и нашего сознания – оба звена должны быть в связке друг с другом.
Таким образом, предназначение сознания как в филогенетическом, так и в онтогенетическом плане в том только и заключается, чтобы переводить (посредством интерпретации) то, что свершилось в материи взаимодействующих нейронов нашего мозга сначала в знаки культуры, а затем – через них – в сознание своих соплеменников.
Выражаясь образно, можно сказать следующее: несмотря на то, что сознание каждого из нас сугубо индивидуально, оно служит нашему объединению за «столом» того, что оно само нам предоставляет, можно сказать, в качестве «официанта». А предоставляет оно нам те «блюда», которые изготавливаются нейронами нашего мозга на «кухне» бессознательного их взаимодействия, то есть на «кухне» мышления (и отчасти, чувствования). Отсюда вторая наше метафора сознания – метафора сознания как «официанта»-посредника между взаимодействующей материей нашего мозга и нашими собратьями по разумному существованию. Не будь такого посредника, у нас не было бы механизма как выражения того, что свершилось в материи нашего мозга, так и передачи результата свершившегося нашим сородичам.
Как видим, сознание устроено двухступенчатым образом: сначала мы должны «расшифровать» то, что случилось в нейронных структурах нашего мозга и выразить (то есть проявить, проинтерпретировать, оформить и «озвучить») это случившееся, а уже затем, в «озвученном» виде, передать (сообщить) результат случившегося нашим сородичам. Не будь Необходимости делиться своим знанием с нашим окружением, нам бы не нужно было со-знание. Мы бы действовали только сами и не помышляли о каком-либо вовлечении близких нам людей в наши действия. Но как мы уже знаем, внедрение в практику жизни любой идеи требует, как правило, коллективных действий. Так что вовлечение сородичей в наши действия – будь они мысленными или физическими – может быть осуществлено только через то, что понятно и нам и им, а именно, через язык, через знаки культуры, через символы. (Или, в крайнем случае, через общепонимаемые жесты, возгласы и т. д. – ведь это тоже символы, которыми пользуются, положим. глухонемые).
Правда, справедливости ради следует заметить, что лишь ничтожная часть воспринимаемых нашим мозгом стимулов требует того, чтобы они сначала были обработаны нашим мозгом, а затем осознаны и выражены в каких-либо знаках культуры. Основная же масса стимулов (информации), поступив в мозг из внутренней среды нашего организма и через органы чувств, нами не замечается, она проходит «мимо ушей» нашего сознания. И в этом заключена «рациональность» нашего мышления – оно не должно быть перегружено незначимыми фактами, а значит должно быть готово к восприятию и обработке того, что может быть значимо для нашей деятельности в структуре самого социума. Фильтрация информации, производимая помимо воли нашего сознания самими нейронами нашего мозга, то есть нашим бессознательным – необходимое условие как действенности сознания, так и плодотворности мышления.
1.6. Запаздывание о-сознавания от всплесков нейронной активности мозга. Сознание «на поводке» у бессознательного
В тексте выше мы представляли дело таким образом, что сначала осуществляется взаимодействие нейронов нашего мозга и лишь потом мы можем приступить к расшифровке – через память, через сосредоточение и через знаки культуры – того, что там произошло. Спрашивается, какие основания мы имели к подобной временной последовательности? Почему бы не считать одновременными и результат взаимодействия нейронов, и процесс осознания этого результата? Дело в том, что, действительно, материальное взаимодействие нейронов нашего мозга предшествует акту осознания информации, полученной в результате этого взаимодействия. И это было обнаружено ранее, в том числе и в экспериментах С. Деана (с сотрудниками и коллегами), описанных им в книге «Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли»14. Остановимся на этом более подробно.
1. Цель этих экспериментов заключалась в том, чтобы найти достаточно надежную корреляцию между характером взаимодействия нейронов (в тех или иных структурах мозга), регистрируемого нейрофизиологическими приборами, и ответной реакции осознания какого-либо субъективного факта, фиксируемого (осознания) самим испытуемым. И такие корреляции, действительно, были найдены в виде разного рода всплесков нейронной активности. Вот эти, выявленные в экспериментах всплески активности мозга, Деан назвал «автографами сознания» (там же, стр. 150), то есть тем, предъявление чего уже наверняка свидетельствует о наступлении процесса осознания. Критерием же того, что осознание все-таки произошло, является то, что осознанная информация может быть изложена испытуемым в каком-либо субъективном ответном действии: жестом, нажатием клавиши и т. д.
2. Описанный автором метод нейровизуализации (там же, стр. 151-153, 158) в самом общем виде может быть представлен следующим образом. Испытуемому демонстрируется сублиминальная картинка (слово, цифра, буква и т. д.), то есть картинка, восприятие которой находится ниже порога осознания. Причем, невозможность восприятия на уровне сознания достигается двумя способами: кратковременностью показа картинки (несколько десятков миллисекунд) и путем показа – до и сразу же вслед за картинкой – «маски», то есть какого-либо изображения, уже воспринимаемого нашим сознанием, но в то же время маскирующего ранее показанную сублиминальную картинку за счет того, что показ «маски», отвлекая на себя внимание испытуемого, не дает времени на осознание этой картинки. Иначе говоря, последняя, не достигнув сознания, оказывается «заточённой» в темнице нашего бессознательного.
