Адаптер

до рассвета. Тело ленилось двигаться, да и утренний намаз от него никто не требовал, сейчас ни его, ни Азин не существовало для программы контроля. Сколько еще было уловок, возможностей не исполнять закон, если было достаточно средств на счете. Азин, сквозь сон почувствовав, что он просыпается, поцеловала в щеку, он, не открывая глаз, нашел ее губы, мягкие, хранящие вкус мяса и долгих поцелуев. После ванны она перестала так остро пахнуть, ферамоны ушли в воду, и без них она стала еще желаннее. Рустам чувствовал себя счастливым, пускай и осталось так мало жить. Он не жалел об этом. Он закажет Азин на весь месяц, и ему до боли в сердце не нравилось это. Червь сомнения лениво подбирался к сердцу и уползал обратно, не желая слишком сильно взращивать в нем мысль о том, что это лишь ее работа. А разве это так важно, если им хорошо вместе? Он видел это по ее глазам, по искреннему чувству от его ласк, по легкой болтовне, она легко занимала его и себя разговорами, в которых он мог кивать или мотать головой. Она много смеялась, заражая своей радостью, она была рядом – теплая и настоящая, в его руках, нежелавшая его отпускать.

23. Казнь
Азин стояла у зеркала и подводила губы слабой сиреневой помадой. Она успела сходить к себе в общежитие, которое было на последних этажах гостиницы, и лифт никогда бы не отвез туда любопытного постояльца. В общежитии жили девушки и юноши, модели работали  длинными вахтами по полгода, два месяца отпуск. Самых молодых и красивых отправляли служить в города первого круга, а после начала старения и не позже двадцати семи лет отправляли во второй и третий круг, если модель к этому времени не найдет себе мужа или госпожу. Супруги могли делать друг другу такие подарки: мужчины брали вторую, третью или новую жену для себя или любимой жены, а юношей женили на прислуге, работавшей по договору полного использования человека. Брачные договоры напоминали full human’s use, с той лишь разницей, что новый супруг мог доказать чрезмерные истязательства и неправомерный садизм и расторгнуть договор с выплатой положенной законом компенсацией для восстановления здоровья.
Рустам не заметил, как его шкаф заполнился женскими вещами. Ему казалось, что так и должно было быть, а это их медовый месяц, как было раньше у молодоженов. Старые традиции оставались в фильмах и учебных материалах, но в жизни такую роскошь не всегда могли себе позволить даже жители первого круга. Брак больше не считался большим событием: не было пышных церемоний, подтверждали согласие в храмах или мечетях, что имело равную силу, в доме мужа устраивали праздничный обед. Причем Пророк запрещал приглашать больше тридцати человек, поэтому выбор гостей был сложной задачей, и очень часто за столом сидели не родственники, а начальники и другие нужные люди, которые могли обидеться, если их не позовут. В четвертом круге все было проще, и на закон Пророка там откровенно плевали, а полиция совести смотрела на это с пониманием. Рустам помнил свадьбы друзей и родственников, где было столько гостей, что приходилось ставить столы на улице, и много, безумно много государственной водки, выдававшейся в столовых бесплатно, а на большие праздники и семейные торжества можно было выписать несколько канистр. Как радовалась Азин, когда ей пришло сообщение о том, что ее заказали на целый месяц. Она прыгала от счастья на кровати, как маленькая девочка, совсем забыв о правиле выпросить личные чаевые у клиента после хорошей работы. Неучтенные чаевые, которые могли быть оплатой угла в общежитии за несколько месяцев или покупки новой одежды, вариантов было много и, что самое главное, они не должны были платить налоги и комиссию агенту. Конечно, агент и налоговая знали об этом, не трогая личные доходы, модели и так приносили хорошую прибыль, 43% отдавая агенту, из которых он платил не более 13% в казну в качестве подоходного налога. Социальное обеспечение в основном входила расширенная медстраховка, которую оплачивал агент по франшизе. Но если смотреть глубже, то все агенты были квазигосударственными компаниями, каждая из которых держала не менее трех публичных домов или гостиниц с сотнями моделей разного класса и категории. Рустам, пока Азин спала, многое узнал о ее жизни и работе здесь. Профиль Беджана удивительным образом открывал многие двери в виртуальном мире. Чем больше он узнавал, чем глубже погружался в основы социального государства, где каждому был обеспечен постоянный доход, где каждый, в зависимости от круга, имел право на одинаковое количество услуг и льгот, входивших в неизменный постоянный доход, тем сильнее ненавидел свою страну, превратившую людей в послушный скот. Больше не было голода, все были обеспечены жильем согласно своему статусу, и государство требовало одного – исполнять свою функцию – об этом рассказывал отец и другие старики, когда они ходили ранней осенью в лес за ягодами. В поселке, в своей квартире нельзя было об этом говорить, а была ли эта бетонная клетка их? Что в жизни принадлежало им, если сама жизнь по закону Пророка принадлежала государству?
Азин повертелась перед зеркалом, бросая на него манящие взгляды. Она знала, что выжала из него все еще до завтрака, но ей нравилось, как он любуется ею, как все еще сдерживается, старается не поддаться искушению. Азин удовлетворенно хихикнула, в сотый раз решив, что это белье слишком вызывающе смотрится,  красивое и возбуждающее в простоте форм и белоснежном блеске невинности. Надев темно-синюю чадру и завязав хиджаб как положено, она будто бы исчезла – в зеркале стояла скромница, благочестивая и покорная жена, не смевшая открыть рот или поднять выше ног блестящие пороком черные глаза.
Азин помогла Рустаму завязать галстук, одежду она подобрала сама, в тон своей чадре и платку. Еще до завтрака играя перед зеркалом, она примеряла его галстуки, завязывая сложные узлы, опуская кончик так, чтобы он был ниже лобка. Она придумала, как будет играть с ним вечером.
– А куда мы идем? – Азин весело смотрела на Рустама, поправляя ворот рубашки, все же он не умел носить такую одежду, она сразу заметила это.
Он подвел ее к  терминалу и открыл ночное сообщение. Азин села на диван и нахмурилась. С экрана смотрела красивая женщина  и улыбалась. Арестантская роба не портила, скорее внося волнующее чувство в ее образ. Взгляд женщины был далеко отсюда, а пугающая улыбка притягивала к себе, возбуждая желание поцеловать красивые губы, и в то же время отталкивала, напоминая оскал больного бешенством животного. Азин слышала в новостях ее имя: Ахметова Карина, отчество не было ни в новостях, ни здесь, словно она родилась без отца, по велению Пророка. Женщину приговорили к смертной казни, но судя по фотографии из зала суда, ее это совершенно не волновало. Азин не сразу поняла, что написано в письме, поток гневных чувств захлестнул ее. Она зло посмотрела на Рустама, и он понял ее взгляд, помотав головой.
–Тебе нравится смотреть на казни? – Глухо, подавляя крик, спросила она. Он еще раз помотал головой и указал пальцем на текст.
Азин закрыла глаза, заставляя себя успокоиться. Она ненавидела тех, кто ходил на казни, и еще больше ненавидела тех, кто платил за страдания приговоренных, упивался своей мнимой властью, желанием покарать того, кто посмел жить лучше тебя, кто посмел встать против всех. Она не разбиралась в преступлениях, выделяя только убийц детей и насильников, но и к ним она испытывала жалость, находя в методе государственной казни древнее зло, сидевшее глубоко в человеке. Это было именно то зло, о котором говорил священник в храме, о котором пел мула, призывая выжигать его из себя, выдавливать до последней капли… и это зло было разрешено.
– Это мать твоей жены. Не знала, что ты женат. Впрочем, не мое это дело. Хотя нет, где твоя жена? – Азин требовательно посмотрела на Рустама, нарушая всю этику поведения модели. Она настолько вошла в роль жены, что ощутила незнакомое чувство, разъедавшее сердце. Позже она поймет, что это была ревность, неоправданная и злая.
Рустам взял кусок конверта, в котором было письмо Беджана, Азин разрезала конверт на равные треугольники, и написал: «Я не знаю, где она. Не могу всего рассказать, просто поверь мне». Азин нахмурилась и закусила губу до крови. Ей хотелось рассказать ему, открыться. Она видела, что он ничего не знает, что он точно не из этого города. Азин еще не отправила отчет, но должна это сделать до вечера.
– Ты хочешь ей помочь? – робко спросила она, угадывая ответ в его глазах. Рустам кивнул и сел рядом, тяжело вздохнув.
– Но она убила своего сына, главу рода, последнего из потомков апостолов. Ты не боишься? А ты знаешь, сколько это стоит?
Рустам махнул рукой, криво ухмыльнувшись. Азин прижалась к нему и поцеловала, прошептав: «Прости меня. Я ненавижу казни и тех, кто…». Он не дал ей договорить, крепче прижимая к себе. Азин заплакала. Она боялась его и за него, не понимая, в какую игру влипла, и кто он на самом деле такой.

