горящих подводных фонарей.
Дышать стало хорошо, как от самой дыхательной спасительной свежей смеси, так и от самой более мелкой глубины. Здесь давление было ниже того, что было там внизу. А значит, будем жить. Еще поживем.
Я был как раз под килем нашей яхты. «Арабелла» была там наверху надо мной. Я проплыл мимо еще одного сброшенного на дно зарывшегося в песок якоря.
Мне надо было еще подальше увести врагов от моей любимой Джейн. Что там была, наверху, и которая, вероятно, даже не подозревала, что твориться сейчас здесь под водой.
Я уводил врагов от «Арабеллы».
Теперь у меня были шансы не захлебнуться в воде и не сдохнуть от смертельного удушья. У меня был запас кислородно-гелиевой смеси на целый практически час. Если дышать реже, то можно было продлить свою жизнь здесь в этой океанской воде и подольше.
Я не знаю, сколько уже было время. Мне некогда сейчас было смотреть на время. Надо было снова уносить свои ноги. Было темно, но темнота меня и спасала. Я периодически гасил фонарик и двигался какое-то время на ощупь, снова виляя из стороны в строну. Я задерживал свое дыхание, вынимая мундштук изо рта. И таким образом сэкономил смесь, растягивая время своей под водой жизни. Я не знал, сколько будет длиться погоня. Но, надо было выжить самому и спасти теперь мою Джейн.
Я бросился, все так же, вдоль скальной стены, продолжающейся за проломом. Затаскивая за собой еще один закачанный до отказа кислородно-гелиевой смесью восемнадцатилитровый акваланга баллон. И повел тех, кто шел неотрывно за мной дальше.
Они поняли, что я поменял баллоны и ускорили свое преследование.
Их тактика была проста. Загнать меня, где-нибудь в темный угол. И прикончить.
Они буквально прошли возле того места, где лежала та на нейлоновой веревке сеть и спущенный с борта яхты над нами веревочный на лебедке проводной фал гидрофона эхолота и сонара. Прошли, освещая все вокруг фонариками. И бросились дальше за мной, поняв, что я обзавелся запасными со свежей смесью баллонами. Видимо их это удручило весьма и удивило.
Один из них выстрелил из подводного гарпуна, но промазал. Темнота. И сильно было далеко до меня. И кроме, того ему помешал каменный обросший кораллами столб, торчащий из дна и белого кораллового песка. Длинный, растущий только вверх, как тонкая игла, тот столб, встал на пути стреляющего. И острый гарпун воткнулся в кораллы. Он застрял там, войдя, в столб целиком и вылезая с другой стороны ,пробивая на сквозь.
Я, снова был над сплошным белым песком и как на ладони. Над совершенно пустым местом, где только вода да песок и ничего больше.
Я, выключил фонарик. И в полной уже темноте, лихорадочно начал обшаривать саму каменную стену на предмет укрытия. И мне повезло.
Повезло во второй раз. Я увидел узкую пещеру в скале. Место, которое никто и никогда не видел и о нем не знал. Узкий грот неизвестной глубины, но в который можно было бы мне пролезть. И даже с баллонами. Стараясь не пускать отработанных пузырей, пока те враги были еще далеко. И меня не очень хорошо различали на расстоянии в синеющей мутноватой воде, я туда нырнул. Это действительно было местом моего спасения. Глубокий каменный грот внутри скальной стены верхнего яруса плато. На сто метровой, буквально глубине. И в полной темноте. Но, я шмыгнул туда, спасая себя, пролезая и шаря руками на ощупь. Там я, затаился в его глубине, не очень далеко от самого входа. Заполз на некий каменный угол. И улегся своим со свинцовым противовесом поясом животом на сами торчащие из песка и ила камни.
Я проник сюда, совершенно, даже не задумываясь, что там, мог кто-то жить.
Мне было не до этого. Главное спасти сейчас свою жизнь.
Я был уверен, меня было здесь не видно. И что, самое обидное, у меня не было оружия. Вообще никакого. Кроме фонарика. У Дэниела был нож, но он утонул вместе с ним в том обломке носовом самолета. И я, думал сейчас только о спасении самого себя. И о спасении моей красавицы Джейн. Там на яхте. И надо было спасать черные ящики с самолета. Они лежали там у того второго куска самолета. У хвоста, на дне под лежащими его хвостовыми рулевыми лопастями.
***
Я затаился в темноте этого грота. И затаил свое дыхание, стараясь не пускать отработанную воздушную смесь в воду через фильтры шлангов акваланга.
Я, буквально залег на его каменное дно в полной черной темноте. Я, даже не знал, какая у него глубина. И что там дальше в его той глубине. Я соскользнул за какое-то выступающее ща каменным углом укрытие на самом каменном полу.
Наверное, это был какой-то бугор или камень, или, может, что-то похожее на некую каменную ступень. Но, за ней было углубление. И оно меня практически всего скрыло от тех, кто был снаружи. Я опустился быстро за эту преграду в той полной темноте. И прижался, опустив, даже голову на каменное его дно. Я замер на одном месте. Не дыша практически и не шевелясь. И стал смотреть одним глазом через стекло маски в темноту впереди на входе воды. Там, где был вход в эту маленькую океанскую малозаметную пещеру. Туда, откуда я сам, только, что вломился в саму утробу мрачного черного неизвестного никому и вероятно понятия не имевшего, кто это грота.
