них пока нет приборов ночного видения, а ночь довольно тёмная. Как раз для совершения диверсий и пересечения линии фронта. Вот только охотник внезапно превратился в дичь.
Разведчики противника расположились перед взором Димки, как на ладони. Тихо перемещаются один за другим: ни звякнет ничего, не скрипнет. Но то для слуха обычного человека. Димка же даже дыхание немцев слышит и знает, кто из них уже сильно устал, а кто ещё способен долго ползти. Упорные твари. Стрелять решил в самых шустрых и крепких. Стрелять надо быстро, чтобы не дать немцам схватится за свои автоматы. Трое из пятерых вооружены автоматами, а двое только гранатами и пистолетами.
Для самоуспокоения игрок выпятил челюсть и нахмурил брови, подражая Брюсу Уиллису, снявшемуся в кино про орешки.
Димка решил, что вон того, самого здорового фрица валить надо наглухо, а остальным метить в ноги. А там, как пойдёт. Для него эта стрельба намечалась, как в условиях тира. Ну, Маузер, давай, послужи теперь правому делу, а не фашистам.
Маузер не подкачал. Пулю за пулей он посылал в бывших своих хозяев, и каждая пуля находила свою цель. Впереди раздались вопли боли и ярости. Один, самый хладнокровный немец, несмотря на рану в ноге, успел дать очередь из автомата на звуки выстрелов Маузера. Вот только старшина Дубинин тоже врезал по немцу из своего ППШ. Стрелял старшина на свет вспышек от стрельбы немца. Тут и Димка успел перезарядить Маузер и сделал ещё пару выстрелов по самым шустрым врагам. Мойше и другим бойцам так и не удалось пострелять в темноте, ибо старшина закричал, что берём гадов живыми. Живыми – это громко сказано, вязали немцев полуживыми.
При захвате в плен трое еле живых разведчиков сопротивления не оказали, а двое и не могли сопротивляться, ибо умерли от передозировки металла в организме. Разведчиков врага ловко освободили от оружия, перевязали ещё живым по-быстрому раны и потащили волоком в расположение. Сейчас немцы поймут, что их разветгруппа попала в засаду, и начнут кидаться минами и шпарить из крупнокалиберных пулемётов.
Бойцы быстро волокли пленных, а старшина и Димка навьючились трофеями. Ничего нельзя оставлять. Оставили только два трупа, предварительно хорошо их обшманав. Тащить трупы сил не оказалось.
Противник, услышав стрельбу на переднем крае, всё же начал миномётный обстрел, но как-то вяло: фрицы бросили мин двадцать куда попало и успокоились. Так что, можно считать, что вылазка красноармейцев прошла вполне удачно, а противник потерял разветгруппу.
По прибытии в расположение роты, старшина в приказном порядке велел Димке отправляться отдыхать, а всех участников вылазки строго предупредил, чтобы всем говорили, что в вылазке участвовало только три наших бойца под руководством ефрейтора Цака, и никак иначе. Никакого старшины, а тем более гражданского парня в вылазке не участвовало. Всем понятно? Особенно говорливому Мойше?
- Старшина, ты говоришь обидно! Я открываю свой рот, только чтобы сказать что-нибудь из области вселенской мудрости, - начал плести словесную паутину ефрейтор. - И не надо на миня так буржуазно молчать и устраивать мине скептицизм!
- Тебе Мойша поручаю докладывать командованию по нашей вылазке в свете моего приказа. Включай на полную катушку своё красноречие и вешай им лапшу на уши килограммами, как ты умеешь. Надеюсь, ты понял всю свою персональную ответственность?
Старшина знал, что победить этого монстра в говорильне не сможет никто на всём Воронежском фронте.
Такова проза жизни: ефрейтора в армии, каждый дятел норовит построить для удобства клевания ефрейторского мозга. А Мойше оно надо?
