Подруги

поклониться малой маминой родине. Ночевала в гостинице, но днём гуляла - бродила. Прислушивалась, смотрела, ревела. И вот набрела на один дом. Особенный. Большой, весёлый, яркий, но не крикливый. Окна с резными наличниками. Зубчатый частокол в их поперечной части под кровлей — всё, как в детстве... Возвращалась к нему и возвращалась, пока автобус не увёз. Над окном - парадный навес с закруглёнными торцами, в три ступеньки, с самой узкой - уже вровень со стеклом. Окрашенными как будто размытой акварелью, от василькового до нежно-голубового цветов. Ступеньки усыпаны крохотными подвесками - белыми горошинами или «падающими» каплями. На навесе — композиция бирюзовых колокольчиков из центрального трио с широко распахнутыми лепестками и соседей, грациозно склонивших рядом свои головки. Снизу рамы  - перламутро-голубые планки в виде плетёнок, а под ними «висит» фантазия из жёлтых дугообразных линий, обвивающих друг друга. У боковых наличников — поперечное плетение с голубыми гребешками, которое завершает общую картину и придаёт ей строгость. И лишь верхняя их часть, украшенная почти дамской шляпкой с чуть изогнутыми кверху полями-крыльями, кажется, хитро улыбается и озорует... Неужели же такое ешё можно было увидеть? И вот ты уже шагаешь внутрь той почти эпохи, вдыхаешь знакомые с детства запахи деревенской избы, особенный аромат печей, полатей с сохнущими на них самыми разными, ископаемыми уже сейчас, вещами, особо свитыми берёзовыми вениками, крепкими валенками, доходящими там зелёными помидорами со своего огорода под окнами. Видишь и слышишь то прошлое, которое неизменно кажется сегодня лучше, искреннее, правдивее, честнее, благороднее и порядочнее. Оно родное и тёплое, как бабушкины тулупы, построенные и расшитые узорами-цветами.

       - И понимаешь, я говорила с ним.., сказала ему - «я тут, я - с тобой,  прошлое, моё прошлое...», - прошептала Зоя. Потом встала и подошла к окну. Её плечи вздрагивали. 

       - Не могу долго сидеть, ты уж прости...   
                                                                                        
       - Да что ты, Зоечка. Можешь прилечь на диван. Все подушки — пуховые. Давай?  
                                                             
       - Нет-нет, я чуть постою и всё будет хорошо... - Помолчав, она продолжила спокойным голосом:

      -  как мы с тобой учили, после Брестского мира иностранные «воины света» начали вламываться в страну. Широким фронтом. Антанта «занялась» чехословацким корпусом, и вместо ухода из России домой «случился» его мятеж. При взятии городов «братья-славяне» отличились немалым количеством убийств. Местный народ гнали сражаться с новой властью, а сопротивление грозило расстрелом. Дед воевал в составе пехоты созданного тогда Восточного фронта. Мобилизованным, согласно воинской повинности, для «крепких трудовых рук», как он любил говорить. Но призывались и царские офицеры, и военные спецы, некоторые из которых, не вступая в ряды белых, вообще не знали, что делать с собой, пребывая в драматической неуверенности в существовании своего личного будущего. Как фронтовик, Игнатьич обучения не проходил и помогал своим фронтовым умением.                                                                                         
     
       - Ну, надо же...  
                                                                                   
       - А как же иначе?   
                                                                                                
       - Да я не об этом... Так, вспомнилось кое-что.    
                         
       - Понятно....Ну, вот..., в Поволжье, где он воевал, основную часть «штыков» составлял местный люд, в основном - без военной подготовки. Что стало одной из причин оставления красными некоторых городов и сёл. Но и при таком критическом положении к середине первой военной осени белых вышибли из Симбирска, Самары и других городов.
 
       - Я читала, что по документам в Красной армии в гражданскую воевало полсотни тысяч царских офицеров старшего и среднего звена. Составивших профессиональное командование, без которого советская власть могла быть реально похоронена. Они возглавили всё, что было можно и даже нельзя представить. Вот только не помню, конечно, расклада. 
                    
       - В смысле?   
                                                                                        
       - Ну, попавшие в плен или добровольно вступившие, как, например, барон фон Таубе или ...                                                                                     
       - Или генерал Брусилов. Не сразу, но до этого времени к белой гвардии он никоим образом не прибивался... Мне кажется, что очень важными добровольцами были учёные. Например, Ипатьев — выдающийся исследователь и основатель того, что стало называться химической промышленностью. Которого, к сожалению, страна потеряла и не только не пыталась вернуть, что странно, деликатно выражаясь. А и отказывала в его таких просьбах... Просто чучела сидели в мелких властных креслах....А он до последних дней тосковал на чужбине. Или Забудский, крупный химик-технолог. Или военная инженерия. У них же была фундаментальная подготовка.  
                                                                                               
       - А Александр Игнатьич имел какие-то награды? 
                                                                                
       - Кажется, у него была медаль. Точно не могу сказать. У мамочки я её не видела, но у деда были и другие дети. Так вот, я к чему тебе рассказываю...Дед  участвовал в освобождении Самары. Не любил  вспоминать о тех днях, молчал категорически, но вот моему отцу, которого трепетно уважал, он рассказывал во время их встреч, что видел много трупов людей, убитых, замученных и истерзанных белыми, включая белочехов, при взятии теми города. И вот около одного из погибших, на земле сидела молодая женщина, немного раскачиваясь вперёд-назад, монотонно и тихо воя. Посмотрев на проходивших солдат глазами, полными невыносимого страдания, она вдруг закричала, обхватив голову руками, страшно, по-звериному. Дед подошёл и очень сурово сказал:

     -   покорись...

