- И какова моя роль?
- Мы думаем, что вы вполне можете подойти нам в качестве посредника и координатора плана спасения.
- Вы не можете мне конкретно сказать, что за требования вы предъявляете людям для спасения.
- Мы видим вашу роль в том, чтобы предварительно отобрать среди землян тех, кто с вашей точки зрения может по-человечески ужиться с другими людьми. Как мы поняли ваш моральный характер, вы выделяете людей по таким признакам, как доброта, интеллект, творческий потенциал. Отберите кандидатов, а мы их рассмотрим и определим избранных из людей, заслуживших спасения. Подумайте над нашим предложением и скажите, что вам нужно для такого отбора. Все понятно?
- В, общем-то, понятно. Но, Максим Максимович, сгожусь ли я для этой роли? Зная свой нелюдимый характер, я сомневаюсь в успехе такого предприятия.
- В подобного рода начинаниях сомнение может оказаться благотворным. Ладно, постараемся вам помочь. Мы составили примерный список тех людей, которые могут заслужить нашу благосклонность, - пояснила «инопланетная дама» и протянула ему папку бумаг с упомянутыми списками. Вычеркните из него тех, в ком вы сомневаетесь.
- Но я не всех знаю.
- Среди них есть и те, с кем вы знакомы. С кем вы не знакомы, познакомьтесь. В чем проблема? Нам важно, чтобы и вы приняли участие в вашем спасении, начиная с его подготовки. Не то, как-то нечестно, несправедливо и глупо спасать людей, безучастных к своему спасению.
Петр Петрович, вы только представьте себе такую сцену: мы спасаем вас, а вы сопротивляетесь нам. Самоубийственная ситуация.
- У вас речь идет о массовом самоубийстве людей, а я вот уже какое время нахожусь в состоянии не от мира сего. Не зря люди говорят, что «своя рубашка ближе к телу». Что мне абстрактное благо человечества, меня заботит мое собственное благо, моя личная жизнь и больше ничего. И вы мне предлагаете стать посредником между вами и нами. Неужели вы не видите здесь противоречия?
- Конечно, видим. Но именно поэтому мы и предлагаем вам быть медиатором вашего спасения. Ведь все люди похожи на вас и вы похожи на них. Именно в этом заключается ваше своеобразие в мире. Как раз этот человеческий эгоизм и следует непременно сохранить более, чем в одном экземпляре. Нам это в диковинку.
- Теперь мне все понятно. Но какое это имеет отношение к вашему спасению нас? Мне все равно, что творится в этом мире. Но одой ногой я все еще стою в нем. Мне хочется пожить еще. Правда, не обязательно в этом мире. Есть ли другой мир? Или иной мир есть мир только сознания, в данном наличном случае моего?
- Знаете, Петр Петрович, ваш мир и наш мир разнятся. Но у нас есть и общий мир – мир сознания, не бессознательного, но именно сознания. Когда он из бессознательного своего состояния в себе он обращается в сознательное состояние для себя, тогда мир становится тотальным, всеобщим не по материи, а по уму, по сознанию как на духу, - пояснила Александра Александровна.
- То есть, вы хотите сказать, что мир сознания и есть иной мир?
- Разумеется.
- Да, в этом есть свой смысл. Мне это стало понятно, как только я в болезни почувствовал «живое дыхание смерти». Смерть… она живая для сознания. Если перефразировать фразеологизм: «То, что для русского жизнь, для немца - смерть», то можно выразиться так: «То, что для мира смерть, для сознания - жизнь». Для сознания в форме Я нет смерти как смерти. Она есть обратная сторона жизни – жизни вне мира. Что остается вне мира? Только сознание для сознания. Но может ли оно быть вне мира реально, а не в сознании? Находится ли сознание в мире? Оно находится и не находится в нем в зависимости от того, отождествляем ли мы мир с реальностью или нет. Мир реален. Но он не покрывает полностью всю реальность, ибо реально и сознание. Но является ли такое сознание как реальность моим, если я являюсь в мире, а не вне его. И мне кажется, что такое сознание тоже не является вашим.
- Вы в самом деле так думаете? – c усмешкой спросил Максим Максимович.
- Как же мне иначе думать? – взорвался Петр Петрович. – В противном случае вы бесплотные и вечно живые ангелы. Это так?
- Какой молодец. Вы забегаете вперед. Давайте пока считать нас обыкновенными инопланетянами. Вам же будет проще общаться с нами.
- Да-а. Кстати, я пропустил мимо ушей ваше замечание о нашем эгоизме, который вам в диковинку. Не означает ли это, что вы врожденные альтруисты?
- Это так, если мы, как вы предположили, - ангелы.
- Если это не так, то вы – демоны?
- Зачем эти крайности? Они помогают тебе разобраться в ситуации? Так трактуя нас, ты упрощаешь свое понимание. Мы становимся тебе доступнее, но таким образом ты оказываешься в плену религиозных предрассудков. Тебе как сыну своей техно-научной эпохи будет понятнее, с кем ты имеешь дело, если представишь нас инопланетянами, - уточнила Александра Александровна предлагаемые условия нынешнего толкования.