Вдруг появились они.
Один, за одним. Выстраиваясь в одну линию на некотором расстоянии от входа в мой каменный подводный грот. Восемь черных теней с ластами и баллонами за спиной.
Один из них остановился у самого входа в этот каменный узкий маленький подводный грот. Он подплыл к краю входа в почти уже полной вечерней темноте, засыпающего в предстоящую надвигающуюся ночь океана.
Тот, который остановился, посветил фонариком в глубину грота. Луч от подводного фонарика высветил узкие и низкие стены моей спасительной подводной обители. Скользнул на каменный пол. И на мой внешний каменный барьер в виде огромного, лежащего перед моей головой и лицом камнем. Я спрятал голову с маской за ним. И прижался ко дну этой подводной пещеры.
Я затаил дыхание, чтобы не выпустить отработанную смесь через фильтры акваланга. И таким образом не выдать себя врагам. Я понимал как никто другой, что если они меня здесь обнаружат мне уж точно придет фатальный конец. Отсюда не сбежать. А их восемь. И хоть я русский подводник и моряк в прошлом. Силы неравные. Мне не выиграть, вот так в таком положении подводное свое сражение.
Тот, который светил фонариком в глубину грота, повисев, какое-то время в воде перед входом в грот, решил заглянуть внутрь. Ослепляя меня светом фонарика, как, ни странно, ничего здесь, похоже, не увидел. Возможно, уже сама надвигающаяся ночная в океане темнота подгоняла его самого. И он, быстро осмотрев с прохода узкий мой, теперь спасительный пещерный грот, быстро и скоротечно свернул свою деятельность. И не полез внутрь пещеры. Может, даже побоялся лезть в черноту и неизвестно куда. Тем более под водой. Боясь, даже, может, застрять и погибнуть тут. Он видно, было отдавал адекватную себе оценку, и оценку своим действиям. И вообще по всему было видно, что эти ребята были действительно профессионалы. И они догнали бы меня, если бы не опустившаяся в глубины океана с поверхности ночь. Вообще неизвестно, сколько бы такая погоня продолжалась. Но темнота им помешала доделать задуманное. И спасла меня от смерти.
Эта полная уже темнота. Уже ни черта без фонарика не было видно. И я, осторожно на ощупь, полез к выходу из этого жуткого моего заросшего кораллами и водорослями спасительного узкого грота, когда эти восемь черных силуэтов уплыли прочь от подводной узкой скальной пещеры. В которой я был сейчас не один. Только я этого не заметил.
За моей задницей и ногами прижатыми к каменному дну и спиной с кислородно-гелиевой смесью восемнадцатилитровыми баллонами акваланга притаился большой слившийся, как и я с камнями и темнотой большой трехметровый осьминог. Это его был дом. А я вломился к нему непрошенным гостем, напугавшим морского жителя. И все бы ничего, да еще сюда в придачу ударил яркий луч света от фонаря еще одного неизвестного пришельца. Он напугал и ослепил осьминога. И тот, закутавшись в свои с присосками щупальца и балахон из перепонок, спрятался в этом переплетенном ворохе своих свившихся колечками рук и ног, слившись в самой темнотой каменной своей пещеры. Я его увидел лишь, когда выплыл их грота и случайно попал в осьминога светом своего фонарика.
Оказалось, грот был не такой уж глубокий. Это была овальная каменная узкая полость метров десяти в глубину. Вероятно, тот, кто осветил эту не очень большую пещеру, увидел, как и я этого большого опасного осьминога, и пришел к выводу, что тут вряд ли кто-то будет прятаться. Осьминог, похоже, сам того не желая, своим здесь присутствием, спас меня.
Мне еще повезло в том, что вода была здесь внизу на этом втором плато, не такая холодная, как обычно бывает на такой глубине. А то, бы, я, наверное, околел бы лежа здесь на камнях без движения. Я осторожно, и не торопясь, буквально, чуть ли не ползком, осторожно гребя ластами. И по, чуть-чуть, стравливая, через шланги и фильтры отработанную кислородно-гелиевую смесь из своих баллонов, опустился на самое песчаное дно второго плато у стены. И поплыл обратно к свисающим проводным веревочным фалам от эхолота и сонара. И там, где должна лежать нейлоновая сама сеть, спущенная на веревке, и лебедке с яхты.
Я подплыл к одной опущенной якорной цепи, и самому якорю нашей «Арабеллы», который врезался глубоко в белый вязкий песок. И удерживал яхту на месте. Где-то, невдалеке должен был быть еще один на такой же длинной цепи. Но, я, теперь плыл в слепую и на ощупь, здесь стараясь не зажинать подводный фонарик.
В темноте Я отыскал руками от подводной аппаратуры проводной фал. Да, и сама сеть была на привязи и на месте. Было, честно говоря, ни черта не видно вообще.
