Проект "ХРОНО" За гранью реальности

немного успокоилась, составила компанию подруге за завтраком, налила себе и ей чаю, рассказала, что собрались с мужем в Москву к какому-то профессору на прием. Мол, в гинекологии светило первой величины, творит в своей сфере настоящие чудеса. Говорила она это с таким энтузиазмом и верой, что подруга только кивала и поддакивала. К тому же названное медицинское светило, по фамилии и ей было тоже знакомо по университетскому курсу.
— Слушай, Ленок, а может это, вам с Серегой почаще стараться самим, без профессора, ребеночка сделать, а— видя, что подруга успокоилась, сказала Маша.
— Ну ты и скажешь тоже! Маш, мой Горохов в этом деле не покладая рук… то есть не рук… ну ты поняла, трудится, да и я стараюсь. У нас в постели все классно! Отлично просто! Наверное, чаще чем мы и невозможно, совсем что ли из кровати не вылазить? — в голосе Лены явственно сквозила если не гордость, то уж полное удовлетворение точно.
Когда с завтраком было покончено, было уже половина одиннадцатого. Лена, вздыхая, помогла подруге собраться. С шутками о предполагаемой встрече со «старым конем, который борозды не портит», усадила ее перед зеркалом и стала причесывать. Маша, посмеиваясь над шутками, чувствовала, что сердце готово выскочить из груди и ругала себя, понимая, что какие-то ее ожидания, по всей видимости, не имеют под собой абсолютно ничего реального.
На улице уже знатно припекало. Который день стояла жара, последний дождь, не дождь, а настоящий ливень прошел с неделю назад, и природа отчаянно хотела влаги. Над головой, на пронзительно голубом небе, не было ни облачка, только над дальним лесом висели чуть заметные белые, как чистый снег, облака. Подруги вышли на террасу. У ворот, на улице послышался сухой стук колес, фырканье лошади и в калитку ворот нагнувшись, вошел Василий Лопатин. Маша, взвизгнув, кинулась к отцу. Как не была веселее жизнь в городе, но по нему, единственному близкому родственнику, то уж тут греха таить, скучала она сильно. После вчерашнего Ленкиного рассказа о Лопатинских пьяных похождениях, она ждала, что видок у него будет похуже. И правда, отец явно был трезв, опрятен и еще... какой-то странно серьезный что ли. Что-то такое в глазах, сразу и не поймешь. Да еще седины в волосах и в бороде заметно прибавилось. И глаза усталые... Он был в серых, новых еще, форменных бриджах с милицейскими лампасами, которые Горохов в прошлом году ему отдал. Милиционер вдруг заметил, что от семейной жизни стал раздаваться в поясе. Бриджи заправлены были в сапоги, и вообще, в светлой рубахе, расстегнутой на груди с закатанными рукавами выглядел Лопатин хорошо.
Отец крепко обнял ее и расцеловал.
— Ох и ты взрослая стала совсем у меня, Машутка! — он отстранил ее от себя, держа за плечи, окинул взглядом с головы до ног.
— Ой, папка! Да ты мне это каждый раз говоришь, как я приезжаю! — Маша унюхала, что от него пахнет одеколоном и отметила, что отец совсем еще не дряхлый старик.
Василий шагнул к Лене, обнял и ее, смачно чмокнув в щеку. Взял на крыльце дочкину сумку с вещами, и все втроем вышли за ворота к телеге.
— Дядя, Вася, я ведь хотела с Машей к тебе на пару дней. Да мой вдруг взбеленился, не поедешь и все тут…
Андреич, не торопясь положил вещи дочери в телегу, поскреб затылок: — Ну, тут что поделаешь, муж в доме всему голова! Не серчай на него. Мало ли что скажет сгоряча. Приедешь через недельку, всего и делов. Да и дочка, поди не будет все время рядом со мной стариком, да пчелами, к тебе в клуб приедет на кино.
