Проект "ХРОНО" За гранью реальности

убрали в холщовую сумку и переложив крапивой решили довезти до города свежей. Все было отлично, вернее почти все. У трех здоровых мужиков с выпивкой про запас уже во второй день все чаще разговор заходил о бабах. О чем бы ни говорили, в конце концов, оканчивался разговор словами: «Эх, сейчас бы сюда деваху…» с пространным рассуждением, что и как с ней, в таком случае сделали, сколько раз и в каких позах. И ведь даже в голову не приходило, что в отличии от молодого старлея, Александров и Микола Ткачук, люди женатые, офицеры и партийные. Да провались оно все… Отдыхать так отдыхать!
Наконец, все уложили, собрали. Прибрали за собой. Оставшийся мусор прикопали даже не потому, что приучены были в полях так делать, а потому что не хотели оставлять после себя срач на этом гостеприимном, лесном берегу.
— Ну, хлопцы, стой, не стой, надо ехать! — Ткачук сел за руль, хлопнул дверью и сказал усевшемуся рядом Ковалю — передай Андрей, что обратно выезжаем.
Тот кивнул, покрутил кучки радиостанции:
— Кречет! Кречет! Я Комар! 00184, повторяю, 00184! Как понял, Кречет? В динамике через шипение и треск, через несколько секунд пробился голос: — Комар! Комар! Я Кречет! Понял тебя! Конец связи!
— Ноль! — подтвердил старший лейтенант окончание сеанса и откинулся на сидение.
Машина, урча двигателем, переваливаясь на кочках выехала на лесную дорогу. Выговорившись за эти дни, ехали молча. Минут через сорок проехали развилку, которую проскочили третьего дня.
— А что мужики, — подал голос с заднего сиденья Александров, может, завернем опять на пасеку, поблагодарим мужика, рыбкой угостим, да и я бы прихватил у него самогона еще. Хорош зараза!
Ткачук на мгновенье задумался, но потом отрицательно покачал головой:
— Хорошо бы, да потеряем больше трех часов, некогда… Может другой раз как-нибудь.
Александров сокрушенно вздохнул, но спорить со старшим не стал.
— Мне кажется, не будет следующего раза, — задумчиво сказал Коваль, глядя куда-то в сторону, через оконное стекло, — такое чувство у меня, что вот так славно провести время уже не получится, пусто на душе как-то…
Наверное, все трое чувствовали нечто схожее и до самого выезда из леса ехали молча.
Когда выехали на шоссе и с колес перестала слетать проселочная грязь, штука в России неистребимая даже в эту жаркую и сухую погоду, майор вдавил педаль в пол. В приоткрытые окна врывался встречный ветерок, теребя волосы, разгоняя духоту. Но чем ближе был Смоленск, тем сильнее что-то в груди ныло, и в голове все настойчивей звонил звоночек дурного предчувствия. В разведке предчувствие игнорировать никак нельзя. Микола мог биться об заклад с кем угодно, хоть объяснить, почему так, не мог. Просто знал. Почти тридцать лет службы за плечами тому подтверждение. Но вот почему так пакостно, становилось, без понятия. Ведь пару часов назад еще душа просто пела, все казалось отлично, а теперь как тучи свинцовые над головой повисли и неумолимо давили. Он включил радио. ВИА «Поющие гитары», по козлиному блеяли из похрипывающего динамика с надрывом жизнерадостных дебилов:

Синий-синий иней лег на провода.
В небе темно-синем синяя звезда, у-у-у,
Только в небе, в небе темно-синем.

Синий поезд мчится ночью голубой.
Не за синей птицей — еду за тобой, у-у-у,
За тобою, как за синей птицей.

С заднего сиденья Александров проворчал недовольным голосом:
— Шеф, выключи этих пидорасов, и так на душе мерзостно…
Ткачук крутанул ручку и сменил частоту. Диктор бодрым голосом, пафосно вещал:
— Подписанный президентом США Джимми Картером и Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Ильичем Брежневым в Вене договор об ограничении стратегических наступательных вооружений стал грандиозным успехом СССР на дипломатической арене в борьбе за разрядку международной напряженности и мир во всем мире!