     -  Дети есть? - Спросил он, немного постояв. - Запоминай: я -  С. Александр, из Ярославской  губернии, Н. уезда, деревня А. Будет худо, приезжайте. Заступимся, не откажем. Не сомневайся, милая...

        Когда он уходил, она снова начала раскачиваться и тихо голосить. Через несколько часов, во время полученной короткой передышки, он вернулся на это место, чтобы помочь женщине. Но там уже не было ни её, ни тела. Жестокость расправ была невиданной, говорил моему отцу дед, прошедший четыре года первой мировой... После тяжёлого ранения, от которого долго не мог полностью оправиться, больше уже не воевал.                                                                     

        - А в 41-ом?      
                                                               
          Зоя отрицательно качнула головой.

        - В их семье на фронт ушли трое, один брат пропал без вести. Дед к тому времени воспитывал нескольких несовершеннолетних детей. Он был и на трудовом фронте и, конечно, работал в тылу. А вот о чехах. В Челябинске, например, сварганен целый гранитный мемориал погибшим членам того корпуса. Они что — освободители, что ли?? На них - немалая кровь  наших людей! Вряд ли местные кураторы сего подела считают бесчинства интервентов по отношению к своему народу достойными памятников! Даже если на это ушли деньги Чехии. Тогда что же это такое?...   
                                                                      
       - Ужасно, - произнесла Лёля. -  Вообще, о зверствах «белых» трудно читать  - как страшно убивали учительницу Татьяну Соломаху, на которую хотела быть похожа Космодемьянская. Крестьян Банниковых, причём лишь за то, что носили одну фамилию с каким-то представителем власти.
                                 
       - Я не знаю об этом.      
                                                                       
       - Двадцать два человека были убиты в Ижевске, в 1918 году, причём семеро насмерть засечены кнутами. ...А вдруг мы не знаем и копеечной доли того, что творилось на протяжении целых столетий? Я тут недавно слышала от одного товарища, повёрнутого на всяком таком, про творимое в католических, кажется, интернатах для индейских детей уже в нашем с тобой, 20-ом веке. Это ж какой надо быть нелюдью? Просто бесы в рясах.  
                               
       - Ну, ряса к рясе, это — не один к одному. Епископ Андроник Пермский, например,— интеллигент, человек сильного духа и удивительной целостности в своей вере. Был врагом новой власти, которая в его епархии умудрилась продемонстрировать худшее и наихудшее...Да, не открыватель «новых земель», но ведь подвижник в своём служении, как он его понимал. В отличие от его убийц, в чём я уверена без всяких архивных подтверждений. Причислен к лику Святых РПЦ.  
                         
       - Митрополит Филарет, Дроздов при рождении, тоже внесён нашей церковью в святители. То есть, духовный наставник паствы... А он, кажется, возражал против доводов противников телесных наказаний и, как написано, выступал против отмены крепостничества в стране.  - Лёля чуть помолчала. - С другой стороны, я читала вполглаза...о войне с католиками в Мексике в 20-ые годы. Опять же — почти вчера. И опять - масса погибших верующих, вместе с тамошними священниками.
   
      - Ну, я это не берусь обсуждать. Там же многие священники, кажется, были вооружены?                                                                   
      - А что, разве мало примеров абсолютного единства клира и народа? В войнах с Наполеоном, на Балканах — с османами и т.д.?    
                                                                                               
  -     В общем — да... Страшно даже вообразить, через что прошли люди, миллионы людей!...Кажется, что всё просто, что главное — это семейное воспитание, когда родители формируют в детях собственные принципы. Серьёзная литература, которую надо с ребёнком обсуждать. Добро и зло...Но в реальности всё так переплетено и никакой простоты нет...                                                                                   
     
       -А помнишь, как мы с тобой спорили о «Республике ШКИД» и «Педагогической поэме»?                                                                 
      - Не очень уже... Вот я думаю, как такое может быть...Гёте, великий Шиллер, Анценгрубер...Поэзия, баллады, песни, пьесы, драмы, романы, где всё пропитано насыщенной духовной жизнью с её смыслами. Как же из трудолюбивых, педантичных во всём, немцев, имеющих столь выдающихся предков, смогли возникнуть эти толпы живодёров и убийц? А как же немецкая школьная программа?   
                                                                            
       - А как наши дети сегодня издеваются, бьют смертным боем сверстников и даже учителей? Теперь ещё и стреляют!                  
    
      -  Воспитанием школьников сегодня надо заниматься гораздо серьёзнее, учитывая, что потоки грязи, как сель, несутся отовсюду, смывая даже тот минимум, который сегодня даёт школа. Так что с этим всё как раз понятно, но от этого не легче...Вот у меня вопрос -  воля даёт человеку силы жить, сопротивляться, даже если это не доставляет ни