Этика горников

с ребячьей радостью воскликнули одновременно Петрович и его осьминог.
- Ты поосторожнее! - посоветовал Володя озабочено, - Заведи лучше своего коня пока что в стойло!
- Думаешь я знаю где у него стойло?
- Да бросьте его, он сам доберется, когда станет автономным, - посоветовал Борис. Осьминог Петровича вышел.
Андрей прогнул для себя пол и удобно развалился. Володя устроил то же самое для Дианы и для себя. А Петрович завис где-то в воздухе над столом как в бане на верхней полке.
- Ой, - вдруг тихо вскрикнула Диана и обессилено откинулась в кресло. Она подняла отяжелевшую голову, вяло тряхнула волосами и, наконец, разлепила непослушные веки.
- Что еще? - всполошился Володя.
- Чуть не заснула. Я случайно связалась со столом. Думала он парень простой и мне будет все понятно. А он как поделился своими сонными мыслями...
- Я спрашивал, чего он все время спит, - сказал Борис, когда утихло хрюканье Петровича, - он действительно парень простой. Все его функции - вовремя накрыться. Интеллекта для этого много не нужно. А всякое живое существо старается вести себя так чтобы результатом было удовлетворение. Вот у него такой цикл: накормит и расслабляется от радости. А вообще-то это специально для нас выдумали игрушку. Да и эти отсеки и звездный зал. Им ведь, суперам, никакой жилплощади не нужно. А пока мы в человечьем теле, с нами много возни. Нужно накормить, умыть, площадочку для мышечных игр устроить чтобы не засиделись. Для этого и нужна такая станция. Вроде детских яслей. А настоящие, "взрослые" инопланетяне живут без собственного тела. Осьминогами они редко пользуются поэтому их не очень много. В основном инопланетяшки действуют сообща примерно так, как у нас это было, когда решали задачу, только намного сложнее. Конечно, они не все время что-то придумывают, а имеют какие-то свои общие ритмы, вроде коллективного сна и бодрствования и даже развлечения, но тут я вообще ничего не понял, что это за развлечения.
- Какая жизнь тоскливая! - поежилась Диана.
- У костра, конечно, не поют. Однако, даже нам ведь понравилось в осьминоге кататься! Каждому свое. Попробуй пещерного дикаря убедить, что в нашем веке жить лучше, в квартире и со столькими условностями!
- Считай, что я и есть такой, - покачал головой Петрович, - Я свою прежнюю жизнь ни на что не променяю. Конечно, лошадкой пользоваться буду. Ну, и телепатия, понятно, удобнее, чем радио и телефон.
- Все правильно! - кивнул Борис, - Так оно поначалу у всех и будет, а потом втянемся. Ну, а те, кто уж никак не сможет приспособиться, вымрет постепенно.
- Ага, - недобро ухмыльнулся Петрович.
- Кстати, вы заметили? - подал голос Володя, - эти инопланетяне ходят уже без оружия. Совсем нас не боятся. Я случайно встретился, когда в зал шел.
- А чего тебя бояться-то? - спросил Петрович.
- Ну как! Все-таки землянин, дикий зверь!
Диана фыркнула и все примолкли.
Андрей все это время задумчиво сидел в своем выступе. Неожиданно даже для самого себя он встал и вышел из отсека.
- Может проследим осьминогом куда это он? - предложил Володя, но именно потому, что предложил он, никто подглядывать не стал.
По дороге Андрей все решал: быть этому или не быть, пока не оказался перед заветным проходом.
Увидев свою девушку, он с радостью убедился, что она куда желаннее, чем ему показалось в прошлый раз. Совместные переживания этому очень способствовали. А теперь, ментально изолированный, он чувствовал неуверенность, теряясь как мальчишка, он протянул ей контактную мысль и сбивчиво передал ей необычную просьбу временно отключиться от других инопланетян чтобы пообщаться только с ним.
