Произведение «Проект "ХРОНО" За гранью реальности» (страница 85 из 105)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Фантастика
Сборник: Проект "ХРОНО"
Автор:
Оценка: 5
Баллы: 6
Читатели: 561 +31
Дата:

Проект "ХРОНО" За гранью реальности

на Эмке. Я после ареста, месяцев допросов, сущий дистрофик, все тело ломит, болит все отбитое, со мной пара мордоворотов. Сидят и нос воротят, воняет от меня, видите ли! А ведь я мог год назад, двух-трех таких уложить и даже не вспотеть. Шторы в машине закрыты, но по салону вижу, на таких авто, на полигон расстреливать не возят. Добра не ждал никакого, наоборот, тоска смертная напала, значит что-то еще вскрылось, новые допросы, опять будут бить, издеваться, мучить…
Сколько ехали, не знаю. Замерз я в рваной гимнастерке, ноябрь уже на дворе. Сопровождающие в шинелях, им-то хорошо, а меня трясло всего. Край шторки приоткрыт оказался, понял, что мы в Москве. Я смелости набрался, спросил конвоиров куда везут. В «Сухановке» за то, что без разрешения рот открывал, сразу в морду били, эти же добрые оказались, просто сказали, что, мол, помалкивай, сам увидишь. Остановилась машина во дворе дома, как я потом узнал на Малой Никитской. Темно было. Из машины меня почти под руки вытащили. На крыльце двое в форме нас уже ждали. Меня приняли, как мешок с картошкой, из рук в руки. Машина с конвоирами уехала, ведут меня в дом по лестнице на второй этаж. Дом старый, но добротный. Первый этаж полуподвал, стены толстенные, свет электрический после камеры-кельи глаза режет.
Коридор, комната, опять коридор. А у меня голова от слабости и голода кружится. Посадили в комнате у стола. Комната богатая, стены деревянными панелями отделаны, при царе в таких, не простые наверно буржуи жили. У стен в горшках больших растения всякие и цветы. Окна занавешены тяжелыми портьерами, по виду бархат. Два торшера по углам свет дают приличный, а еще лампа на столе. Лампа светит вниз на бумаги, не в глаза как на допросе… уже хорошо! За столом над делом моим, это я сразу понял, почуял, склонился небольшого роста человек с большой залысиной поблескивая пенсне. В пиджаке сером и светлой рубашке без галстука с отложным воротом. Я его узнал. Лаврентий Берия. Он еще в октябре 1938 года, когда я у финнов был, назначен наркомом внутренних дел СССР. Он голову поднял, на меня посмотрел, потом опять в бумаги свои глаза опустил и спрашивает:
— Вы знаете кто я, товарищ Дубровин?
Акцент у него довольно сильный, но не такой как у Сталина, хотя оба грузины, подумалось мне.
— Так точно, — отвечаю, — товарищ народный комиссар внутренних дел.
А у меня все перед глазами плывет, в машине намерзся, да слабость еще, кашель казематный. Только мысль бьется, что он меня товарищем назвал, а не гражданином, сукой, мразью или еще как. Берия, наверно, на кнопку какую-то нажал, сзади дверь слышу открылась, кто-то вошел и встал позади меня. Я голову в плечи втянул, боюсь оглянуть, по старой памяти удара жду. А нарком тому, кто вошел, говорит:
— Принесите два стакана чая покрепче и пусть отопления прибавят. Тут я понял, что бить не будут, по крайней мере, сегодня.
— Сейчас нам принесут чаю. Возможно, стоило бы налить вам чего покрепче, но в данный момент мне нужна ваша голова ясной. Разговор у нас с вами будет очень серьезный и долгий. Сразу скажу, чтобы этот разговор должным образом воспринимался вами, Павел Петрович, что обвинения в измене по делу о контрреволюционной деятельности и шпионаже в пользу Англии и Финляндии, с вас сняты. Звание капитана государственной безопасности и награды, которые были, вам возвращены. В очень непростое время, товарищ Дубровин, живет страна. Враг жесток и неумолим, пробирается в гущу наших рядов и разит в самое сердце. Если бы это был внешний враг, то не было так горько. Враги у первого государства рабочих и крестьян были и будут всегда. Но это свои! Предавшие партию большевиков и товарища Сталина! Нарком Генрих Ягода, мой предшественник, оказался, предателем, изменником, половым извращенцем и вором. Второй мой предшественник, маленький гомосексуалист и пьяница — Ежов, готовил государственный переворот! Им удалось погубить множество невинных людей, среди которых более четырнадцати тысяч чекистов, и вы чуть было не стали одним из них.
