поздравляю с замужеством. Вы счастливы?
– О, да! Спасибо! – она чуть покраснела, спрятав глаза. Денис не сразу разглядел, что ее лицо слегка изменилось, точно также, как менялась Алина в первые месяцы, когда губы стали полнее, а лицо мягче, стало круглее. Маша заметила его изучающий взгляд и смутилась еще больше. – А я ведь читала об этом деле! Ужас какой, где я работала, оказывается. Вот если бы я знала, что они делают, то сразу бы пришла в полицию!
– К сожалению, вас никто бы и слушать не стал, – вздохнул Денис. – Такова система, нужны факты, нужно преступление, а домыслы и догадки – дело политических преступников.
– Это да, как новости посмотрю, так всю трясет просто! Муж запретил мне это читать, заблокировал все на телефоне, телевизор из дома унес!
– Правильно сделал.
Маша посмотрела на часы над тоннелем и забеспокоилась. Денис встал, желая показать, что он не задерживает ее, но Маша взяла его за руку и посадила обратно. Она хотела что-то спросить, но пришел поезд, и станция наполнилась гулом и визгом тормозов. Денис, повинуясь ее руке, приблизился к ней, и она зашептала ему на ухо, боясь, что ее кто-нибудь услышит. Никому до них не было дела: лавка соскочила, бросившись штурмовать поезд в центр, на второй путь тоже пришел поезд, и перрон заполнился суетливыми людьми.
– А это в вас стреляли? Ну, тогда, вы помните? Об этом по телевизору рассказывали, одного убили, но вы здесь, значит – это были не вы! Я тогда так перепугалась, что это были вы, по описанию я вас узнала, но не поняла, кого убили, – скороговоркой зашептала Маша.
– В меня, все заросло, без последствий, – успокоил ее Денис. – К сожалению, моего коллегу убили. Теперь я веду его дела.
– Я так переживала, честное слово! Вы мне так запомнились, помните, как мы с вами кофе пили? –¬ спросила Маша, Денис кивнул, улыбнувшись. – Это до сих пор мой самый любимый кофе! Я и мужа выбрала, похожим на вас, но он не следователь, нет-нет, такого бы я не выдержала!
Денис засмеялся, Маша прыснула в ответ и быстро поцеловала его в щеку, отчего уши ее порозовели. Она спрятала глаза, поправляя распущенные по плечам длинные волосы медного оттенка, как показалось Денису, с тонкими зелеными прядями.
– Я решила, что если еще раз вас увижу, то обязательно поцелую. Надеюсь, я вас не оскорбила этим? – Маша быстро взглянула на Дениса и, увидев, что он отрицательно помотал головой, засмеялась. ¬– Вы знаете, заметили да? Я в положении и поэтому могу нести такую чушь! Хорошо, что мне на работе все прощают!
– Вы прекрасно выглядите, вам идет этот цвет.
– Правда? А вот муж долго возмущался, а сейчас привык, называет меня «хозяйкой медной горы»! – засмеялась Маша и, сильно сжав его ладонь, что удивило Дениса, на вид она была такая же хрупкая, и побежала на поезд, помахав ему из вагона. Денис помахал ей в ответ и дождался, когда поезд уедет со станции. Эта внезапная встреча расслабила его, он всю дорогу думал, как начать разговор, что им говорить, чтобы они ему поверили, не боялись, и ничего не придумал. Он увидел вновь зеленые блестящие радостью глаза Маши, чувствуя внутри мягкое тепло, успокаивающее сердце, а ведь раньше у нее были другие глаза, серые, если он не забыл.
Он встал и пошел к выходу. Поднявшись по лестнице, еще не пройдя сквозь стеклянные двери, он вспомнил об Алине, как она рано утром вышла его провожать, самая красивая и добрая на свете, пускай и растрепанная, сонная. Ему так не хотелось никуда идти, он застыл на месте, пока его не подтолкнули сзади, грубо оттеснив, высказав все, что сейчас о нем думали. Дениса подхватил поток, вынося из метро, а он хотел вернуться домой, к Алине, впервые за свою жизнь, ставя работу на второй план. Его донесли до самого выхода, к новой широкой лестницы, ведущей на бульвар. Он поднялся вместе со всеми, но пошел в обратном направлении, один, остальные ринулись к проспекту, штурмовать автобусы.