Девушка согласилась, и тогда Андрей дал волю своему порыву.
Та широко открыла глаза, переживая чужое непривычное для нее волнение и многого просто не понимая. Она почувствовала себя соучастницей какой-то дикой глупости и не могла принять всерьез состояние Андрея, хотя прекрасно понимала, что в нем доминирует половое влечение. И ничто не мотивировало ее следовать его желаниям. В ее мыслях Андрей с облегчением уловил снисходительность. На него не обиделись так же, как нельзя осуждать неразумную тварь. Эта хрупкая невинная девушка общалась с ним ласково и трогательно с высоты гораздо более глубокого понимания и, невольно принимая эти правила игры, Андрей почувствовал себя глупым котенком рядом со своей хозяйкой.
Но надежда не оставляла его, хотя горячее чувство уже не так кружило голову. Не может быть между ними такой непреодолимой разницы. Находясь в биологическом теле, девушка не может не следовать биологическим законам, просто чувства ее нужно суметь разбудить. Андрей вообразил, что станет тем человеком, который откроет перед этой инопланетянкой всю красоту любви.
Их последующий диалог нельзя передать словами, охватить сразу все образы, сопровождающие основные мысли. Андрей в пылу вдохновения с горечью спрашивал, не вытравляют ли они половые эмоции вообще при рождении чтобы не мешали думать? Он сам понимал, что это не так, но хотел чем-нибудь задеть девушку и спрашивал ее про детство:
- Ты ведь бегала по лужам, делала глупости и любила...
Она вспоминала:
- Да, но это было так давно... С тех пор как мы перешли в новое качество моя жизнь проходила здесь. И, поверь, чувства, вызванные биологическими потребностями теперь просто не нужны.
- Но как же вы тогда размножаетесь?
- Мы не размножаемся. По мере изнашивания органов их заменяют на синтетические. А если уровень подготовки уже достаточен, то переходим на бестелесное существование.
- В чем же заключается ваше счастье?
Она участливо улыбалась в мыслях, ее забавляла его наивность.
- Счастье в самом общем назначении - результат удачного приспособления к чему-то, решение проблемы. У человека к биологическим потребностям и задачам их удовлетворения добавляются социальные. Мы счастливы, когда решается важная задача, когда наше предположение оправдывается. И мы печалимся в случае ошибок, ровно настолько, чтобы не повторять этого. На моей планете у людей доля индивидуальных потребностей, тем более биологических, ничтожно мала.
Андрея досаждало, что разговор уходит из желаемого русла и то, что девушка оказывалась права, не печалясь об утраченных био-потребностях и, главное, то, что он сам, невольно подчиняясь логике воспринятых образов уже не видел в девушке потенциальную партнершу для любовной романтики. Теперь в ее образе преобладала личность. Глупо любить бесполое существо.
- Но ты такая изумительно красивая! - воскликнул Андрей, - Ведь это же не зря, наверное?
- Ты прав, - она окутала его комфортом понимания, - мне нравится быть такой! И мне нравится, что я тебе кажусь красивой.
Как гора с плеч. Только что он собирался защищать любовь не просто как инстинкт, а как взаимопонимание, раскрывающее в человеке лучшие черты гуманизма, но если нет женщины, а есть только личность в принципе мало отличающаяся от его собственной, то какую такую любовь, призванную возвысить их, он может предложить ей? Но, все же, были какие-то пути для симпатии. Правда, далеко не то, что он сгоряча хотел предложить ей. А, может быть, он просто чего-то еще очень недопонимает... и тогда это общение было преждевременным. Не наскучит ли он ей щенячьим своим восторгом?
Он порывисто передал ей сложную смесь прощальной грусти и легкого разочарования, а затем вышел, не оглянувшись.

Петрович радовался, не стесняясь показать это. Затаившись в небольшом отсеке как шкодливые мальчишки, земляне мысленным приказом закрыли проход как сфинктер в кишке.
