Предсказание (начало)

черного звездного неба, окаймленного красным кругом. Так Земля наша окольцована рекой оградительной расплавленной лавы, льющейся из вулканов, и лишь кузнецу удавалось сотворить нечто подобное с куском руды. И та раскаленным ручейком стекала по желобу в глиняную форму. А уж про меч и говорить нечего: он блестел на солнце чистым серебром!
Меч был почти в рост Волоха и толщиной с топор. Только топор был на длинной рукояти, а меч, наоборот, сам длинный, но с короткой ручкой. Такой Волох вряд ли смог поднять над головой. А Гонич вертел им, будто деревянной игрушкой, что делали ребятам отцы. Вот тебе и старик!
А еще Волох тайком видел, как смотрел на свое оружие седой кузнец. Волох не смог бы описать его взгляд. Так смотрят иной раз на сходящих в могилу. И в то же время, кузнец видел их живыми, просто... просто... уснувшими что ли. Навечно уснувшими.
И вот теперь Гонич стоял вместе со старостой впереди односельчан, и спокойно ждал гостей.
Наконец гости подъехали. Конные спешились и обменялись с хозяевами подобающими поклонами. Из возков вышли женщины, и староста пригласил их отведать с дороги еды и питья. Гости приняли приглашение и длинной змейкой направились к месту трапезы.
Конечно, палат в деревне не строили, потому решено было накрыть столы перед домом старосты. Летняя погода позволяла.
Составили из вынесенных столов длинный пиршественный ряд, обрамили их скамьями. Водрузили на столы еду, а также браги с медом и квасом.
Княжеские тоже расстарались и присовокупили разной снеди – окорока, вяленую рыбу, жареных перепелов, орехи... Такого всего выложили, что у Волоха рот заполнился слюной. Однако ничего не оставалось, как  только ждать окончания пира в надежде, что и детворе что-нибудь перепадет. Не будут же княжеские остатки еды назад забирать.
Волох посидел еще немного на ветвях, да спустился с дерева. Смотреть, как вкушают другие, не хотелось. К самим княжеским тоже не подойти. Охрана праздношатающихся не жаловала. И Волох пошел домой, к матери. Отца давно прибрала черная болезнь, и в хозяйстве он стал за мужчину. А это значило колоть дрова, пасти скотину, чистить лошадь, копать землю в огороде... Дел, особенно летом, хватало.
У крыльца дома стояла мать и женщина из княжеских.
- Это ты, Волох? – спросила она, будто мать не могла подтвердить.
- Я.
- А ну, сыми рубаху.
- Зачем это?
- Не боись, пороть не буду, - усмехнулась приезжая.
Волох снял. Его оглядели, после чего княжеская сказала:
- Одевай, и пойдем со мной.
- Зачем? – заупрямился Волох.
- Да ты боязливый, как я погляжу. Тогда не ходи. Нам боязливые без надобности.
- Вот еще, - буркнул Волох и, преодолевая робость, пошел за женщиной.
Его провели к княжеским возкам, и он вблизи увидел то, что разглядывал, словно воробей, с дерева. Возки были украшены резьбой, устланы внутри мехами, и тащили их откормленные кони, не знавшие пахоты.