Конечно, у них было множество пособников, часть из них уже понесла заслуженную кару, а другие умело прячутся, скрываясь под личиной честных граждан СССР! Но карающая рука, нашей, рожденной революцией, партии, в лице НКВД, обязательно настигнет их! Вы, товарищ Дубровин должны понимать, что случившееся с вами, не имеет ничего общего с Генеральной линией ленинской партии большевиков, а не более чем происки злобных врагов, троцкистов и бухаринцев, и иных, продавшихся мировому капиталу!
Я слушал его, Коля, и чувствовал, как красная пелена мне глаза застилает. Другой бы на колени упал, ноги целовать пополз и слезами обливаясь, а во мне оборвалось все! Хотелось зубами глотки рвать всем, от конвоира в «Сухановке» и следователя до этого грузина в пенсне, сидевшего передо мной. Я вот говорю зубами глотки рвать, а в ту пору у меня и зубов-то передних почти не осталось, выбили все на допросах, одни десны, истерзанные с голыми нервами. И нос, сломанный, свернут на бок. И чем больше Лаврентий мне пел про попранную социалистическую законность и уклонение от Генеральной линии, тем сильнее мне кровь в голову била. Я одно себе твердил: молчи, мол, молчи! Челюсти я сжал, да так, что разбитые десны с корешками зубов, как электричеством прострелило. А Берия тем временем вспомнил и о нашем спецотделе.
— К моему глубокому сожалению, врагам удалось полностью уничтожить ваш отдел в НКВД, занимавшийся чрезвычайно серьезным и нужным делом, ставивший на службу нашей Советской Родине самые сокровенные тайны мира! Но, как говорит товарищ Сталин, незаменимых у нас нет…
Ну и не выдержал я! Уже перешел ту грань, когда смерти боятся. Слишком много я сам себе говорил ночами бессонными в тюрьме, думая, что никому уже этого не скажу! А тут такая возможность, а потом уж будь что будет! Вскочить мне силы не позволили, да и кричать в голос я не мог, хрипел только:
— Как-то странно, товарищ народный комиссар? Не слишком ли эта Генеральная линия из стороны в сторону мотается? Как вправо ударит, так людей тысячами сносит в могилу, потом влево качнет и еще тысячи в расстрельные списки! А потом — извините, получилось так! Враги попутали, они виноваты, а не товарищ Сталин и ВКП(б)! Незаменимых нет? А кем вы Александра Васильевича Барченко замените? А? А товарища Бокия? Вот вы сейчас очень хорошо прошлись по Ежову то с Ягодой! И один то в жопу ебся из контрреволюционных побуждений. И другой — вор. И — извращенец. А Бокий, Аграной и Барченко хорошие… а завтра Генеральная линия, куда повернет? О вас что скажут? Тоже шпионом и извращенцем объявят?
Дыхание у меня перехватило, последние силы у меня эти эмоции сожгли. Я как на стуле сидел, так и упал с него. В себя пришел от того что кто-то мне в нос нашатырь сует. Вкололи что-то, вновь на стул посадили. А Лаврентий Палыч вроде и из-за стола не выходил. Перед моим стулом, откуда-то столик возник небольшой и стакан в серебряном подстаканнике с чаем, горячий, парит. Я схватил и стал пить обжигаясь. От горячего зубы, разбитые, дергает, а я пью и напиться не могу. С того дня, сколько не пил чая, ничего вкуснее не пробовал. А Берия смотрит на меня и не торопясь так, пенсне свое протирает. Потом на нос его водрузил, тоже отхлебнул из стакана чаю и спокойно так говорит.