- Надо научиться хорошо стрелять из этой штуки, - заявил Петрович, - Те хлюпики держали ее в руке как фонарик в голивудских фильмах. Вот кнопка! Ясно, что бьет она из какого-то торца. Вот странная техника: даже отверстия никакого не видно! Сейчас мы с этим делом разберемся.
- А может лучше спросить? - засомневался Володя.
- Люблю сам ребусы разгадывать! - заулыбался увлеченный Петрович.
На одной грани бруска краснело пятно размером с монетку.
- Ну-ка не стойте у торцов! - приказал Петрович, примеряясь. Он вытянул вперед руку с бруском, прищурился и большим пальцем накрыл красное пятно. Из его ногтя вырвалось облачко пара и образовалась дырка, а Петрович вдруг начал валиться навзничь. Андрей сделал движение чтобы подхватить тело, но не удержал и отпустил на пол. Над правым глазом во лбу и до затылка луч прожег сквозное отверстие с заварившимися краями. Все произошло как в кино и настолько нелепо, что не укладывалось в голове. Володя попятился и вжался спиной в стенку. Андрей молча стоял с безвольно опущенными руками и смотрел округленными глазами на труп.
Они оказались в ужасном положении и все должно сейчас открыться. Андрей судорожно вздохнул и сосредоточился, вызывая инопланетян. Даже если не все потеряно, они неоправданно унизили сами себя и, как это часто бывает, теперь остро жалели о сделанном.
Проход с чавканьем распахнулся и в отсек влетели два осьминога. Один из них тут же впился в бездыханное тело. Другой поднял оружие и телепатически обратился к парням:
- Почему вы не спросили, как с ним обращаться?
Андрей с Володей молча потупили глаза.
- Тут нет ничего сложного. Оно стреляет из красной метки по мысленному приказу.
Андрей недоуменно пожал плечами.
- Но Петрович только нажал на пятно!
- Значит он при этом мысленно пожелал выстрела. До операции он не мог бы управлять этим оружием.
- Что теперь?..
- Он мертв. Его мозг восстановить в прежнем виде невозможно.
В отсек ворвался разъяренный Борис.
- К-казлы! - процедил он, но, увидев Петровича, побледнел и замолчал.
Осьминоги куда-то унесли тело, и земляне остались одни.
- Может пока не говорить Диане? - не своим голосом спросил Володя.
- Да она знает!.. - махнул рукой Борис.
Они вернулись в свой отсек. Диана из своего угла молча с ужасом смотрела на них.
- Знаете, что сказали инопланетяне? - Борис неуверенно помялся, - Что смерть индивида - явление вовсе не такое непоправимое как это кажется под влиянием инстинкта самосохранения.
- Чего? - прищурился Андрей с затеплившейся надеждой.
Борис светился желанием на этот раз пробить непонимание товарищей.
- Все равно, самосознание или ощущение своего "я" у всех живых существ в принципе одинаково в независимости от уровня развития. А именно "я" и оберегает от смерти индивид. Ему не так важно какой останется его личность, лишь бы не перестало существовать "я".
- Ну ни фига! - возмутился Володя, - А если я останусь дураком?
- Остаться совсем уж дураком - это равносильно смерти личности. А остаться не совеем дураком можно и не заметив этого. Даже в течение жизни личность всегда меняется неузнаваемо, то есть практически человек становится другим, но не видит трагедии в том, что тем самым погиб его предшественник. Короче, все живые существа вокруг - это различные варианты одного и того же "я", развивающегося в разных телах и условиях. Действительно, принцип отражательной деятельности мозга один и тот же независимо от сложности.
- Черт его знает, конечно, - почесал нос Андрей, - в этом что-то есть, но нам от этого сейчас не легче... Петровича больше нет, и если мы вернемся, то его жене не навешаешь на уши всю эту фигню.
- Да, ей не объяснишь, а нам уже много можно понять после того как