнаты – получила.
По-полной!
Но что же теперь делать?!
Снова вытерев последние следы крови с рук вынутой теперь из упаковки очередной влажной салфеткой, и положив обе окровавленных салфетки прямо женщине на грудь, чтоб не касались пола, и не пропускали сочившуюся кровь – на пол, Кот поймал себя на том, что ну вот нет пока у него в душе ни капли сочувствия к погибшей ни за понюх табаку женщине. И хоть она и подарила ему реально незабываемое наслаждение – но не чувствует он к ней сострадания. Ну, пока, во-всяком случае.
И озабочен он сейчас только одной проблемой: как им с напарником выйти сухими из воды.
То есть – не сесть за предумышленное убийство.
Хм-м…
А, пожалуй, это будет не так уж и трудно!
Достаточно спрятать улики – то есть, тело!
А уж если что-то и можно сделать без проблем на участке с землёй – так это – вырыть яму поглубже!
И поскольку вся территория так и так будет ими разрыта при корчёвке кустов, и «пейзаж» будет похож на Лунный, никто и внимания не обратит на разрыхлённый сильнее обычного участок! Который уж они – притрамбуют как надо!
Кот осознавал, что большая часть этих расчётливых и циничных мыслей исходит, вероятно, всё-таки не от его разума, отягощённого до сих пор парами от четырёх стаканов. А от тех гадов, что проводят над ними сейчас чудовищный эксперимент. Иронично посмеиваясь в свои мерзкие усы, или что там у них есть.
И явно получая какую-то выгоду от зарытых тут тел.
Иначе они уже сами (Например, через соседей!) вызвали бы ментов.
Значит – ждут.
И, похоже, это тело будет здесь не первым. Зарытым. И вряд ли – последним!
Но Кота в данном случае не напрягало осознание этого факта.
Куда важней сейчас и правда – скрыть улики! И скрыть – надёжно!
Так, подумаем,
