подсаживаясь за её столик, в полутёмном вечером, а сейчас отлично освещённом углу, Кот отмёл как неконструктивные свои сомнения и смущение, и старался вести себя раскованно и свободно: не так уж далеко сейчас по этому самому «социальному статусу» дама от них с Дрики, как пытается показать!:
– Привет, Надежда!
– О! Привет, Васёк! – по еле раздвинутым, словно в оскале, губам, и кислому выражению остального лица, он понял, что дама совсем на мели. Иначе сходу просто послала бы его – «чтоб не отбивал потенциальных клиентов своим затрапезным видом».
Кот был не в претензии, когда она так делала в предыдущие два «подхода». Потому что им с Дрики «этого» дела и правда – практически нужно уже и не было… Хотя ночные поллюции ещё иногда случались. Пару раз в месяц. То есть – не всё ещё «на полшестого». Но сейчас…
– Спросить вот хотел. Ты сегодня… Сильно занята?
Надька рассмеялась. Не так как обычно – вульгарно, и громко, с закидыванием головы с гривой, как у лошади, назад, и экзальтацией в тоне, а – с долей горечи, и негромко. Покачала головой. Потом вдруг глянула ему прямо в глаза, злобно дёрнув щекой:
– А можно без этих подъ…бок?! Вам, старым хрычам, только б издеваться над пожилой девушкой, про…равшей свои лучшие годы! Не нужно мне лишний раз намекать, что никому я сейчас на… не нужна!
– Ну почему же. Нужна. Именно поэтому я к тебе и подсел.
– Ба! Неужто у тебя, мил дружочек Кот, завелись наличные?!
– Ну, типа того. И вообще – мы с Дрики тебя никогда, насколько помню, не обижали. И не прикалывались над тобой! – Кот имел в виду, что когда статус дамы упал, над ней не прикалывался из местных только ленивый. И надеяться она могла только на «залётных», случайных клиентов.
– Ну… – дама прикусила губы, нахмурясь, – Если честно – то да. Правда, и вниманием никогда не баловали! И чего ж это ты подкатываешь ко мне сейчас?
– А можно я прямо в лоб тебе скажу? – Кот решил, что честность – самый лучший способ общения. Потому что на брехню у женщин – всех! – нюх! – Мы не подкатывали раньше, во-первых, потому, что Ашотик был очень нервный. (Это правда. Последний сутенёр Надежды, азербот, как его называли за глаза, Ашот, действительно не любил, чтоб к его подопечной подваливала безденежная шваль! Но год назад его зарезал в пьяной ссоре другой районный сутенёр – Хачик. Вот так и не стало сразу двух сутенёров в их районе: один скончался в больнице, другой сел на десять лет…) А во-вторых, потому что ты – девушка была… Видная. (Кот не стал говорить, что – «дорогая». Применил другое определение.) Статусная.
И никогда бы с нами тогда не связалась!
– А умеешь ты девушку «изысканно» оскорбить, Котяра! То есть, проще говоря – тогда я вам, алкашам вонючим, была не по карману!
– Ну, так мы далеко не уедем. – Кот не хотел уходить, потому что конкурентка Надюхи, Луиза, обретавшаяся в кафе «Мингурик», то есть – тысяча урючин, была пострашней, постарей, и потолще. И пила куда больше, и ещё и постоянно дымила, как паровоз. Но обозначить то, что именно он сейчас хозяин положения – надо! – Оскорблять мы тебя не собирались, а вопрос ты задала сама. Ладно, чао! Пойду, Луизу поищу.
Кот привстал, отодвинув хромированный стул, и вылез из-за столика. Увидев, что он и правда собирается уйти, дама сделала нервное движение плечом и рукой, и снова закусила губы:
– Погоди, Кот. Не бери в голову! Я… Я просто злая сегодня. Нервная. У меня с утра канализацию прорвало, полдня чинили… И сейчас вонизма в квартире – зайти невозможно! Пришлось окна открытыми оставить… Извини! Садись обратно.
– Хорошо. – Кот снова сел. Пожал плечами, – Проблемы бывают у всех. Но обычно почти все их можно решить с помощью наличности!
– Вот-вот, и я о ней же… – видно было, что ремонт канализации сильно подкосил бюджет одинокой пожилой девушки, – Я почему вскинулась. Не поверила, что ты – серьёзно! Ты же знаешь мои… Расценки?
– Да. Теперешние, насколько помню – пять в час, и десять – на всю ночь?
– Э-э… Да. – женщина перестала кусать губы, и впервые посмотрела ему прямо в глаза. И было в них под напускной бравадой такое странное и жалкое выражение, как, как… Как у побитой ни за что собаки! Голодной к тому же.
Впервые с момента знакомства (Шапочного!) с Надей Коту стало страшно и горестно – есть, оказывается, на свете люди, которым ещё хуже, чем им с Дрики! Потому что делать что-то руками они попросту не умеют! А «наукам» – не учились! Жуть!