Денис прошелся до железнодорожных путей, спустился в переход, снова оказавшись в метро. В тихий район вел короткий тоннель, проходящий под железной дорогой. Он быстро прошел его, однообразная игра гармошки и гнусавое пение разозлили Дениса, он терпеть не мог такого пения, пытавшегося давить на жалость, подделываясь под бродяг времен гражданской войны и первых годов Советской России, которых все знали только по фильмам. Он поднялся и встал на пешеходном переходе, светофор ярко горел красным, отсчитывая положенные секунды. Денис думал, откуда в жителях разных городов эта постоянная тяга к самоуничижению, желание пытаться быть беднее и глупее, чем ты есть на самом деле? Почему так популярны тюремные песни, о тяжелой и несправедливой судьбе, пропитанные тоской и безысходностью, замешанные вместе с бесшабашной удалью и откровенной глупостью, безумием? Мимо проносились машины, совсем не убогие, стоимостью никак не меньше полутора миллионов рублей, в метро спускались хорошо одетые люди, молодые парни и девушки, пожилые и не очень мужчины и женщины, каждый держал в руке по большому телефону, не то разговаривая, не то чатясь, а у жалостливого певца звенела мелочь. И что общего могло быть у этих современных, не знавших настоящих страданий и нужды людей с этой тоской и бездарностью?
Думая об этом, он дошел до нужного дома, зайдя, почему-то с фасада, обращенного к железнодорожным путям, скрытым за забором из гаражей. Денис отсчитал этажи, прикинув, где может быть нужный ему подъезд. Два окна были раскрыты настежь, в одном изредка появлялась бледная девушка в белой футболке. Она увидела Дениса и испуганно спряталась. Тоска, и здесь тоска. Денис взглянул на яркое безоблачное небо, такое голубое, что не хотелось опускать глаза, а сесть на траву и смотреть, смотреть в небо, следя за тем, как ветер в вышине играет с тонкими разорванными облаками, а солнце ласково греет лицо, отчего начинаешь улыбаться, без причины, просто так. Он услышал, как поют птички, донесся смех из двора, который заглушил неисправный стартер, но водитель, плюнув на траву, просто сидел в машине, как и Денис смотря в небо. В окне вновь появилась девушка, осторожно рассматривавшая Дениса. Лицо показалось ему знакомым, не стоило торопиться с выводами. Он показал ей на небо, на солнце, улыбнувшись, она улыбнулась в ответ, как ему показалось, приветливо помахала и опять скрылась.
Дверь в четвертый подъезд была раскрыта настежь, на лавке у входа сидел высокий парень, с большими лицом и ладонями, и такими же большими добродушными глазами, в которых Денис сразу же увидел мелкого жулика. Ему не раз приходилось сталкиваться с молдаванами, у которых все было написано на лице, читалось в глазах. Парень сразу же признал в Денисе начальника от власти и встал, вежливо, чуть насмешливо поклонившись.
– Куда направляетесь? – спросил парень Дениса на правах консьержа.
– В двести пятидесятую, – ответил Денис, парень покачал сокрушенно головой.
– Ай-яй-яй, и чего вы к девочкам пристали. Такие хорошие девчонки, – вздохнул парень.
– Я из другой конторы, – сказал Денис и сел на лавку, парень сразу понял, что его приглашают поговорить, и сел рядом, расслабившись. – Ты ночью здесь был, видел, когда приехали к ним?
Парень сделал удивленное лицо, но больше не стал отыгрывать «незнайку», цокнул громко языком и поводил плечами.
– Без протокола, поймем друг друга? – спросил парень, Денис кивнул в знак согласия. – Да, был. Ворвались, как звери. Много было, я думал, у нас террорист живет, а когда мне шепнул знакомый участковый к кому, так я как сел, так и сидел на диване.
– Сколько насчитал?