— Ну, ну, ты, Василий Андреевич, про пчел-то нам не рассказывай! — Лена улыбнулась и нарочито грозно уперла руки в бока, потешно задрав подбородок, — ты лучше про гостя своего расскажи! Серега вечером упомянул, что с Колиной службы к тебе кто-то приехал, да ничего более не сказал, спать завалился.
— Опередила ты меня, Лена. Только хотел вам рассказать, вернее Сергей опередил, а где он сам-то?
— Да утром встал явно не с той ноги, ушел в гаражи колхозные, мотоцикл свой забирать.
— Рассказывай уже, папа. Ленка всю ночь не спала от любопытства! — дочка нетерпеливо уставилась на Василия.
— Да что тут рассказывать, давно его товарищи ко мне собирались. Да вот с оказией и приехал один, пару дней назад. Он после ранения сейчас, в отпуске. Юрием звать.
Обе подруги, перебивая друг друга, принялись шумно расспрашивать Лопатина, что да как. Это же надо, военный, после ранения, с Колей служил… Для Лены Гороховой такое событие в их скучном сельском болоте, где все лица давно примелькались, вовсе было чем-то необычным, и тем больше ей вновь захотелось отправиться на заимку с подругой.
Лопатин же, сильно встревоженный шумом, поднятым девушками, встревожено вертел головой по сторонам. Но, к счастью, по улице никто не шел, сельчане были либо на работе, либо все при деле дома.
— А какой он, молодой или старый, а большого роста или нет, а в каком звании служил, что с ним случилось? — не унимались они, засыпая Андреича градом вопросов.
— Да нее… не старый, вам девчонки ровесник, можа чуть старше… да не голосите вы, давайте во двор уже зайдем, всю улицу переполошите, — Лопатин подхватил их под руки и вновь оглядываясь, потащил к калитке.
— Оооо! Вот оно что! — возраст гостя вызвал еще больший энтузиазм подруг, причем Маша отчего-то покраснела и смутилась, а Лена, глядя на подругу рассмеялась в голос.
Со стороны правления из-за поворота, на улице послышался треск мотоциклетного мотора и показался на желтом милицейском мотоцикле с коляской участковый, Василий облегченно вздохнул. Сергей, описав полукруг, остановился у ворот рядом с телегой. Запряженный в нее конь лениво повернул голову, глянув на «железного коня» и лениво отвернулся, всхрапнув и тряхнув гривой. Мужчины пожали руки, но не успели и слова сказать друг другу, как были решительно атакованы женщинами.
— Сереж! Ты что Лену со мной не отпускаешь, что за новости? — Маша Лопатина решительно подступила к милиционеру, а со спины ее, смущенная напором подруги, подала голос жена:
— Ну милый, на денек. А завтра вечером приедешь за мной! Мне же тоже хочется Колиного товарища увидеть!
На лице Андреича написано было отчаяние, он сокрушенно развел руками: «Ну что ты будешь делать!»
Горохов решительно прошел через калитку во двор, за ним почти бегом Лена с Машей.
— Так! Прекратить галдеть и слушать меня! — голос его был грозный и громкий, видно было, что он на редкость серьезен, обе женщины, не часто видевшие Сергея таким, сразу притихли.
— Вы тут что устроили? Лена, к тебе вопрос! Нет, значит, нет, и если я это говорю, то значит, причина имеется. Сами видели, что на дорогах творится, я в гараж приехал, а меня сразу в правление, там телефонограмма лежит, опять завтра в район вызывают, поэтому не до гостей. Это первое! Второе, Василий Андреич сказал, что товарищ Колин не просто так погостить заехал, а после ранения?
Обе женщины и Лопатин закивали головами.
— Так вот! У парня контузия серьезная. Он половину того, что с ним было не помнит. Да что там, он и где находится и что вокруг происходит не всегда понимает! — продолжил Горохов — А вы как вдвоем приедете, такой там бедлам начнется, что здорового с ума сведете!
— Во-во! Я им не успел сказать, эти две егозы мне просто рта открыть не давали! — добавил Василий.
