С разбегу! Думаю, попал прямо в сердце… И – всё!
Что было дальше – не помню…
– Да, потому что потерял ты сознание. – Кот кивнул, – Но уж не сомневайся: попал ты куда надо. Она умерла ещё до того, как грохнулась на пол!
А я проснулся, наверное, от твоего крика. Вижу, ты – с ножом в руке, а нож – в груди бедной Надюхи. И она оседает прямо на пол. Ну, я её там и оставил. Пульса нет.
– И что же мы теперь… Делать будем?!
– Что-что… Ты в тюряге сидеть хочешь?
– Н-нет!
– Вот и я – нет. А, значит, мил друг Дрики, выбор-то у нас небогатый…
Придётся её тут же и закопать!
И надеяться, что особо сильно её искать не будут!
Копать пришлось в свете звёзд. Луна ушла за одну из соседских стен, но рассеянного света, в-принципе, хватало.
Копали они по возможности тихо, стараясь не переговариваться. Землю отбрасывали недалеко: чтоб только-только не оползала назад в яму. Кидали между кустов: те у стены стояли не слишком часто, и выглядели, конечно, пожиже, чем те матерущие, что росли по центру…
Когда заглубились на метр, пришлось копать по очереди: иначе они друг другу мешали. Кот засёк время: начали они в полтретьего. В полчетвёртого, похоже, из-за истовости усилий, углубились на полтора метра: теперь чтоб выбраться из ямы, приходилось брать стоявшего сверху напарника за руку.
Через ещё десять минут из ямы пошёл жуткий запах.
А ещё через две – Кот нащупал под лопатой что-то мягкое.
Пришлось-таки включить фонарик.
Штаны. И кроссовки. Почти как те, что на нём самом…
Внизу, под землёй, оказались закопаны чьи-то штаны и обувь. И было очень похоже, что они надеты на своём обладателе. Кот прошипел:
– Придётся копать – вон туда! А то, похоже, здесь – те, кого похоронили из первой партии копателей!
Дрики ничего не ответил, но просто сел прямо на кучу разрытой ими земли. Кот совсем уж было испугался, что напарник снова потеряет сознание, и зашипел снова:
– Дыши! Дыши глубже! И чаще! И отвернись от ямы! Не нюхай!
Дрики, вероятно, весь зелёный (Ну а потный-то он был и до этого!) продышался:
– Проклятье! За что нам такое наказание?!
– Тише. Отойди. Мешаешь землю выкидывать.
Дрики встал, и действительно отошёл. Кот принялся копать в сторону от страшной находки. Через ещё пять минут силы кончились и у него:
– Ну, теперь, надеюсь, достаточно. Метра два точно – есть!
Надежду, с которой аккуратно сняли рубаху Дрики, принесли вдвоём: Кот держал безжизненное тело за руки, Дрики – за ноги. Чтоб опустить в яму, пришлось её вначале положить на кучу из вырытой земли.
Кот, затолкав труп в отрытый им приямок сбоку от кроссовок, буркнул:
– Чёрт! Совсем забыл! Тащи сюда её чёртовы трусики! И платье. И вообще – всё, что от неё осталось!
Осталось от Надюхи немного. Кроме платья и трусиков – только крохотная сумочка-косметичка, да пустые бутылки. Которые Дрики тоже на всякий случай притащил:
– Здесь могут остаться её отпечатки!
– Балбес ты, Дрики! Её отпечатки здесь – везде: на стенах, на косяке, на двери сортира! Ладно, давай сюда, раз уж принёс! А вот стаканы – придётся вымыть. Они нам ещё нужны. Поэтому два – оставь, а вон тот – давай сюда!
– Ты ещё… Можешь пить?!
Кот криво усмехнулся:
– Да и тебе – придётся! Забыл? Мы должны придерживаться своего «обычного» распорядка! Чтоб кто чего не заподозрил! И кустиков нам сегодня предстоит повыдергать – море! Чтоб добраться как раз – до сюда! – он показал рукой, – Иначе следов этой могилы не скрыть! Понял мысль?
– Понял.
– Вот и славно. – Кот, подумав, наконец выдернул свой нож из раны. Тот вышел не без труда: похоже, Дрики с перепугу пробил кость грудины!
Подумав ещё, Кот для ножа выкопал отдельную ямку: в боковой части могилы. И с усилием его туда затолкал. Подбив в торец ещё и черенком от лопаты: чтоб поглубже!..
Теперь ему нужен новый нож. И прикупить его нужно так, чтоб никто ничего не заподозрил. То есть – опять куда-нибудь съездить.
