Выворот-нашиворот

потребовалось пожертвовать чем-то необходимым, то Лукаша не пошел бы на это и стал просто терпеть. Но зачем в данный момент нужен комплект зимней резины? Просто лежит без дела. А если пригодится потом, то потом - это потом. Когда это потом наступит, то тогда и надо думать, да и думать нечего, можно будет просто купить, ведь к тому времени он уже бросит.
Но продавать все равно приходилось не часто. Это происходило по двум причинам. Во-первых, он с большим трудом,  но мог пока терпеть и не принимать; во-вторых, сама среда, в которой приходилось вращаться, иногда подкидывала варианты, которые позволяли продолжать, но особо не тратиться на это. Достать кому-то и отсыпать себе, а чтобы не было заметно насыпать туда чего-нибудь, хотя бы известки со стены подъезда, соскребая ее ключом от квартиры. Достать и угоститься за компанию, пообещать достать и не принести, взять в долг и не отдавать. Летом ездили на дербан. Появлялись варианты заработать незаконно, но без варварского криминала. Где-нибудь тихо срезать медные провода, чтобы потом их сдать, или посредничать в продаже бытовой техники и золота, между знакомыми людьми и наркоманами.
Бывали и редкие случайности, в которые сложно поверить. Лукаша рассказывал своим знакомым про один такой случай, но ему мало кто верил. Это случилось, когда он был в магазине, куда пошел за покупками для дома. Там же стоял парень, гораздо старше его самого. Этот парень держался за стеллаж, клевал носом, глаза закрывались, а еще через минуту он просто упал посреди магазина и замер. Судя по одежде и внешности, упавший не был наркоманом. Просто он нюхнул дорожку, перед тем как зайти, не рассчитал дозы и в магазине, когда подействовало, свалился от передозировки. Лукаша один раз уже сталкивался с подобным. На квартире знакомого после укола один перестал дышать. Его пытались оживить, делали искусственное дыхание, вкололи в вену несколько больших шприцев полных кипяченой воды, но все это не помогало. Тогда, чтобы не светить хату, где находилась «кухня», его вытащили в подъезд и вызвали ему скорую, после чего зашли обратно в квартиру и довольно быстро о нем забыли. Поэтому Лукаша подошел к упавшему парню и приподнял веко. Глаза закатились, а зрачок был маленьким, как булавочная головка, будто бы он смотрел прямо на слепящее солнце. Тогда Лукаша рукой открыл ему рот. Там было полно жидкости, то ли слюны, то ли рвоты, но скорее всего, все вместе.  Лукаша перевернул его на живот, чтобы все свободно вытекало, и пальцами, достал запавший в горло язык. Парень не вырубился совсем и, когда его стали тормошить, слабо задергался и начал дышать. Вокруг сразу собрались несколько любопытных зевак. Большинство из них возмущались скотским поведением упавшего парня, но кто-то похвалил Лукашу за смелость и сострадание к ближнему. Лукаша усадил парня, прислонив спиной к стеллажу, громко попросил окружающих вызвать скорую, а после стал спрашивать парня, есть ли у него с собой наркотики, потому что сюда едет милиция и они посадят его на несколько лет. Парень плохо соображал, но его рука шевельнулась по направлению к карману. Лукаша сам залез к нему в карман и выгреб то, что там лежало. После этого он спросил, где можно вымыть руку, испачканную в желудочной жиже, ему объяснили, и он прошел в санузел. Наркотики он выкидывать не стал, помыл руки и быстро ушел из магазина.
В магазине не было охраны, но была видеокамера, которая все записала. Записи со временем удалялись, но можно было просмотреть все, что происходило в пределах видимости камеры за последние три дня. Каким-то образом Лукашу нашли, но не милиция, которая так и не появилась, а репортер, небольшой газетенки, который искал материал для статьи и хотел взять интервью у самоотверженного молодого человека. Лукаша дал ему интервью, но категорически запретил печатать любой фотоматериал. В ответах он рассказал, что ненавидит наркотики и вообще не понимает тех, кто их употребляет. Когда его спросили, зачем он уничтожил то, что было у парня, то Лукаша объяснил, что у парня ничего не было, но даже если и было бы, то он все равно все уничтожил. Каждый может совершить ошибку, не совсем правильно жестоко за нее наказывать, чтобы до человека это дошло, а случившееся и так послужит тому парню хорошим уроком.
После интервью Лукаша вернулся к найденному у парня в кармане. Парень точно не был наркоманом.  Для нарика он слишком хорошо выглядел. Он не кололся, а нюхал, чего наркоманы тоже не делают. Один Лукашин знакомый, в новогоднюю ночь вернулся с дачи, находящейся за пятнадцать километров от города, где встречал праздник в семейном кругу. Он приехал в город, взяв без спроса машину, потому что на даче не было ни одного шприца, которым можно было сделать укол. В-третьих, у наркоманов такого количества просто не бывает. Вытащенного из кармана у парня, Лукаше хватило почти на две недели. Скорее всего, парень хотел взять свой обычный «кокс», но у банчилы его не оказалось и ему предложили другое, не объяснив толком, что от этого помимо эффекта бывает еще и передозировка с остановкой дыхания. Сам парень не мог быть банчилой по тем же простым причинам. Незнание доз, ношение при себе такого количества без всякого страха. Но, по большому счету, Лукаше было все равно, кто он такой и что за человек.