На Лену жалко было смотреть, но действительно причина отказа в устах мужа звучала весьма убедительно. И спорить было совершенно бесполезно. Мария так же была поражена. Не доверять Сергею у нее причин не было, к тому же через несколько часов она и так познакомится с этим незнакомцем, столь неожиданно приехавшего к отцу. Перед ее взором предстал молодой раненый боец, с перевязанной головой. Хм… интересно, интересно…
На том и стали прощаться. Дело было уже к полудню. Смущенная Лена добилась от подруги обещания через пару дней, если муж все же не отпустит, приехать и все ей рассказать.
— Да вы вместе приезжайте, послезавтра в клубе фильм про войну будет, импортный, чехословацкий, «Маленький сержант» называется, говорят интересный. — уговаривала она.
Маша кивала, хотя сама ни в чем уверена не была. В ушах звенел Серегин голос: «Ранен, контужен, не помнит…», от всяких нескромных ожиданий «военного-красавчика» не осталось и следа, а перед глазами, почему-то встала картина с практики в прошлом году в ожоговом центре — весь в бинтах человек на кресле-каталке.
Горохов кивнул в сторону ворот:
— Отойдем-ка, Василий Андреевич.
Мужчины вышли на улицу и стали о чем-то негромко разговаривать.
Маша через открытую калитку видела, как милиционер о чем-то с тревожным лицом говорил отцу, оживленно жестикулируя и указывая рукой в сторону выезда из села. О чем они говорили, девушка так и не разобрала, только отдельные слова: «он знает», «обложили», «опасно» и опять про чужаков, ну ясное дело, что это про тех, кто сбежал от милиции и кого ловили по дорогам. Тем временем простились. Сергей пообещал заехать завтра, мужчины пожали друг другу руки, и отец с дочкой пошли по улице. Лопатин вел кобылу в поводу, телега негромко поскрипывала. Маша шла молча, под впечатлением последний событий и новостей.
— В лабаз зайдем, хлеба прихватим. Да так что, по мелочи, — прервал затянувшееся молчание Андреич.
Дочь ничего не ответила. Магазин находится на другой улице, и пока до нее дошли, они раз семь здоровались с сельчанами и отвечали на стандартные пожелания здоровья и «Маша-то красавица какая стала!». Дочь кивала, улыбаясь без всякой фальши, осознавая, что и действительно она молода, красива и довольна жизнью. Настроение вновь поднялось.
Магазин, или как его по-старому назвал Василий — лабаз, стоял отдельно, массивные старые стены красного кирпича и в жаркий день хранили прохладу. Забранные не частой решеткой окна были распахнуты. В магазине было пусто, утренние покупатели уже прошли, время было почти обеденное. Наталья сидела у окна, посматривая на пыльную улицу. Увидев, вышедшего из-за угла здания Лопатина с подводой, встрепенулась, громко ойкнула и в миг вспорхнула от окна. Отец с дочерью вошли в помещение. Маша окинула полки с нехитрым товаром и отметила про себя, что ничего так, ассортимент получше будет, чем в некоторых областных магазинах. Наталья стояла у кассы и старалась заправить выбившуюся из-под косынки непослушную прядь.
— Входи, входи, Василий Андреевич! Вот уж кого рада видеть, так это тебя!
Лопатины поздоровались, Василий остался о чем-то говорить с продавцом, а Маша скользила взглядом по полкам.
— Ну дочка-то прям… слов нет, хороша! Ты дедом-то еще не стал? А Марийка! Не вышла замуж-то? — Наталья, не особо стеснялась. Маше она всегда нравилась, хотя временами эта простота и напрягала.
— Привет, тетя Наташа! Нет, я учусь пока, а сами-то как поживаете? Помнится, как Ленка за Серегу Горохова вышла, вы самая завидная невеста на селе оставались! — ответила Маша.
— Да куда мне вдове, скоро сорок уже, старовата в ЗАГС идти! — замахала руками Наталья, но видно было, что слова девушки ей приятны, — если только тоже, какой старый вдовец приветит.
Василий при этих словах крякнул и стал что-то усердно искать в карманах милицейских бриджей.
Они снова приняли разговаривать. Андреич указывал на что-то на полках, продавец отвечала, вроде все, как всегда.