П.П. Шмидт как зеркало Первой Русской революции. Альтернативный взгляд на Историю

в той чрезвычайной и критической ситуации меры у него просто-напросто не было. Он смог только оперативно уволить сонного Фуллона за непрофессионализм, назначить на его место преданного себе Д.Ф.Трепова, недавно покинувшего пост московского градоначальника, да подтянуть к столице войска для предотвращения ожидавшихся без-порядков. И потом только сидеть и ждать, чем обернётся дело, молиться истово.
Вот что он записал в дневнике накануне январской трагедии: «Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 человек. Во главе рабочего союза какой-то священник - социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах» (8.01.1905)…

19

То, что в город в срочном порядке были введены войска и введено чрезвычайное положение, революционеры прекрасно знали. Но не огорчились и не испугались, наоборот - обрадовались такому повороту дела, предвкушая большую драку и кровь.
Знал про то и Гапон, разумеется, находившийся в гуще событий, в эпицентре политической борьбы.
«В этот момент для священника было бы естественно отменить шествие, предотвратив тем самым пролитие крови. Но Гапон словно забывает о своём призвании примирять и прощать. Он делается как бы антиподом священника, он весь - пламенный революционер. Окрылённый своей ролью в происходящих событиях, он мечется по различным отделениям «Собрания» и призывает людей к борьбе. Это он первый говорит о стрельбе и пролитии крови: “Если солдаты будут стрелять, мы будем сопротивляться. Эсеры обещали бомбы”. 7 января на совещании с меньшевиками Гапон говорит: “Если нас будут бить, мы ответим тем же, будут жертвы... Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьём тюрьму, займём телефон и телеграф, - словом, устроим революцию...” 8 января Гапон пишет царю, что если он не выйдет к народу и не удовлетворит его требования, то “неповинная кровь ляжет между тобой и русскими людьми”. Всё дело революции Гапон исполняет как по нотам. Революционеры удивляются: откуда он всё знает, как вдруг он стал таким, как им надо?! Они не предполагают, что тот, кто ими руководит (имеется ввиду П.Рутенберг - авт.), тот и ему сам всё подсказывает. Не служа литургии (это в воскресный-то день) и ограничившись только молебном, утром 9 января Гапон выводит людей на смерть.
Невольно вспоминаются строки В.С. Соловьева об Антихристе: “Он верил в Бога, но в глубине души невольно и безотчетно предпочитал Ему себя... Высочайшие проявления... деятельной благотворительности, казалось, достаточно оправдывали огромное самолюбие этого великого спиритуалиста... и филантропа”…» /священник Василий Секачёв/

20

Обезумевший и осатаневший Гапон в те роковые дни достаточно взбудоражил и распалил народ своими страстными и пламенными призывами. Дальнейшее довершили сами революционеры. Руководители движения сиднем не сидели - работали, не покладая рук, в отличие от неповоротливых и зажравшихся царедворцев. Весь день 8 января они всем составом объезжали город и на несчётных митингах призывали людей идти ко Дворцу, на встречу с Царём-батюшкой, который якобы их давно ждёт и готов выслушать все их справедливые и законные требования. Про истинную цель хода - обмазать Николая II кровью и как можно дальше отделить его от народа - они, разумеется, не рассказывали.
Не удивительно, что 9 января многотысячные толпы доверчивых горожан высыпали на улицу, чтобы идти “крёстным ходом” к Царю на Дворцовую площадь. Петербуржцы пребывали в приподнятом настроении от предполагаемой с Государем встречи. Помимо самих рабочих было много женщин и детей, разодетых по-праздничному. Все именно ПРАЗДНИКА и ждали; верили, что после задушевной личной беседы с Царём что-то наконец изменится в их без-просветно-тягостной жизни, изменится к лучшему. В это тем больше верилось, что во главе колонны шли известный питерский священник отец Георгий в белой парадной ризе и c огромным крестом в руках, а также несколько переодетых в дьяконские стихари революционеров, боевиков Рутенберга. Все они несли портреты Царя, а также хоругви и иконы, взломав для этого часовню за Нарвской заставой. Всё было чинно и благообразно со стороны и никакой беды не предвещало.
«МЫ ИДЁМ ЗА ЦАРЯ, - говорили возбуждённые рабочие. - МЫ ТОЛЬКО ХОТИМ ВЫТАЩИТЬ ЕГО ИЗ СЕТЕЙ КАПИТАЛИСТОВ И КАЗНОКРАДОВ».
О том, что их ждёт впереди и какую “кровавую баню” им вожаки-рутенберговцы приготовили, они, разумеется, не догадывались… Да что там говорить про чумазых заводских работяг, всю жизнь у станков простоявших и не умевших два на два умножить, читавших по буквам и по складам. В истинном характере “освободительного движения” тогда был обманут не только простой народ, но даже и большинство главных участников-интеллигентов!!!
«Действительный характер революционного движения, - с болью писал потом про Революцию 1905 года М.О.Меньшиков, - едва ли ясен самим революционерам. Люди, сведущие в биржевых секретах, объясняют “идиотскую” смуту нашу просто биржевой игрой. Как известно, во главе политического движения стоят крайне-корректные и совсем с виду лояльные г-да Винаверы, Гессены и разного рода “штейны” и “зоны”. Но за их спиною, за спектром революционных партий, существуют невидимые, как бы ультрафиолетовые деятели, работа которых тайная, но самая важная. Эти деятели тоже евреи, но центрального в еврействе положения, - это короли биржи. Политика в их руках только пресс для выжимания из христианского общества капитала. И войны и революции в наш век возникают не ради них самих, а для наживы еврейского племени. Механика тут простая, если верить осведомлённым людям. Перед последней войною бумаги русские слишком уже повысились в цене и сделались слишком устойчивыми. Нужна была катастрофа, чтобы уронить ценности и дать возможность евреям скупить их задёшево. Потрачены были миллионы на подготовку катастрофы… Слабость правительства и стародавняя анархия всех сторон жизни способствовали и неудачной войне и мятежу. Когда фонды повалились, когда самые надёжные бумаги пошли на дно, - началось “успокоение”. Евреи скупили ценности и в два-три года многие из них сделались миллионерами. Бумаги довольно быстро пошли в гору, теперь близок момент для обратного манёвра. Пора играть на понижение… Я не ручаюсь за точную передачу еврейского плана, но он до такой степени прост, что странно было бы ему не быть. Кагальная солидарность еврейских воротил слишком известна. По команде и без всякой команды евреи знают в каждый момент куда идёт волна общественного возбуждения - вверх или вниз, да и как им этого не знать, когда самые мехи Эола – печать, вздымающая волны, в еврейских руках… Подозревают ли революционеры, что они весьма часто не более как баранье стадо, направленное куда нужно еврейскими вожаками!» /М.О.Меньшиков «Письма к русской нации»/…