— Как посмотрю, последние месяцы не сломили в вас большевика и чекиста! Правду-матку решили мне в глаза вывалить? Мол, эти в Кремле слишком от земли оторвались! Да нет, товарищ капитан, все я понимаю. И ты пойми, что наша партия, наше Советское отечество, это не Ягода, Берия и Ежов! Товарища Сталина заменить некем, а нам он замену найдет. Но кадры решают все, и больше мы губить эти кадры не будем! Пока мы коварного внутреннего врага уничтожаем, наш внешний враг не дремлет. Я не сомневаюсь, что гений товарища Сталина, приведет нас к мировой революции, и всемирному СССР, но для этого нужен созидательный труд всего народа. Враги, уничтожили ваш спецотдел, а вот в Германии, наша разведка докладывает, такое же направление очень активно разрабатывается! Там уже давно, с 1935 года, действует такая организация — «Аненербе», мы поначалу и внимания не обращали. Ну, мало ли, что за наследие предков они изучают? Как говорится, чем бы дитя не тешилось. А потом вдруг нашлись у нас светлые головы. Проанализировали кое-что, да разведка информацию подкинула, и выходит, что это ваш спецотдел, только с фашистской стороны. Подчиняются они лично Гиммлеру и все вроде напоказ, выставки, лекции, экспедиции, раскопки, но многое засекречено. Вот и получилось, что они нас обскакали. Пока мы своих под нож пустили, немцы вперед вырвались и сильно! Начали они позже, не с двадцать второго года, как вы с Барченко, но потом догнали нас и перегнали, благодаря нашим внутренним врагам и предателям.
В 1935 году Первая экспедиция Германа Вирта в Скандинавию, в 1936 Вторая экспедиция Германа Вирта в Скандинавию, в 1937 — экспедиция Юрье фон Гренхагена в Карелию, ну про нее ты знаешь. В 1938 — экспедиция Франца Альтхайма и Эрики Траутманн-Нэринг на Ближний Восток, экспедиция Бруно Швейцера в Исландию и Прибалтику. И это только те, про которые мы что-то знаем. А пока тебе зубы выбивали, они и до Тибета добрались! В августе этого года Эрнст Шефер вернулся из Лхасы. — зачитал мне Берия с листка лежащего перед ним.
Информация, про немцев в Тибете для меня была ударом. Сам всегда хотел там побывать, но не вышло, и вот теперь такое. Внутри было пусто как в темном чулане.
— Я пока не стал в конце 1938 года наркомом внутренних дел, про этот «Аненербе» и не знал. И про ваш спецотдел тоже. Да его и не было уже. Эти предатели, которые ваш отдел уничтожили, ясное дело не зря работали. А потом, когда стала до меня информация из заграничных резидентур приходить о немецких странных исследованиях, я вдруг понял, что и у нас было свое «Аненербе» — спецотдел НКВД. Да где он? Доложили, что один из сотрудников с приговором «высшая меры», еще жив. И вот ты у меня. Дело я твое изучил, позавчера на закрытом заседании тройки реабилитировали тебя. Ну что, капитан, восстановишь службу?
Чего я только не ждал в тот день, когда заворочался в замке двери моей камеры ключ, но только не этого. Ничего я не ответил наркому, а он продолжал:
— Одно требование у меня будет, что бы в политику не лез. И сразу скажу, всегда в тени будешь. Не быть, тебе комиссаром государственной безопасности, но полномочия будут у тебя такие, что все они под тобой окажутся, если нужда такая появится. По формированию, людям, средствам, отказа ни в чем знать не будете. Подчиняться будешь напрямую мне и товарищу Сталину, но чтоб знал, если предашь, то обещаю, без суда и следствия тебя рассчитают.
Так и стал я, Николай Иванович начальником спецотдела НКВД. Сам понимаешь, предложение было такое, что, откажись я, мне одна дорога оставалась, на полигон Коммунарка или прямо в небеса, через трубу крематория в Сухановской тюрьме. На следующий день отправили меня в Крым. На месяц. Подлечили зубы, выбитые — вставили, нос — выпрямили. Я тем временем в бумаги и архивы зарылся, людей подбирал, по старой памяти пытался, кого-то из прежних сотрудников найти. Никого… никого, Коля не сталось! Все ответы были «выбыл» или вовсе, «на службе в органах ВЧК—НКВД не

Реклама
Обсуждение
01:42 28.06.2024(1)
Юлия Моран
Как только прочитала слово Пруссия сразу вспомнила нашего учителя истории Виктора Ивановича, ныне покойного, он наш класс на всех уроках этой Пруссией насиловал. Предмет знал хорошо, спрашивал строго. Попробуй какую-нибудь дату забудь. Мог бубнить без остановки. И как только сил хватало? Его указка до сих пор в глазах стоит, отпечаталась.
Схватит её за оба конца и руками опирается о мою парту, кисти красные, а костяшки пальцев белые...
11:56 28.06.2024
Очень польщён что вам понравился мой роман. Буду рад если поделитесь мнением по сюжету. А так же буду рад вашему вниманию к его продолжению, которое вскоре опубликую тут.
Реклама