Туда, где его никто не знает. И народу побольше. На базар?
Ладно. Он решит эту проблему позже.
А сейчас главное – зарыть яму.
И хорошенько утрамбовать землю…
12. Новый нож
Притрамбовывать пришлось каждые полметра, или даже меньше.
Кот, поборов чувство дикой неловкости, заставлял себя делать это, убеждая себя в том, что Наде это уже никак не повредит…
Вырытая земля влезла назад в яму – вся. И поверхность оказалась заподлицо: вровень с остальной землёй двора. Кот, включив в последний раз фонарик, убедился, что хоть следов от их подошв и полно, ничем теперь это место не отличается от той поверхности, что осталась у калитки. Взрытая, бугристая, истоптанная…
Он прошептал:
– Ну, будем надеяться на лучшее.
– В-смысле?
– Ну, на то, что все соседи делали то, что положено делать всем нормальным, добропорядочным и законопослушным, людям по ночам. То есть – мирно спали. И нас не слышали. Да мы особо и не шумели.
– Ага. – по виду Дрики нельзя было определить, о чём он думает, и что чувствует, но выглядел напарник совсем не так, как обычно. Что, собственно, было естественно.
Не каждый день убиваешь женщину.
Пусть и проститутку.
– Ну, иди в дом, а я – положу барахлишко на место. – Кот понёс обе лопаты к кладовочке у калитки, а Дрики в это время пошёл по центральной тропинке. К дому. Походка напарника изменилась на какую-то странную, словно дёрганную, и шёл он куда медленней обычного. Не знать, так можно было подумать, что тот ну очень сильно перебрал…
У лестницы Кот его нагнал.
Прошли вначале к крану. Кот сказал:
– Мой обе руки. Сейчас сделаю тебе перевязку.
– А смысл?
Кота насторожило, конечно, это странное заявление-вопрос, как и тон, которым это было сказано, но он приписал его шоку напарника. И подумал, что всё ещё не воспринимает тот с перепою и испуга ситуацию – адекватно. Однако Кот повторил:
– Давай – мой. И обувь тоже. Нам там, в доме, лишняя грязь без надобности!
Дрики на это замечание даже не проворчал ничего достойного, типа, что грязи-то у них там и так – вагон, и от лишнего даже килограмма хуже не будет…
Кроссовки и руки помыли минуты за три. Кот шёпотом выругался: сослепу плеснул воды внутрь, и когда одел, обнаружил, что теперь и носки стали мокрыми. Проклятье! Придётся переодеть. А обувь оставить снаружи – сушиться.
Дрики всё делал молча. Словно на автомате. Только моргал.
В комнате Кот первым делом тщательно проверил с помощью фонарика полы: нет, ни единой капли крови на них не имелось. Сработала, значит, его «запруда» из салфеток. Одноразовый китайский фонарик, который они надеялись использовать хотя бы с неделю, стал давать ощутимо меньше света: садились его крошечные батареечки.
Свеча, про которую, конечно, забыли, погасла, выгорев. Пришлось достать из пачки новую, поломать пополам (Ножа-то уже не было!), и долго возиться, прежде чем удалось на обеих половинках добиться ровного свечения: фитиль второй части всё не желал загораться.
Когда обе свечи встали рядом, на столе в углу, Кот сказал:
– Будь оно всё проклято! С этой чёртовой Надькой я совсем забыл про аптеку! И ничего не прикупил в запас.
Ну да ладно: используем последний бинт. Потом ещё прикуплю.
Дрики, выглядевший весьма мрачно, буркнул, дёрнув плечом:
– Не называй её так.
– А как?! – Кот собрался было высказать накипевшие претензии, но… Подумав, что чёртовы демоны снова взялись за своё мерзкое дело, заткнулся. Дрики сказал:
– Надя. Надежда.
И было в его тоне что-то такое, что Кот, собравшийся было приколоться, что, типа, как убивать – так Надька, а когда похоронили – так «ни слова плохого в адрес мёртвой», удержался. Сказал только:
– Ладно. Руку давай.
Снять мокрый бинт удалось только через пару минут: намокший узел никак не желал развязываться, а срезать повязку теперь было нечем. Но Кот справился.
Как справился и с нанесением нового слоя мази, изготовлением валика из ваты, и наложением новой повязки:
– Ну вот. Теперь сможешь и работать. А работы нам предстоит много. Сегодня же нужно дойти до места, где мы её…
– Кот! Да ты чё, в натуре! – впервые в голосе Дрики прорезались эмоции, – Офонарел?! От калитки до