21

Итак, утром 9 января 1905 года начался знаменитый “крёстный ход” на Дворцовую площадь. То, что Николая II не было в Петербурге, народ, повторим, не знал: ходоков держали в неведении. Зато людей сразу же стали натравливать на военных и полицейских, призвали даже идти и громить оружейные лавки и вооружаться, захватывать телефон, телеграф, штурмовать тюрьму, что и было предпринято некоторыми особо-куражными демонстрантами, среди которых вертелась целая куча громил-провокаторов с лукавыми семитскими физиономиями. В преградивших им путь солдат, детишек русских крестьян, между прочим, полетели камни и палки, а потом и вовсе стали прицельно стрелять из толпы, убивая и калеча стражей порядка. Это приступили к работе переодетые в работяг и дьячков натренированные боевики из отрядов Пинхуса Моисеевича Рутенберга, или “Мартына Ивановича”, как его для конспирации все тогда называли, - одного из видных деятелей сионистского движения России и главного организатора той спланированной бойни.
Убийство стоявших в оцеплении солдат было главной частью плана, его, так сказать, квинтэссенцией… или запалом. Про это, между прочим, бравируя собственной осведомлённостью в закулисных делах, как и близостью к мiровой политической элите, проговорился и Милюков за два дня до трагедии. 7 января 1905 года Павел Николаевич, находившийся тогда в США, опубликовал в центральной американской прессе статью, где предрёк в ближайшие дни кровавую бойню в Санкт-Петербурге. Она-де заранее планировалась в международных революционных кругах и для масона высокого посвященья Милюкова не была тайной...

22

Ну а дальше… дальше началось самое страшное в том чёрном и жутком спектакле, поистине сатанинском, дьявольском. Разозлённые убийством товарищей солдаты, казаки и полицейские ответили прицельными залпами по демонстрантам, и их нельзя за это судить: они пресекали Смуту. А ещё напомним в который уж раз по счёту, что шла война. И по законам военного времени смутьяны и провокаторы, тем более - террористы расстреливаются на месте без суда и следствия. Эти законы существуют и действуют в любой стране мiра, которая хочет быть самостоятельным и независимым государством, а не паразитической подстилкой, не кормовой базой Сиона.
Вот и в России доблестные стражи порядка применили оружие в критический для страны момент. И были абсолютно правы. Абсолютно!!! Залпами на поражение и нагайками они легко рассеяли толпы людей. Но… были жертвы с обеих сторон, вопли истошные, раненые, кровь и слёзы; прозвучали первые проклятия в сторону Власти, Царя. На это именно и рассчитывали закулисных дел мастера, потиравшие от удовольствия руки.
Ещё бы, провокация с “крёстным ходом” удалась на славу. В ходе спланированной воскресной бойни погибло около 130-ти человек, ещё около 300-т было ранено (включая и “силовиков”). Однако ж мiровая пресса, контролируемая Сионом, многократно увеличила число жертв трагедии до нескольких тысяч. Западная либеральная общественность громко трещала об ужасах царизма и самодержавия. Эту лакомую тему тут же подхватила и российская либеральная пресса, подтявкивая по обыкновению мiровой.
Словом, жертвенная кровь пролилась, сакральный образ батюшки-Царя худо ли, бедно ли очернили. Начало революции было положено…

«Тяжёлый день! - с горечью написал Государь в дневнике в тот же вечер. - В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!...»
Да, Николаю II не позавидуешь, ей-богу: в самый разгар войны испытать такое…

23

Хорошо приложил к той январской трагедии руку и Георгий Аполлонович Гапон, святой отец ещё в декабре, слуга и светильник Божий, вдруг превратившийся в январе-месяце в отъявленного смутьяна и баламута, революционера-радикала в рясе, вообразивший, что делает собственными руками и языком Русскую Историю и Политику, и чувствовавший себя в те кровавые дни Героем!
Так, увидев войска у Нарвских ворот с ружьями наизготовку, угарный отец Георгий вместо того, чтобы призвать народ разойтись и не провоцировать военных людей на кровь и насилие, как