- А чего сразу Мойша? - заныл ефрейтор. – Чуть что, сразу старый и больной Мойша. А вдруг миня через этот подвиг к ордену представят? Тогда как быть? Я со стыда таки тогда весь сгорю, как свечка из парафина. Получить орден за просто так, типа за красивые глазки Мойша не хочет. В кругах, в которых я вращаюсь, это mauvais ton! Старшина – где в этой жизни справедливость? Чё делается?
- Чё, чё – пулемёт через плечо. Терпи Мойша и не пыли на ровном месте, - не стал сочувствовать ефрейтору старшина. – Господь терпел и нам велел. Может орден не дадут, медалькой отделаешься. Теперь давай, быстро Димку прячь в расположении и готовься встречать начальников. У меня на Димку теперь имеются большие виды. Чувствую, он нам здорово пригодится со своими правильными голосами в голове. Это у тебя Мойша в голове тараканы, а у Димки в голове полезные нам голоса. Голова, Мойша, это дело тёмное и исследованию не подлежит – сам товарищ Мичурин сказал. А теперь прыжками изыди, а то перекрещусь наотмашь.
- Усегда готов! – промямлил ефрейтор и пошёл вместе с бойцом Кошкиным устраивать пацана на ночлег: пусть хоть остаток ночи парень поспит в «нормальных условиях».
Кошкин предложил устроить пацана в отрытую им лично замечательную «лисью» нору. А что? Тепло и сухо, подстилка из свежей травки. Пусть отдыхает. Не «лисья» нора, а восьмое чудо света. А сам Кошкин в обычном блиндаже перекантуется.
Глава вторая.
Как говорил мудрый папа ефрейтора Цака: «Наполняй сын мой свои мысли и душу спокойствием и безмятежностью. Всё проходящее и это пройдёт». А ещё он говорил, что главное у человека – это большая душа. Тогда жить хорошо. А с большой душой и тугим кошельком жить ещё лучше. Тогда самый цимес. И не стесняйся делать гешефт. А на чём тут в армии сделать гешефт? Прежде всего, на трофеях. Поэтому ефрейтор, привыкший колхозить все вещи, попавшие ему в руки, повернул свой длинный нос в сторону трофеев, что добыли сегодня с немецких разведчиков. Вроде бы образовалась большая куча трофеев, но начальство, как пить дать, наложит свои загребущие ручонки на наши трофеи. Три германских автомата точно заберут. Ну, немецкие автоматы и даром не нужны. Говно, а не оружие. Только на коротких дистанциях воевать. Пусть забирают. Амуницию разведчиков тоже заберут. Ну, это понятно. Эти вещи пригодятся тем отчаянным парням, кто ходит в тыл к немцам. Теперь короткоствол? Должно находиться в наличие пять пистолей, а осталось четыре. Кто-то из наших уже ноги приделал пистолетику: вот четыре Walther Р.38 в кобурах, а одна кобура пустая. И зачем нашим сдался этот пистолет?
От греха ефрейтор спрятал пустую кобуру. Теперь ножи фрицев. Хорошие ножики, но лучше начальство не раздражать и сдать их. Пусть начальники задавятся.
Зато, мы точно не отдадим, а заныкаем две пары сапог с убитых и все сухпайки, ибо боец вооружённый сухпайком, практически бессмертен. Ещё Мойша точно знал, что старшина, покопавшись в груде трофеев забрал в пользу роты три гранаты М24, которые называют колотушками и интересную приблуду для метания гранат на сто метров. Это, так называемый, гранатомётный пистолетный комплекс Sturmpistole и к нему четыре пистолетных гранаты 361-LP.