Капитан Александров уже не к кому не обращаясь, чуть слышно проворчал сзади: «Уж лучше бы пидарасы горланили…»
Микола, чувствуя, как нервы начинают дрожать, словно туго натянутая нить, грозясь лопнуть, с руганью на весь мир, выключил радио.
Машина выскочила с второстепенной на трассу, и Ткачук, матюгнувшись, резко нажал на тормоза. По направлению к областному центру дорога была перекрыта.
— Ого! Ептить! — вырвалось у со всех сторон правильного комсомольца, Андрюши Коваля.
Трассу перекрывали армейские грузовики, а на обочине сурово уставился прямо на них стволом пулемета КПВТ БТР-60. Грузовики стояли уступом, так что объехать их с ходу было нельзя. Несколько солдат в пограничных зеленых фуражках с автоматами, стояли рядом. Чуть в стороне виднелись и двое милиционеров. По всему выходило, что блокпост перекрывал дорогу на Смоленск, а не из города.
— Что за чертовщина? — майор переглянулся с товарищами, которые, так же как, и он очумело крутили головами. По знаку солдата, Микола нарочито медленно припарковался на обочине. Ладони на руле моментально вспотели.
— Да что происходит-то? — вдруг каким-то детским жалобным голосом спросил Андрей.
— Вот сейчас и выясним! — Ткачук грузно принялся выбираться из салона.
Подошедший младший сержант-погранец с чувством превосходства по отношению к троим гражданским в машине, выдал заученную скороговорку:
— Прошу всех выйти из машины и приготовить к проверке документы! Еще двое бойцов с автоматами обступили автомобиль.
Микола любил такие моменты. Он специально полез сначала в один карман, потом в другой, сделав встревоженное лицо, похлопал себя по обеим карманам брезентовых походных, грязных после трех дней в лесу брюк. Краем глаза наблюдал, как солдат начинает терять терпение. И уже точно уловив момент, когда сержант должен был сказать им что-то недовольное или грубое, Ткачук ловко выхватил удостоверение, раскрывая его перед носом служивого:
— Майор Ткачук, Комитет Государственной Безопасности! Кто у вас тут командует, срочно ко мне!
Простое, курносое лицо рязанского парня вытянулось и моментально побагровело, а глаза округлились. Он чуть не сбил с голову фуражку, отдав честь и, что-то невразумительно проблеяв, бегом припустил к грузовику. Ткачук чуть заметно улыбнулся ему вслед, как бы говоря: «Что, молокосос, покомандовал?»
Через минуту к ним уже шел, поправляя портупею, крепко сложенный старший лейтенант. Этот сразу понравился майору. Офицер, если даже был немного озадачен и беспокоен, но внешне это никак не демонстрировал.
— Старший лейтенант Суворин, — он четко приложил руку к козырьку и добавил — позвольте ваши документы!
Ткачукову красную книжечку с щитом и гербом СССР Суворин рассмотрел внимательно и без раболепства. У самого в нагрудном кармане лежало такое же удостоверение. Так же, со всей тщательностью, ознакомился с документами его спутников.
— Слушаю вас, товарищ майор! — старший лейтенант снова козырнул выжидающе, глядя на Миколу.
Ткачук, немного помедлив, сделал вид что осматривается по сторонам. Скользнул взглядом по БТРу, грузовику и только что увиденному в стороне желтому милицейскому мотоциклу с коляской. Лихорадочно скакали мысли.
Если он спросит, что тут делают пограничники с милицией, худшего и придумать нельзя. Ведь наверняка, по мнению этого старлея, майор, областной комитетчик, должен быть в курсе происходящего. А самое дурное было в том, что ни он, Ткачук, ни оба его спутника ни сном, ни духом не имели понятия что делается, почему перекрыта дорога. Раз перекрыли дорогу, значит, кого-то ловят. Не факт, что учения, может, и серьезное что. Но по-любому есть ориентировки какие-то… Многолетний опыт не подвел.
