человекоподобное существо к обретению и языка, и сознания – как дешифраторов и интерпретаторов этой иррациональности.
Кстати сказать, в данном случае у нас не было необходимости развивать собственное мышление путем «гонки вооружений», то есть путем разгадывания мыслей и намерений людей нашего ближайшего окружения (Хэмпфри Н.)12. Сама Природа облегчила нашу задачу тем, что предоставила нам возможность разгадывать те (концентрированные) смыслы, которые рождались в нашем собственном (бессознательном) уме в спонтанном акте возникновения смысла идей. Раскрывая смыслы этих идей, мы не гадали о том, что думают наши ближние, а вступали в диалог с самими собой, а вернее, с собственным бессознательным. А этот диалог, как мы знаем из своего опыта, способен приводить к рождению все новых и новых идей. И это помимо того, на что наталкивало нас общение с нашим окружением.
В. Второе замечание касается как логики возникновения Необходимости в сознания, так и тех факторов, которые ему (возникновению) сопутствуют, и из анализа которых вытекает то, в каком виде может быть проявлено сознание. Рассмотрим это замечание по пунктам. Причем, условием рассмотрения – в пунктах 2-5 – будет то, что у нас еще нет способности говорить (речи), то есть наименовывать как сами вещи (существительные), так и те действия (глаголы), которые мы с ними производим.
1. Начнем с того, что рассмотрение вопроса, что такое сознание, должно исходить, в первую очередь, из того, для чего оно нам необходимо в нашей хотя бы повседневной деятельности. Во вторую очередь мы должны исходить из знания того, что сознание самым непосредственным образом связано с нейронной деятельностью нашего мозга, то есть оно связано как с мышлением, так и с нашим чувствованием. (Оговорим сразу: сознание не есть ни мышление, ни чувствование – но оно каким-то, пока непонятным нам образом, с ними связано).
2. Но что такое нейронная деятельность, и каким образом она себя проявляет? Эта деятельность заключается в соединении нейронов посредством электрохимического (нейробиологического) взаимодействия между ними. Причем это взаимодействие может быть зарегистрировано только определенными приборами или посредством биохимического анализа процессов, происходящих в мозге.
3. Иначе говоря, мы абсолютно ничего не знаем о сути того, что происходит в материальных структурах нашего собственного мозга. Поскольку материальная деятельность нейронов мозга «молчалива»: она никоим образом не дает о себе что-либо знать ни через органы наших чувств, ни через наше сознание, ни каким-либо внешним проявлением. Ведь мы никогда не видим, не слышим, не ощущаем того, что происходит в нашем мозге, мы не замечаем ни «шевеления» самих нейронов, ни того, как они между собой взаимодействуют.
4. Отсюда мы можем сделать для себя один существенный вывод: материальная деятельность нейронов нашего мозга,
- во-первых, скажем так, «беззвучна», поскольку, как мы уже заявили, она не находит своего отражения в деятельности наших же органов чувств, за исключением одного единственного случая: когда инсайтное явление идеи из бессознательного в наше сознание сопровождается «эскортом» выше нами приведенных интеллектуальных ощущений: удовольствия, удивления и уверенности в истинности, надежности и единственности внове явленного смысла.
- а во-вторых, она бессознательна, поскольку она нами не осознаваема: да и нет еще сознания как такового.
5. Вот здесь-то как раз и возникает Необходимость в том, что непосредственно,
- во-первых, «озвучивало» бы эту «беззвучную» материальную деятельность мозга,
- а во вторых, переводило бы бессознательную деятельность нейронов мозга – в материальном (физическом) ее виде – в нечто осознаваемое (ментальное, культурное, идеальное, умственно фиксируемое).
6. И, как мы покажем далее по тексту, таким способом «озвучивания» того, что происходит в «безмолвной» материи мозга, является наш язык, то есть те знаки и те наименования, которые указывают на значения и смыслы как самих (поименованных) объектов, так и тех действий, которые возникают между ними.
Что же касается того процесса, который бы «переводил» бессознательную деятельность мозга в нечто осознаваемое, то мы в тексте ниже покажем, что таковым процессом станет у нас, во-первых, сосредоточение на тех наименованиях (языка), которые бы выражали (интерпретировали, проявляли, озвучивали) смыслы и значения, свершившиеся в структурах мозга, а во-вторых, слежение за тем, как сосредоточенность на одном объекте переходит на сосредоточенность на другом объекте. Последний процесс, процесс слежения, как раз и есть то, что мы называем мышлением, которое никоим образом не может обойтись без сосредоточения и без осознавания, каким путем идет процесс мышления, то есть каким образом наша изначальная мысль претерпевает все новые и новые изменения в виде то ли развертывания самого смысла, то ли дополнения его все новыми и новыми фактами, извлекаемыми нами из долговременной памяти.
С. Исходя из текста последнего абзаца, наше третье замечание касается следующего. Сразу же, не откладывая в долгий ящик, отмечу: моя задача заключается в том, чтобы подвести читателя к пониманию того, что сознание есть не что иное, как сосредоточение нашего ума либо на наших же мыслях и чувствах, либо на наших действиях, либо на общении с нашим окружением. А сосредоточение в его временной последовательности есть слежение за этими операциями. Отсюда возникает наша первая метафора сознания как охотника, который не только следит за тем, что свершается в нашем мозге, при наших действиях и в окружении нас самих, но и выслеживает появление чего-либо нового, как оно (сознание) прослеживает и создание новых идей, и раскрытие их смыслов, и претворение этих смыслов в практику жизни, о чем достаточно подробно было изложено в Части 1.