Зазевавшись на такое диво, он не узрел поначалу девчонку в стороне, хотя одета та была в расписную рубаху до пят, и облачена в алый сарафан с перламутровыми бусинками по плечам. А узкое ожерелье на шее и вовсе не приметил. Да и к чему? Понятно, что княжеские в домотканые холщевые платья облачаться не будут.
А женщина, что его привела, тем временем отошла. Все отошли, будто им знак сделали. И остался Волох с девчонкой наедине.
- Так это ты, Волох? – спросила та.
Второй раз задавали ему тот же вопрос, только теперь Волох удивился: что его прозвище знали княжеские.
- Я, - подтвердил Волох, теперь разглядывая девчонку. Если бы не богатая одежда, то может, внимание на нее не обратил. Обычная, как все. Своих, деревенских, полно, иные покрасивши будут. А та смотрела на него, будто лошадь оценивала. Пристально и с явным разочарованием.
- А в деревне есть кто еще по имени Волох?
Спросила, будто надеясь на чудо.
- Не. Один я. Был еще Волох. Мой дед, но давно помер. Мы с других краев, потому и прозвище наше  - Волохи. Племя есть такое.
Обстоятельный ответ окончательно разочаровал девчонку. Она еще поразглядывала его и затем изрекла, как приговор:
- Какой ты неказистый. - И добавила совсем уже обидное. – И сопливый, наверное.
- Ничего не сопливый, - отверг напраслину Волох, и тут же предательски шмыгнул носом.
Девчонке только этого и надо было.
- Сопливый, - уверилась она, и неприятно усмехнулась.
Волох почувствовал, как заалели его щеки.
- У тебя и вправду есть родимое пятно на левом плече?
- Есть...
- Похожее на сердечко?
- Вроде...
- Покажи.
- С чего это?  - опять заупрямился Волох. Они что – из него раба хотят сделать?
И вдруг понял: лучше показать, а то призовет княжна (а он уже понял, кто перед ним)  свою охрану и унизят его. И он рванул ворот рубахи, так что та затрещала, оголив плечо.
Княжна зачарованно смотрела на пятнышко... Потом вздохнула:
- Ладно, раз так.
И протянула Волоху руку. А на  ладони покоилось серебряное колечко.
- Бери, - сказала она.
- Зачем? - удивился Волох.
- Затем... – Княжна опять вздохнула. – Одна знатная ведунья нагадала, что в вашей деревне проживает мой будущий муж по имени Волох. Что он – моя судьба. И это кольцо – знак нашего обручения. Береги его. Потеряешь – не быть нам вместе. Понял?
Как описать состояние Волоха? Стоял словно громом пораженный. Вот только никто не видел людей, пораженных громом. Молнией и то мало кто видел – при грозе предпочитали прятаться от гнева божьего. А княжна продолжала настаивать:
- Бери же...
И Волох взял кольцо, не зная, что с ним делать.
- А теперь, иди, - приказала княжна.
И он пошел, словно лунатик, а вслед услышал ужасно обидное:
- И мышцы хоть подкачай – чай воином должен стать, меня сохранять. И не сопливься... женишок.