— Докладывайте, старший лейтенант! Нет ли чего подозрительного с утра? Что по ориентировкам?
Тон у майора был уверенный, документы сомнений не вызывали. Ну а замызганный вид и грязная машина? Да кто их поймет, оперативников. То, что перед ним опер, Суворин не сомневался, хотя в удостоверении было написано просто: «начальник отдела».
— Совместная группа блокирования в составе сотрудников пограничного управления и милиции, выполняет поставленную задачу по проверки транспорта, следующего из приграничного района. — несмотря на то, что незнакомый майор не являлся его непосредственным начальником, Суворин доложил. Но доложил грамотно. Вроде и доложил, а по сути ничего о поставленной задаче не сказал незнакомому офицеру.
Микола про себя отметил, что офицер-пограничник далеко не дурачок и как бы невзначай поинтересовался:
— Вы, старший лейтенант, сегодня в первый раз в оцепление заступили?
Видимо этим он наступил погранцу на больную мозоль:
— Какой там! Через день на ремень ходим, как четыре дня назад выставили блокпосты, вот уже второй раз заступил.
Тут в разговор вступил Александров
— Тут же проселков полно, сквозь вас, как вода через решето пройдут!
— Вы, товарищ капитан не волнуйтесь, мы свое дело знаем. Где нужно там секреты выставлены, проезжайте! У меня тут дел полно, сейчас автобус из Городища по расписанию должен быть, проверять будем. — офицер-пограничник взял под козырек и пошел обратно к солдатам.
— М-да… — выдавил из себя Ткачук и снова сел за руль. Офицеры молчали. Через километр Коваль не выдержал:
— Николай Григорьевич, остановите-ка машину вон съезд удобный, разговор есть.
Майор, не споря, свернул, и заехал чуть в сторону от дороги. Метрах в десяти от трассы, какие-то доброхоты сколотили стол и пару лавок. Они вышли из машины и уселись за стол, несколько секунд молча смотрели друг на друга.
— Товарищи офицеры, — тон старшего лейтенанта стал донельзя официальным, — у меня одного чувство, будто что-то не так?
— Если бы… театр абсурда, черт его дери! — Вадим Александров потер виски, и устало вздохнул.
— Согласен с тобой, Андрей! У нашего брата, разведчика, чуйка развита… Так вот эта самая чуйка мне просто орет в уши, что тут все не ладно! — подвел итог Ткачук.
Коваль кивнул и продолжил:
— Четыре дня назад, когда мы выехали из Смоленска, были перекрыты дороги! Мы не могли этого не знать. Но я вот ума не приложу в чем дело, я от этого погранца только и узнал, а вы?
— Без понятия! — Александров был как всегда краток.
Они выжидающе посмотрели на майора. Микола только кивнул.
— Далее… Как-то самой собой разумеется, что мы проторчали с удочкой в руках три дня на озере в лесу, в то время как тут серьезная заваруха, раз дороги перекрыли и автобусы шмонают! Мужики, вы поопытней будете, ну объясните мне, что это за задание у нас было? Рыбку поудили, самогону попили, поспали вволю… а в то же время, мы при оружии, с автоматами и с рацией в машине. Ежедневно на связь выходили… И что самое странное, вот эти три дня я считал это нормальным, а сейчас не пойму, то ли мы с ума сошли, то ли… я даже не знаю. — Коваль замолчал.
Ткачук продолжил его мысль:
— Все так! Сам не могу понять, что случилось. Тут еще странное дело, я хоть убейте не могу вспомнить, какое у нас задание, и кто его нам давал, кто инструктировал по операции и тому подобное. А вы?
— Вот, вот! — старший лейтенант, закивал головой.
— Все так, ребята, дело странное, и кому докладывать о своем возвращении тоже не знаю. Может ты, товарищ майор в курсе, как старший, тебе же докладывать! — Александров, достал пачку «Явы», прикурил. Протянул сигареты Ткачуку. Тот машинально вытащил из пачки сигарету, хотя и не