При этом одновременно производилась запись на приборах (ЭЭГ, МЭГ, фМРТ) нейронной активности мозга и осуществлялся хронометраж показаний приборов и ответных актов реагирования испытуемого.
3. Но для нас, конечно же, наибольший интерес представляет сам акт осознания какой-либо информации, которому (акту) в обязательном порядке предшествует спонтанный всплеск нейронной активности в коре головного мозга. Потому что этот всплеск мы можем связать так же и с моментом наступления инсайта, когда смысл идеи вдруг внезапно является из бессознательного в наше сознание. Разница лишь в том, что в экспериментах, описанных Деаном, из бессознательного в сознание является (и понимается) картинка в виде знака, цифры, слова и т. д., в то время как в нашем случае в сознание проникает смысл идеи, сформировавшийся также в бессознательном на этапе инкубационного созревания смысла идеи.
Так что я исхожу из того, что не только восприятие (осознание) сублиминального стимула (картинки) происходит с запаздыванием после всплеска нейронной активности в мозге (там же, стр. 163, 169-176), но и что инсайт (озарение, прозрение), как спонтанное явление смысла идеи в сознание наступает с таким же запаздыванием после того как в мозге произошла, как мы полагаем, спонтанная самоорганизация (всплеск) нейронов в некий структурированный (низкоэнтропийный) ансамбль. Кстати сказать, и Деан предполагает, что моменту осознания ранее скрытой в бессознательном информации предшествует спонтанный «фазовый переход» (там же, стр. 170-172) в нейронных структурах мозга, наподобие фазового перехода воды в лед. То есть на какое-то самое малое время происходит как бы «замораживание» нейронных структур, фиксируемое приборами.
Так что непосредственным подтверждением нашей гипотезы спонтанной самоорганизации нейронов мозга в акте инсайта (озарения) было бы проведение экспериментов, фиксирующих поведение нейронных структур нашего мозга именно в момент инсайтного явления идеи из бессознательного в наше сознание. А то, что при этом могут быть обнаружены не менее яркие проявления нейронной деятельности нашего мозга говорит хотя бы то, что это явление сопровождается эскортом нами уже указанных интеллектуальных ощущений: удовольствия, удивления и уверенности в истинности внове явленного смысла.
4. Так вот, в экспериментах Деана был обнаружен ряд интересных фактов, одним из которых было запаздывание осознания полученной информации от всплеска нейронной активности, произошедшего в структурах мозга и зафиксированного приборами. И это запаздывание составляло примерно треть секунды (там же, стр. 163, 172-177). Какие же выводы мы можем извлечь из данного факта?
Во-первых, то, что осознание какой-либо информации наступает через 1/3 секунды после того как она заявила о себе в виде электромагнитного проявления (всплеска), говорит о том, что сознание находится на коротком «поводке» у бессознательного. А самим поводком являются эти самые треть секунды, в процессе которых, как мы полагаем, происходит самое интересное и самое главное, а именно, начинается само осознание полученной информации. Так что же происходит в продолжение этой 1/3 секунды? А происходит, скорее всего, перекодировка материальных нейронных образований в знаки-наименования знакомой нам культурной системы. Знаками (слова, сочетания фонем и т. д.) мы проявляем («опредмечиваем», материализуем, «озвучиваем») произошедшее в «безмолвных» структурах мозга. Иначе говоря, 1/3 секунды уходит на перекодировку, на интерпретирование материального, нейронного процесса (или образования) в знакомые нам слова и символы нашего культурного знания. (О том, как именно происходит перекодировка, нами будет изложено в следующем подразделе).
Во-вторых, сознание – это отслеживание того, что происходит на нейронном уровне функционирования нашего мозга. Более того, оно, сознание – это своеобразное «дублирование» того, что свершается на бессознательном (то есть на материальном) уровне тем, чем это, уже свершившееся, может быть проявлено и выражено («озвучено»). Иначе говоря, сознание интерпретирует, «проявляет», материальную, бессознательную деятельность мозга. Ничего не осознавая, находясь в «бездумном» (или бессознательном) состоянии, мы не отслеживаем того, что происходит в нейронных структурах нашего мозга. Наоборот: что-либо осознанно делая, мы не только следим, но и фиксируем, что именно происходит в этих структурах. Так что сознание, во-первых, интерпретирует и проявляет, а во-вторых, выражает и фиксирует то самое значимое для нас – значимое на данный момент, – что происходит в мозге, оставляя «за бортом» внимания все незначимое, то есть то, что может только помешать нашему сосредоточению на процессе мышления. Отсюда третья метафора сознания – метафора дублера и переводчика с материального на идеальное, то есть с «немого» материального взаимодействия нейронов нашего мозга на некогда уже озвученные культурные знаки, нами осознаваемые и понимаемые. Только посредством подобного дубляжа и перевода мы можем выразить то, что произошло в мозге и передать содержимое такого взаимодействия нейронов своему окружению. Но этот дубляж имеет, скорее всего, строго избирательный характер: лишь ничтожная часть свершившегося в мозге требует своего выхода на уровень сознания.
И если мы зададимся вопросом, в чем заключается процесс