На площади Правды курсировали экскурсии школьников, сменяя друг друга по рассчитанному алгоритмом графику. Каждой возрастной категории рассказывали свою программу, не перегружая и не пугая выше разрешенного уровня детский мозг. Площадь представляла собой правильную двенадцатиугольную фигуру, на гранях которой стояло по гранитной плите, белой с черными прожилками, с высеченным основным законом Пророка. Основной закон заключался в двенадцати заповедях, снизошедших с неба Пророку для грешных людей:
«Нет другой власти, кроме власти Бога на земле и на небе»
«Нет имени Бога, ибо нечестивые уста грешников не смеют произносить имя Господа, а уши грешников не смогут выдержать силы имени Аллаха»
«Грешник не сможет постичь величие лика Господа. В дар Господь дарует грешникам тени Пророка и лики святых в успокоении и благолепии»
«Пророк есть рука Бога на земле – иной власти нет, и быть не может, ибо так повелел Господь»
«Слово Божье заключено в законах, переданных грешникам Пророком, ибо закон и есть слово Божье»
«Господь наделяет детей своих силой и мудростью своей, и только праведник способен познать истину. Но нет, и не будет тех, кто сможет познать истину до конца, ибо это есть путь длиною в жизнь. Так повелел Господь»
«Аллах повелел, и Пророк передал грешникам их миссию на земле, в искуплении грехов своих и грехов предков»
«Каждый должен блюсти веру и выполнять свою миссию. Так повелел Господь»
«Пророк исполнил волю Аллаха, и каждый с рождения облагоденствован Божьей милостью. Нет больше голода, нет больше страха и нищеты – так повелел Господь»
«Грешники должны чтить законы, ибо это есть слово Божье. Каждый ответит по делам своим, каждому воздастся за дела его»
«Неверие – это есть самый страшный грех. Он рождает дьявола в грешнике, желающего стать Богом»
«Нет пощады тем, кто не верит в Пророка и не чтит законы – ибо так наказал Господь, послав Пророка грешникам в искупление, в награду»
«Пророк выбрал апостолов, в исполнении воли Аллаха. Потомки апостолов наделены Божьей силой и волей Пророка, трудом и жертвенностью исполняя волю Бога, охраняя и защищая мир и Вселенную»
В центре площади стояла пирамида с двенадцатиугольным основанием высотой в