Рано утром, как и предполагал старшина, в расположение первой роты лично заявился ещё один очередной новый ИО комбата младший лейтенант Егоров с бойцами из третьей роты. Бойцы утащили в тыл раненых пленных немцев и трофеи. Понятно, что этими фрицами заинтересуются не только в полку, но и в дивизии. Егоров пребывал в отличном настроении, так как именно бойцы его батальона поймали разведчиков противника. Героям надо лично пожать руки и поблагодарить за службу. Ну, и узнать детали ночного геройского происшествия, чтобы красивее написать рапорт начальству. Немного Егорова смущало то, что командир первой роты старшина Дубинин Владимир Михайлович сказал, что он знает о событии только в общих чертах, так как сам в разведку не ходил и немцев не ловил. Командовал тремя героями ефрейтор Цак, вот его и спрашивайте. Сам старшина приходил в себя после контузии, так что все вопросы к героическому Цаку. В полку о старшине Дубинине младшему лейтенанту говорили только хорошее. Да и имя у него хорошее – революционное. Староват, конечно, старшина для войны, но, как говорят, старый конь борозды не испортит. Он только воздух портит.
Ефрейтор Цак предстал перед ИО комбата с видом лихим и слегка придурковатым. Цак по возрасту в два раза старше Егорова, но с придурковатостью вполне справился, даже несколько переборщил. Младшего лейтенанта вынужденно поставили на этот батальон, и он ещё плохо знал свой личный состав, но этот ефрейтор точно с тараканами в голове. Какой-то он слегка одичалый и чрезмерно говорливый.
Цак сразу просчитал этого младлея, чуть ли не с первого взгляда, ведь тот только недавно из училища «откинулся». Про таких лейтенантов говорят: «только с дерева». Главная заслуга Егорова не в том, что он грамотный товарищ, а в том, что он умудрился выжить в течение месяца на передовой. Лейтенанты на переднем крае, зачастую жили пару-тройку дней, а потом погибали в мясорубке войны. Как Егоров умудрился выжить целый месяц, то неведомо, хотя он являлся даже не кадровым командиром, а пошёл добровольцем на фронт с четвёртого курса физического факультета МГУ, где Егоров учился не просто так, а на результат. Студент физфака – он кто? Он малёк учёного физика. Но вместо изучения физики пришлось идти на войну. Грамотного добровольца не направили сразу на фронт в составе какого-нибудь истребительного батальона, а командировали на краткие командирские курсы, где он вскоре получил первое командирское звание. От фронта Егоров не прятался, а наоборот, стремился проявить своё мужество в битве с фашизмом. Так и попал Денис Валерьевич Егоров на Воронежский фронт в качестве командира пехотного взвода. За месяц боёв он побывал и командиром взвода, и командиром роты, вот теперь до комбата дослужился. Только в батальоне осталось 52 человека, это вместе с молодым комбатом. Начальство клятвенно обещало дать в батальон подкрепление и командиров, но пока говорило, что людей нет, но вы держитесь. Батальон и держался, зарывшись в землю по самые ушки. В составе батальона воевали много раз обстрелянные бойцы, но самое главное, что эти бойцы чрезвычайно злые на немцев и прочую нацистскую шваль. Как они умудрились взять в плен троих немецких разведчиков, убив только двоих? Солдаты сейчас такие озлобленные, что могли и оставшихся раненых фрицев уничтожить. Вот о деталях вылазки и хотел узнать комбат, но нарвался на Мойшу, который завернул опешившему комбату, целую речь в духе незабвенного Остапа Бендера.
Мойша решил докладывать младшему лейтенанту голую правду – всё, как есть, ведь голая правда делает смешной любую серьезность. Пусть знает командир, как с дураками связываться.
На просьбу командира изложить подробности, Мойша стал излагать все подробности, вытаращив на Егорова глаза с видом белочки, страдающей от запора:
- Я имею вам много сказать за подробности, - начал он. – Почему не сказать, мы же не поссорились? Это когда я ссорюсь со своей Симой, то мы молчим в тряпочку целый день, а то и два дня. Но это редко. Сима любит расчёсывать мине нервы по всяким пустякам, полировать мозги на предмет своей женской придури и крутить мине мои фаберже, но когда провожала миня в армию, то бежала за мной, на минуточку, вдоль