Так что по ходу изложения текста мы постепенно будем переходить от термина «сознания» к эквивалентным ему – что мы попытаемся обосновать далее – терминам «сосредоточение» и «слежение» как более понятным, более конкретным обозначениям того, за счет чего осуществляются как процесс нашего собственного осознанного мышления и действия, так и общения с нашим ближним окружением. При этом рядом с термином «сознание», – где это возможно и не в ущерб излагаемому смыслу – в скобках (или без) мы будем приводить и термин «сосредоточение», и термин «слежение» (в написании кириллицей).
Итак, во втором замечании (В) мы обрисовал как общую схему возникновения Необходимости в том, что может быть названо сознанием, так и те объекты и процессы, которые имеют к нему самое непосредственное отношение. Далее мы переходим к более детальному рассмотрению этого вопроса.
1.2. Допонятийная фаза мышления, «чистое» сознание и «чистый» смысл идеи
В разделе «Последовательность продуктивного мышления» мы лишь слегка коснулись того, что собой представляет допонятийная фаза нашего мышления. И эту фазу мы могли бы назвать фазой рационально-иррациональной. Спрашивается, почему? Да потому что, с одной стороны, мы сами уже достаточно ясно понимаем смысл внове явленной в наше сознание идеи, а с другой стороны, мы еще не можем сообщить его кому-либо другому, поскольку он пока что не раскрыт, не выражен, и не оформлен в знаки культуры, он – достояние лишь нашего сознания. Можно сказать, что находясь в этой фазе мышления, мы как бы находимся на границе двух принципиально различных зон – идеальной и материальной: одной ногой мы стоим в идеальном сознании, прекрасно осознавая и понимая смысл идеи, а другой – в нейронном бессознательном, не имея пока что средств выражения этого смысла, только что рожденного в материи нашего мозга и вдруг затем оказавшегося предметом нашего внимания-сосредоточения, которое и есть наше сознание.
Более того, состояние нашего сознания в процессе этой достаточно краткой по времени допонятийной фазы – может быть, именно поэтому она ранее никем не была ни замечена, ни описана! – мы назвали «чистым» сознанием, тем сознанием, которое еще не соприкоснулось с какими-либо артефактами культуры. То есть, само содержимое этого сознания, – а таким содержимым на данный момент является смысл идеи сам по себе – еще не выражено в знаках этой культуры.
Так вот, по аналогии с названным нами «чистым» сознанием смысл внове явленной идеи – явленной пока что на допонятийную фазу – мы бы могли назвать «чистым» смыслом. Как мы увидим далее, цель введения указанной аналогии будет заключаться в том, чтобы попытаться через «чистый» смысл идеи и через «чистое» сознания выйти к пониманию того, что же такое сознание само по себе и какое отношение к нему имеет язык как культурное образование. При этом нам придется не столько затронуть, сколько попытаться основательно рассмотреть возможный сценарий возникновения сознания и те факторы, которые помогли бы нам понять, что такое сознание. С них мы и начнем.
1.3. Смысл внове явленной идеи и наша память: долговременная и краткосрочная
Начнем с того, что смысл только что спонтанно явленной в наше сознание совершенно новой идеи мы не можем сразу же поместить в нашу долговременную память. И не можем мы этого сделать только потому, что в этот вид памяти помещаются не сами («чистые», «голые») смыслы, а то, посредством чего они могут быть выражены, то, во что они могут быть оформлены. Так что мы до тех пор не можем зафиксировать смысл нашей идеи – и тем самым поместить его в память – пока не оформим его в каких-либо осознаваемых нами и известных нам знаках культуры.
Дело в том, что в нашем бессознательном, в том материальном бессознательном, где функционируют только нейроны в их взаимосвязях между собой, нет памяти как таковой, памяти долговременной. Но, как показывает наш собственный опыт продуктивного мышления, если мы в течение какого-то, хотя и достаточно малого промежутка времени все же понимаем и помним «чистый» смысл внове явленной в наше сознание идеи, и если этот смысл, не будучи сразу же оформлен, способен быстро «улетучиваться» из нашего сознания, то эту память мы вправе назвать краткосрочной памятью. (Не путать ни с оперативной, ни с кратковременной памятью, содержимое которой может перейти в память долговременную!). Эта память сохраняет в себе только сам («чистый») смысл идеи, смысл, еще не облаченный в знаки культуры. И эта память, скорее всего, потому краткосрочна, что нейронные связи – представляющие само бессознательное взаимодействие нейронов – сами по себе недолговечны: они способны как мгновенно возникать, так и тут же распадаться. (А то, что уже распалось, невозможно соединить, а тем более, выразить в прежнем виде).
В связи с этим стоило бы напомнить, что уже Платон знал этот феномен быстрого забывания смысла (внове рожденных) идей, – того смысла, который он называл «истинным мнением» – когда сравнивал эти мнения с дедаловыми статуями, способными незаметным образом, самопроизвольно удаляться с того места, где они были поставлены13.
Так что в нашем бессознательном (у нашего
