образом забастовка стала всеобщей, город встал, остался без снабжения, газет и освещения. Было очевидно организаторам, что механизм Парвуса по запуску революции сработал отлично.
Министр финансов Коковцов оперативно представил об этом доклад Государю, указывая на экономическую неосуществимость требований бастующих и на вредную роль гапоновского сообщества. Про политику в докладе не было сказано ни слова…
Справедливости ради надо сказать, что и сам Гапон до последнего сторонился политики, сохраняя надежду, что стремительно надвигавшуюся Смуту удастся предотвратить. Он хорошо понимал, глупцом не было, что революция лишит его и рабочих лояльности Власти и всего того, что удалось добиться в 1904 году. Добились же работяги посредством «Собрания» многого - и мирным путём, путём соглашений и переговоров. И зачем было отказываться от диалога с правительством, сулившего в будущем столько выгод?
Больше скажем: 26 декабря даже произошел конфликт между ним и “штабными”, которые в ультимативной форме потребовали от него организации шествия к Царю и подачи петиции рабочих лично Николаю. Гапон ответил решительным отказом на подобный бред, но на следующий день, боясь оказаться не у дел, попасть в немилость “товарищам”, он вынужденно уступает своему революционному окружению...
16
Тем временем бунт рабочих стремительно разрастается, в забастовку включаются новые питерские заводы: 4 января бастовало 15 тысяч человек, 7 января - 105 тысяч. Видя размах и силу происходящего, 4 января потерявший разум и контроль над собой Гапон решается на отчаянный шаг - возглавляет протестное движения. Ведь как ни крути, а настоящий лидер «Собрания русских фабрично-заводских рабочих» был всё-таки он, под него оно создавалось. Работяги знают его и слушают - и верят.
«В своих мечтах он видит себя вождём народной революции, который приходит к царю, рассказывает ему всю правду, и начинается новая, счастливая жизнь Русской земли; облагодетельствованный народ возносит хвалу своему царю и его советнику, доброму народному заступнику, батюшке Георгию Гапону…»
Чего удивляться, что с этого дня, с 4 января 1905 года, отец Георгий, известный на весь Петербург священник-доброхот, суровый постник и альтруист, конкурент самого святого Иоанна Кронштадтского, отменный оратор-трибун, святитель, праведник и народный заступник, вдруг публично заговорил, поддавшись митинговым эмоциям и страстям, о народном бунте - а не о покаянии и смирении. Это в том случае, если Николай Второй вдруг откажет народу в его законных чаяниях. Экономические требования в его выступлениях были срочно заменены политическими: созыв Учредительного собрания, гражданские свободы, ответственное перед выбранными депутатами правительство, политическая амнистия, мир с Японией на любых условиях и т.д. и т.п. Неистовый Гапон носился от завода к заводу как заводной и был везде встречаем овациями и рукоплесканиями, пользовался фантастической популярностью в родной и близкой ему рабочей среде. «Вас давят хозяева, - с жаром говорил он, - и власть не защищает. Но у нас есть Царь! Он наш отец, он нас поймёт, если только услышит!» Говорил всё то, одним словом, о чём мечтали вожаки движения, планировавшие пролить кровь.
6 января, в праздник Крещения Господня, отец Георгий (по подсказке окружения, вероятно) призвал бастующих идти 9 января к Государю, чтобы подать петицию об улучшении положения рабочих. Эта идея была с восторгом поддержана народом. 6-8 января петицию подписали десятки тысяч питерских работяг.
Прозревшая наконец полиция предлагала арестовать мятежного священника и заковать в кандалы. Однако градоначальник Фуллон, узнав, что охрана Гапона вооружена, пришёл в ужас, что будет стрельба и прольётся кровь, после которой народ взорвётся негодованием и выйдет из-под контроля… И порядком перетрусивший Иван Александрович категорически запретил какие-либо карательные против популярного батюшки действия...
Этим воспользовались революционеры всех мастей. Вокруг Гапона целыми стаями закружились социал-демократы, эсеры, анархисты и бундовцы, наперебой предлагая ему различные рецепты “спасения народа и государства” - и всё сплошь экстремистские и радикальные. Смутьяны умело сыграли на честолюбии и амбициях священника, у которого от популярности голова шла кругом, и совсем отключились мозги. Он ни о чём уже думать не мог, как только о своём величии. Уже мнил себя, вероятно, вторым Христом, пришедшим в МIР для СПАСЕНИЯ УНИЖЕННЫХ и ЗАБЛУДШИХ…
Революционерам подобные мессианские настроения Гапона были только на руку: они давно ждали такого момента, упорно готовили его в своих тайных кружках и партиях. Они-то прекрасно знали, чего хотели, и не летали в облаках, а чётко следовали заранее утверждённым партийным программам и планам. С помощью популярного отца Георгия они намеревались совершить ГЛАВНОЕ ОКАЯНСТВО, стратегически важное для них: убить в народе веру в доброго батюшку-Царя! А потом уж вздыбить и развалить Россию. После чего заводной и полупомешанный поп был бы им уже не нужен, не интересен.
На Гапона поэтому они смотрели трезво и реалистично - как на временного попутчика, и только. Или как на то же знамя, или колокол, который звонит себе и звонит, честной народ тревожит и баламутит. Пинхус Рутенберг, инженер Путиловского завода, уже давно и независимо от “штабных” приставленный партией эсеров к говорливому лидеру «Собрания», откровенно говорил в эти дни своему окружению: «Гапон - это пешка! И весь вопрос, кто эту пешку двигает»...