                                                                                2

Пошли дни, месяцы... Волох никому не сказал об  обручении, хоть и очень хотелось поделиться. Но понял: никто не поверит, лишь будут смеяться. А если показать кольцо, то скажут: кто-то из княжеских обронил, а он присвоил. Еще и за уши отдерут за невольное воровство. Не посылать же гонца к княжескому двору за подтверждением обручения. Да если б и послали, а тот привезет ответ: «О такой глупости не ведаем». Уж тогда точно выпорют за напраслину на княжну.
А когда мать стала расспрашивать про дивный случай с княжескими, то сказал, что думали взять его в прислугу, но он отказался: кто же за хозяйством будет присматривать? И мать одобрила его решение. Хотя смущена была таким оборотом, и нет-нет, да вновь спрашивала, что да как, да почему именно его?
- Откуда мне знать? - отнекивался сын.
Оно и вправду, откуда ему знать про странное происшествие, похожее на сон: родимое пятно..., ведунья.., противная своими насмешками княжна... Наваждение какое-то. Или розыгрыш.
Но все же пошел к кузнецу, и напросился ему помогать. Но сначала прикинул, как быть с хозяйством? Решил: будет чуток раньше вставать и чуть позже ложиться, и потому успеет и там, и там. Вот только кузнец встретил  его хмуро.
- Сам справляюсь… А тебе зачем? – спросил кузнец.
- Ремеслу хочу научиться, - ответил Волох, а потом уже спросил: вправду ли от кузнецкого дела сильными становятся?
- Правда, - подтвердил Гонич. – А еще глазомер развивает. Расчет. Бить молотом надо метко и с нужной силой. Вкладывать силушку столько, сколько потребно, чтоб металл поддался на необходимую величину. Мне в бою это не раз пригождалось. Иные уже в начале схватки пОтом заливались и задыхались, а я мог рассчитать удары. А пока щит проломишь и доспех порвешь, порой десятка два удара должен нанесть, и отразить не менее. Князь мое умение приметил и похвалил. И попросил другим показать, как спастись от изнурения раньше времени.
Волоху такие сведения были, что пчеле медоносный цветок. Та тащила пыльцу в улей, а отрок себе в память.
Но это много позже кузнец разговорился, а так встретил его хмуро, но в работе не отказал. Наверное, думал, что пареньку скоро наскучит монотонное стучание молотком и раздувание огня мехами...
Волоху и впрямь было скучно. Сидел в кузнице, пока его друзья играли и купались на речке. От огня не отойдешь, за плавкой требуется следить зорко, чтоб по цвету накала определить, когда известь сыпануть, когда окалину сбить, да много еще разных тонкостей не прозевать. Зато он почувствовал, что такое «мышцы». Раньше о них не думал, - они были сами по себе, как воздух, или уши, к примеру. Есть и есть.
Поначалу мышцы ломило от тягучей боли. Таскать и колоть дрова, месить глину для форм, колотить часами по раскаленному металлу – только с виду легко. Потом привык, а вместо болей пришло другое состояние – будто они стали существовать сами по себе. Он ощущал их постоянно, даже во сне. Им что-то хотелось, и Волох стал приноравливаться к их желаниям. А они просили еды и новых нагрузок. Работы в кузне для них хватало, а вот еды, особенно мяса... И был удивлен, когда Гонич однажды во время трапезы поставил перед ним миску с большим куском вареного мяса.
- У меня своя еда есть, - смутился Волох.
- Ешь и помалкивай, - отрезал кузнец.
А однажды молвил задумчиво:
- Что-то ты не договариваешь... Но это не мое дело.
И они продолжили работать вдвоем - год за годом...

                                                                            3

О княжне с того посещения больше не было слуху. И от княжеских никто не приезжал. История с обручением превратилась в туманное сновидение: то ли было, то ли нет. Если б не колечко...
Поначалу Волох не знал, что с ним делать, куда деть. Носить не было возможности: не избежать расспросов. Тогда сунуть подальше? Волох не раз припрятывал кольцо, но потом, засомневавшись, что найдут ненароком, перепрятывал. Пока, наконец, не сделал тайник  за домом, под стеной. Ямку выкопал глубокую, кольцо обернул тряпицею, да еще обмотал пучком полыни, чтобы ни мышь, ни еще какое животное не сунулась утащить. А перед тем не раз разглядывал колечко.
Белый круг из серебра, а внутри - затейливая буквенная вязь. Знать, какой-то уговор… или заговор… там начертан. И как только мастер сумел туда залезть своим инструментом? Проще ведь на внешней стороне сработать! Не иначе на еще не остывшем металле писал свой рисунок. Это какой же глазомер надо иметь! Волох как подручный кузнеца уже мог оценить тонкость мастерства. А главное, замысел... или умысел... сделанного. Носишь кольцо и ничего не видно посторонним. Только двое знают про вязь – владелец и подаривший.
А что же княжна?
Волох понемногу расспросил Гонича. Получалась следующая история.
Князь умер вскоре после посещения княжной их деревни. Других детей у него не осталось. По завещанию наследником княжества должна была стать его дочь, как подрастет, а соправителем - ее муж. И совет дружины вместе с боярами поклялись исполнить завещанное.
Муж – соправитель княжества!
Волох, услышав такое, чуть не задохнулся. Это что же... это как же... Он и... Нет, не может такого быть. Кто он такой? Да никто! Даже подлинного имени его в деревни мало кто знает. Все кличут по прозвищу: «волох».
Известие его не обрадовало. Глупцом надо быть, чтобы радоваться будущей власти. Это дурак думает, что властвовать, значит жрать яства, пить дорогие вина, жить в роскоши, да гонять слуг... Власть – это смертельная ответственность. Это зависть льстивых недругов, только ждущих твоей ошибки. Это походы, где ты должен рисковать своей жизнью