Поэтому он и сам вынужден был взять паузу, прежде чем смог проглотить комок в горле, проморгаться, и продолжить разговор. Но собраться удалось:
– У нас к тебе есть конкретное предложение. Мы сейчас работаем на одном земельном участке. В махалле. Сторожим его. И корчуем огромные кусты. Работёнка не то, чтоб тяжёлая, но – пыльная и нудная. И мы там уже третий день. Вот и хотели тебе предложить, как бы… Развеяться. Отдохнуть, как говорится, от города. Как бы на природе. Благо, и уезжать далеко не надо – полчаса на городском транспорте! Ну а заодно и… Подзаработать! Обычным для тебя способом! Но!
Десять тысяч дать, конечно, не сможем, а семь – хоть сейчас!
На лице женщины снова появилось хмурое выражение, а лоб прорезала складка:
– Так это – с вами двоими я должна – …? Ха! Всю ночь?! За семь тысяч?!
Ну ты и нахал, Кот!
Кот, уже видевший, что сердитость напускная, уверенно и спокойно ответил:
– Могу поднять до восьми. И – кормёжка и «напитки» – за наш счёт!
– Согласна! – Женщина вдруг кивнула, продолжив зло и вполголоса, – Только давай сразу – уведи и увези меня отсюда! Сил никаких нет больше сидеть тут, и слушать, как эти сопляки, – она кивнула в сторону сидевших в противоположном конце зала, и мирно обедавших и переглядывавшихся, гогоча, клерков, – перетирают мои «достоинства»! И ведь знают, что я по аборигенски понимаю! И понимаю, когда они говорят, что и морда у меня, как у спившейся лошади, и ноги кривые и варикозные, и талия в складках и заплыла! Ну и пусть она заплыла – я же ещё – ничего? А, Кот?
Кот тут же поспешил уверить – что не только «ничего», а и вообще – отлично! И привёл главный аргумент: а то с чего бы он к ней подсел?!
Потому что для них с Дрики она – воплощённая мечта!..
В эротическом плане.
Ехать на автобусе, Надя, как ни странно, согласилась легко.
Видать, давненько её вообще никуда и никто не возил, потому что всё верно: все «свидания» происходили у неё «дома», в крохотной съёмной однокомнатной, в панельном стандартном четырёхэтажном. Построенным в начале шестидесятых. И жизнь приучила вести «дела» тихо. Чтоб не смущать соседей и не вынуждать их вызывать ментов: бетонные стены-перегородки позволяли слышать даже тихий разговор в соседней квартире…
Народу в автобусе уже было побольше, и Коту пришлось стоять над дамой, усадив ту на сиденье. Как ни странно, они почти не разговаривали. Но он видел по отражению в стекле: отвернув к улице лицо, и думая, что ему её не видно, Надя кусала губы. Хмурилась. Но старалась не разрыдаться.
Ну правильно.
Она всё сказала верно. Их, Кота с Дрики, «статус» упал ниже плинтуса уже достаточно давно. Лет пятнадцать. Если не больше. А вот её – только в последний год. Об этом говорило хотя бы то, что так и не появилось у неё нового сутенёра. А ведь «свято место» пусто не бывает. Значит, считает даже последнее отребье её – «отработанным» материалом! «Бесперспективным».
И то, что ей приходится, чтоб хоть как-то свести концы с концами, или хотя бы – отдать деньги слесарю за ремонт хреновой канализации, ехать с ним – говорит о многом. В первую очередь – ей самой. Кот слышал краем уха, что даже Рашид-ака отказался принимать плату «натурой» – то есть – орально, а требует с Нади – деньги!
С одной стороны это – печально. Но с другой – его, собственно, никак не касается. Закон джунглей! Каждый – сам за себя! И если подозрительно «подобревший» наниматель дал им возможность прибегнуть к подешевевшим услугам когда-то восхитительной «девушки по вызову», стало быть – нужно не рефлектировать. И не жалеть бедняжку.
А – использовать по назначению!..
Что он, собственно, и собирался сделать – поллюций у него не было уже дней десять. Значит, организм – готов. Да и питался он в последние дни неплохо.
Должно получиться!
В большом и светлом супермаркете неподалёку от остановки Кот предложил даме:
– Выбери себе… Питьё. И еду. Которую будешь ужинать. И завтракать.
– А вы сами чем… Ужинаете? И завтракаете?
– Ну… Когда консерву купим какую. А когда – нарына. Тут, за углом, бабка одна продаёт. На тыщу – огромная порция. – Кот и правда видел, но до сих пор не покупал. – А в-основном – самсы, заказные. Да лепёшка. Патыр.
И всё это дело запиваем пятьдесят третьим, ясное дело! Традиции надо соблюдать!
– Тогда вот что. Прикупи ты – и на мою долю всего этого. А ещё – вон ту, пятилитровую, бутыль с артезианской. «Хидролайф».
Кот действительно не стал больше ничего говорить и спрашивать, набрав всего того, о чём говорил, прибавив к бутыли с водой и упаковку влажных салфеток, и ведёрко с малиновым джемом – он и сам его любил, и думал, что и Надя не откажется…
По улочкам прошли без встреч: народ ещё не начал приезжать с работы. В калитку зашли вообще