17
В целях личной безопасности и под давлением своего дяди Великого Князя Владимира Александровича, командующего Петербургским военным округом, который пообещал сделать всё для предотвращения без-порядков, в первых числах января 1905 года Николай II трусливо покинул Петербург - с семьёй перебрался в Царское Село на жительство. Хотя мог бы и остаться в городе в то тревожное время, с народом встретиться и поговорить, лично утихомирить бунт, а не слушать доклады бездарных слуг или советы родственников, не перекладывать на них ответственность. Речь в данном случае идёт о Великом Князе Владимире Александровиче, взявшем на себя всю полноту власти в городе, которому прямо-таки не терпелось дать острастку смутьянам - и жёстко! Своим приближённым он с раздражением говорил, что смуту-де успокоит только публичное повешение нескольких сот недовольных!!! Для этого он даже вытребовал у Царя введение военного положения, но в Петербурге об этом не объявил, не предупредил горожан. Газетные же листки с объявлением о запрете и незаконности шествия 9 января городовые вывесили слишком поздно и где-то во дворах, так что не многие их и прочитали.
Рабочие поэтому были уверены, что их действия абсолютно законны, когда их настойчиво уговаривали партийные активисты идти “крёстным ходом” к Царю, чтобы подать “челобитную”. Что было в той “челобитной”? - никто, кроме самого Гапона и его приближённых, не знал. Большинство бастующих вообще не имело точного представления ни о цели “воскресного хода” на Дворцовую площадь, ни о требованиях политического характера, включённых в петицию (последним редактором которой был П.Рутенберг). Да это и неважно было. Разгорячённому и “сорвавшемуся с цепи” народу важно было собраться и покричать, излить уставшую от повседневных забот и проблем, и неудачной войны душу, лучшей доли у Царя-батюшки потребовать, реформ и победного мира. Народ был захвачен мятежной стихией и потерял контроль над собой, отдав свою волю и разум в руки партийных вождей - профессиональных “правдоискателей” и “заступников”!
Всё это очень даже понятно и объяснимо теперь, когда начинаешь исследовать те события на досуге и в подробностях, имея за плечами печальный опыт ГКЧП и кровавые события осени 1993 года! Становится понятно как Божий день, что, поверив гапоновцам-горлопанам, простые чумазые работяги, не искушённые в политических хитросплетениях, не смогли разобраться и разглядеть главных целей и задач затевавшегося за их спиной кровавого спектакля. Потому что их и сам Георгий Гапон не сразу понял и разглядел, не догадался, голубчик, что, борясь за якобы кровные интересы русского трудового народа, он в действительности точно и неукоснительно выполнял ЗЛУЮ ВОЛЮ СИОНА, защищал интересы мiровых финансовых спекулянтов и воротил во главе с Ротшильдами...
---------------------------------------------------------
(*) В состряпанной под чужую диктовку петиции, поясним, содержались вещи крамольные и разрушительные. Немедленное освобождение, например, и возвращение домой всех граждан, пострадавших за политические и религиозные убеждения, стачки и крестьянские без-порядки: то есть всех бузотёров-ниспровергателей на волю, чтобы они и дальше продолжали бузить и чудить, не давать простым людям нормальной и спокойной жизни!!! А наглое требование Царю о созыве Учредительного собрания означало желание митингующих изменить государственный строй в России - ни много, ни мало! - законодательно ограничить самодержавную монаршую Власть. И этим разрушить вековые устои Державы - желанием перевести жизнь огромной сраны в совершенно иную политическую плоскость и на иные управленческие рельсы. Это во время войны, напомним, когда на Дальнем Востоке массово гибли люди, героические и святые русские воины - защитники и патриоты Родины!!! Да Гапона за одно только это намерение нужно было немедленно арестовывать и на каторгу отправлять со всеми его сообщниками…
---------------------------------------------------------
18
Вечером 8 января, когда уже жареным вовсю запахло, в министерстве Внутренних дел, наконец, спохватились: собрали экстренное заседание, на котором было объявлено о готовящемся 9 января широкомасштабном выступлении рабочих с предполагаемой провокацией против Царя, мирно предотвратить которое уже не представлялось возможным из-за катастрофической нехватки сил и времени.
Правительственные круги охватила жуткая паника, когда там сообразили, наконец, что все они, недоделанные вельможи, - накануне грандиозного шухера. Перепугавшиеся министры решили немедленно сообщить обо всём Николаю, который ничего толком не знал - только общие сведения, слухи. Тогда ведь даже газеты выходить перестали в течение нескольких дней: гапоновцев хорошо конспирировали. А радио с телевидением не было. Поэтому уехавший из города Государь находился в неведении вплоть до вечера 8 января, занимался в Царском Селе исключительно военными делами.
Для поездки к Царю на правительственном совещании отрядили князя Святополка-Мирского. Тот приехал вечером, всё что знал - рассказал, посидел какое-то время, поохал, чайку с Государем попил с маковыми булочками - и уехал назад в Петербург с лёгким сердцем, груз ответственности с себя свалив, вероятно мысленно прикидывая по дороге: он у нас Царь, Хозяин ВСЕГО, вот пусть обо ВСЁМ думает и печалится - у него голова больше…
Николай II Александрович был в шоке, ясное дело, - и от сообщения Мирского, и от нерадивости своих тупых подчинённых: ему только внутренних бед не хватало в добавление к бедам внешним. Но поделать уже ничего не мог: времени на обдуманные и адекватные
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+