С того момента, когда Лукаша решил употреблять только если будет такая возможность, прошли считанные недели. Потом он перешел к активному поиску такой возможности, и, через некоторое время, он стал сам создавать эту возможность, в ущерб своему имуществу и материальному положению. Все это время ему казалось, что можно бросить, поэтому не было видимых причин для беспокойства. Вроде всего пару недель назад,  сидел почти два дня без единой дозы и ничего особо страшного. Но теперь Лукаша чувствовал, что ему плохо, он понял, что его ломает, и терпеть больше просто невозможно. Он нашел в гараже болгарку, прошел через гаражный комплекс, предлагая ее мужикам, которые были в своих гаражах. Зачем нужна болгарка? Дрель другое дело, может в хозяйстве пригодиться. Один мужик согласился и купил. Лукаша взял деньги и тут же зарядил их своему знакомому. На всех близких известных ему точках уже несколько дней были порожняки, поэтому все перебивались, как могли. Этот знакомый ездил на другой конец города на своей машине, поэтому Лукаша отдал деньги, а сам стоял на улице и ждал его возвращения.
Сейчас он, наконец, осознал, с полной отчетливостью ощутил то, что приближалось к нему с неотвратимой неизбежностью уже с самого начала – он подсел. Он просто не может больше без героина, не может никак вообще. Не может настолько, что это даже не важно, что он не может, неважно, что он зависим. Пусть хоть десять раз зависим, какая разница, если надо прямо сейчас. Последний рубеж достигнут, надо бросать, но перед тем как бросать нужно сначала принять. Потом, когда все закончится, можно уже и бросать. Лукаша впервые почувствовал боль. Причем не простую боль, а странную мучительно ноющую. В животе жутко болело, иногда, как сноп искр проносилась череда резких стреляющих колик. Мышцы болели в самом прямом смысле. Особенно мышцы груди и живота, а еще мышцы рук и спины.
Лукаша увидел, как приближается какая-то копейка. Он почувствовал радость, но она сменилась разочарованием. Он с тоской продолжил смотреть на дорогу. Сознание не помутилось, не померкло, а словно почернело. На ум приходили самые пугающие мысли. Вокруг творился непонятный кошмарный бред. При этом сохранялось четкое понимание, что же нужно, чтобы все это прекратилось, стало нормальным. Лукаша подумал, что его кинули. Уже полчаса как знакомый должен был вернуться и привезти, но его все нет. Денег тоже не осталось, нельзя даже купить таблеток от кашля, в которых есть кодеин или но-шпы, которая, если ее вколоть, на очень короткое время, но помогла бы.  Лукаша стал проклинать своего знакомого, как только мог, но все равно продолжал ждать. Недалеко стояла церковь, и ее было хорошо видно. Лукаша чувствовал, что он самый несчастный человек в мире. Люди, которые ходили рядом, никогда не поймут, что он чувствует, как ему плохо. Он захотел снова стать обыкновенным человеком, который не знает ничего о наркотиках. Как же ему все таки надо.
Лукаша был в церкви один единственный раз.  Он ходил туда со своей матерью, и это было очень давно. Теперь он снова смотрел на купольное здание, находящееся, неподалеку. Оно вызывало какие-то чувства, которые он не мог выразить. Ему было надо. Это все, что было ему нужно, но было и что-то другое. Словно боль переполняла настолько, что начинала выплескиваться через ранее закрытые и прежде сухие русла. Лукаша стал помаливаться. Не молиться, а помаливаться. Словно боясь, что его пнут как бездомную шавку, тыкающуюся мокрым носом в чужую ладонь. Прошло еще десять минут, ждать было почти бесполезно, но другого выхода не оставалось. Не было телефона, чтобы позвонить и узнать в чем дело.  Если не ждать и уйти, то можно разминуться, в случае, простой задержки. Лукаша продолжал ждать. Он чувствовал, что суставы начали болеть, словно их выкручивало и потягивало. Он решил, что бросает, больше ни одного укола, все кончено. Только один единственный последний раз и все. Чтобы сказать матери, что ему нужен врач, что нужно лечь в больницу лечиться. Он больше не хочет так жить. Признается во всем, раскается, больше не будет лгать. Но надо еще последний раз, чтобы собрать вещи, обсудить все, узнать, где лучше выздоравливать. Просто еще один раз.
Вдалеке показалась милицейская машина с мигалками. Лукаша не испугался. Пару часов назад он мог бы запаниковать, но сейчас ломка стала намного сильнее. Лукаше было настолько плохо, что ничто менее плохое, просто не могло его коснуться, какая-то машина даже, если она ехала специально за ним, не имела большого значения. Они могли бы помешать, только если знакомый все же привез. Лукаша повернулся и стал смотреть на церковь. Машина просто проехала мимо. Лукаша смотрел на золотые купола и ждал. Он снова посмотрел в оба конца дороги, но машины знакомого по-прежнему не было видно. Все его нервы будто были намотаны на чей-то кулак, который с силой натягивал их. Все сводилось к неумолимым «надо» и «сейчас». Неопределенность добавляла мучений. Лукаша не знал, что вообще с ним происходит. Летит ли он в бездну, чтобы разбиться, или уже лежит на дне бездны, настолько несчастный, что ему жаль, что нет другого дна, куда можно лететь снова, чтобы хотя бы что-то вокруг происходило. Он снова стал молиться, но теперь во всю силу. Уже не стесняясь, без половинчатых эмоций. Он молил Бога, чтобы все это закончилось. В его глазах стояли слезы. Он искренне обещал, что это последний раз. Все пережитое стало для него уроком, он хочет вернуться к нормальной человеческой жизни. Лукаша не говорил «боже, если ты существуешь», у него даже не возникло подобной мысли. Он просто знал. Без всяких «если». Он просто знал и знал, безусловно.
Когда Лукаша обернулся, то увидел обшарпанный «копендос», который уже почти подъехал. Лукаша смахнул набежавшие слезы и кинулся навстречу. Водитель припарковался у бордюра и открыл переднюю пассажирскую дверь. Лукаша заскочил внутрь и сразу