– Без нашего участкового получается десять человек: шесть омоновцев, два мента и два в штатском, походу сбшники.
– Почему думаешь, что они?
– А что я их по мордам не узнаю? Вот вы не оттуда, сразу видно, – нахально ответил парень, он был на вид чуть младше Дениса, но вел себя как совсем еще молодой.
– Хорошо, что еще можешь сказать?
– Да особо ничего. Потом скорую вызвали, Егора, ну из двести пятидесятой, вынесли. Хороший мужик, и что он им сделал. Он часто помогал мне, ну, когда надо было в подъезде что-нибудь починить, сам-то в какой-то конторе работал, он так презрительно себя называл «манагером», а так рукастый, ничего не скажешь. Я у него инструмент одалживал, у него всегда все было. А, вот еще, жена его, Люба, так совсем плохая была. Она хотела с мужем поехать, но эти не пустили. Прямо скрутили ее, на пол положили. А у нас народ на работу уже идет, а тут такое. Они ее так и бросили, ну, помог встать, посидела у меня, женщины капли какие-то принесли, у нее лицо разбито, плачет все время. Мне участковый потом шепнул, ну, вечером уже, пришел, поспрашивал, что, да как. Оказалось, что это они обыск делали. Что это за обыск, когда человека в реанимацию увозят, а всех бьют?
– Будем разбираться, – строго ответил Денис. – В двести пятидесятой есть кто дома?
– Да, девчонки остались. Люба в больницу уехала к мужу. Там наш слесарь Коля, у нас же ТСЖ, вот председатель решил помочь им дверь выправить, а то, как без двери, разломали ее. Суки, не могли постучаться!
– А что разве не стучались?
– Да нет, не стучались – сразу ломать стали. Там весь этаж слышал, все так и охренели. Можете у любого спросить, в двести сорок девятой Леонид дома, он на дому работает, программист, по ночам не спит, работает или пьет, на него много раз жаловались.
– Понял, если что вспомнишь или увидишь, позвони, – Денис дал ему свою визитку. – Или напиши, я тебе сам перезвоню, договорились?
– Обязательно, Денис Викторович! – отрапортовал парень и пожал протянутую Денисом руку. – А я просто Дима.
– Хорошо, просто Дима. Не забудь, может, поможешь хорошим людям, а может и нет, ничего обещать не буду.
– Сделаю. Вы там Коле скажите, что если надо, то я могу помочь, только сменщицу дождусь, нельзя же пост оставлять, – бодро сказал парень.
Денис поднялся на двенадцатый этаж. Дверь в тамбур была раскрыта, слышалась пыхтение немолодого мужчины и скрип двери. Денис вошел в тамбур и увидел, как пожилой узбек пытается водрузить на место покореженную дверь. Петли он уже наварил, но дверь упрямо не хотела вставать на место. Он подошел ближе, перекинул сумку за спину и подхватил дверь. Узбек, видимо, Коля, настоящее имя которого вряд ли бы кто-то запомнил, обрадовано засуетился. Вместе они приладили дверь, слесарь прикручивал петли, снятые с какой-то старой двери, еще крашенные белой краской. Дверь открывалась внутрь квартиры, поэтому коробка осталась целая. Обычно, когда приходили вышибать двери, выносили вместе с коробкой, чтобы владельцы квартиры ремонтировали еще и стены. Из кухни к ним вышла бледная девушка в белой футболке, та самая, которую он видел в окне. Она побледнела еще больше, отступив к закрытой двери первой комнаты.
– Вот, теперь закроется! – удовлетворенно сказал слесарь. Денис вышел в коридор, и он закрыл и открыл дверь. Конечно же, ее надо было поменять, кривая, она закрывалась неплотно, оставляя большие щели, но все же это было хоть что-то. –¬ Маша, посмотри, как тебе? Всю выпрямить не могу, тут станок нужен, в цех бы ее, но лучше новую поставить, а эту на выброс, в металлолом.
Слесарь говорил без акцента, так часто приписываемого коренными жителями всем «понаехавшим». Девушка попробовала закрыть и открыть дверь, встречаясь