- Значит, вы не прилетели на Землю на летающей тарелке? – стал догадываться Петр Петрович: реальность была намного сложнее даже ее необычного представления.
- Можно и так сказать, но в таком случае вы рискуете утратить свое основание в объяснении и пускаетесь во все тяжкие, обращаясь в состоянии полной неопределенности, регресса в бесконечность предположения. Для обретения состояния безмятежности следует остановиться на том уровне истины и реальности, которому вы соответствуете, - это человеческий уровень, - и им утешится. Удовольствие от своего понимания реальности является законным, оправданным.
Но если вы окажетесь на ином уровне реальности, уже сверхчеловеческом, а сами будете человеком, то никакого удовольствия вы не получите. Вам будет горько от сознания того, что вы находитесь не на своем месте. Зачем вам это? Каждому свое!
- Но так мы замыкаемся на самих себе, на ложных, идеологических представлениях и демонстрируем пресловутый человеческий эгоизм. Что и требовалось доказать. Не хотелось бы этого, - объяснил Петр Петрович.
- Замечаете, Петр Петрович, вы опять преувеличиваете роль своего желания, и желание вольно или невольно обращается в нежелательное состояние вашего сознания. Берите пример с Будды, как он, устанавливая причины страданий в своих желаниях, примирялся с подлинной реальностью, представляя ее непредставимой нирваной, - предложил Максим Максимович.
- Но является ли такая методология спасительной для моего сознания?
- Она в той мере спасительна, в какой вы привязаны к самому себе. Полное освобождение возможно не в самом пробуждении сознания, а в осознании что оно ничье. Это вам как человеку, полагаю, вполне доступно, естественно, при разумном усилии. Именно на этих условиях – условиях понимания имеет смысл принять нашу помощь и нам уже с вашей помощью выбрать из людей таких, которые достойны спасения – понимания своего предназначения.
- Так ваше предложение об участии в спасении людей связывает меня этим миром или связывает меня с вашим миром?
- Зачем вы противопоставляете их? Можно оставаться в связи с себе подобными и одновременно быть связанным с нами.
- Тем не менее я так и могу понять того, из какого вы мира: из этого или иного мира?
- Если рассуждать в вашем ключе, то есть мир миров или реальность как мира сего, так и мира сознания. Мы из мира сознания попали в ваш мир.
- Откуда вы пришли? Из мира грез?
- Похвально ваше стремление уточнить место обращения к вам, но это от вас зависит, а не от нас, как именно вы представляете такое место. В зависимости от того, как вы на него смотрите, вы можете оказаться как в мире грез, иллюзорном мире фикций, так и в мире, реальнее которого нет. В данном случае, вероятно, вы пребываете в иллюзии относительно нас. Поймите, мы не можем встать на ваше место прямо. Мы можем только примерно, в достаточной степени условно оказаться в нем. То, какими вы нас видите, зависит не столько от нас, сколько от вас, от вашего устройства и вашей манеры представления, настройки вашей оптики. Ведь мы пришли к вам из мира сознания, которое доступно вам в вашем, а не в нашем виде.
- Выходит, я никаким образом не могу избавиться от собственной субъективности?
- Такова неизбежная плата за то, что вы субъект. Это ваша ответственность за то, что вы свободны, можете сами выбирать себя. Вы можете выбрать и не себя сами.
- Тогда кого выбрать-то?
- Того или то, что вы называете «за порогом смерти», по ту сторону противопоставления жизни и смерти. Но готовы ли вы сейчас к трансцензусу? Или лучше дождаться обычного для вас ухода из этого мира? Но прежде поучаствовать в собственном и чужом спасении в этом мире. Это решать вам.
Потом они договорились о том, как будут поддерживать связь, сообщая друг другу о месте и времени встречи по телефону. Предметом обсуждения на этих встречах должны были стать отчеты Петра Петровича о его разговорах с теми, с кем он уже был знаком или кто мог его заинтересовать. Они оказались в списке, составленном его таинственными собеседниками по тому еще неведомому ему признаку, который он попытается определить, чтобы получить полное представление о предложенной миссии, на которую согласился. Он принял их предложение, во-первых, потому что, в принципе, ему было уже все равно. И, во-вторых, он сам когда-то думал о необходимости такого рода спасении, если бы оказался на месте самозваных инопланетян. Прикрытием их операции по рекрутированию кандидатов на спасение стала организации литературного фан-клуба творчества Петра Петровича Петрова. Активными участниками клуба почитателей творчества Петра Петрович и стали Максим Максимович и Александра Александровна.
Петр Петрович настолько был поглощен знаменательным событием встречи со своим «читателями», что не заметил, как оказался в своей квартире. Он снова и снова прокручивал в своей голове свой разговор с ними и никак не мог отделаться от мысли, что его не то, чтобы «надули», - это был не тот случай, - но оставили в дураках. Может быть, так и должно было случиться, будучи необходимым этапом на пути к истинному положению вещей. Но это не помешало ему отметить то, что его собеседники не в пример ему только делали вид, что ели и пили, не солоно хлебавши покинув кафе.
Глава седьмая. Разговор запросто
С недавних пор – со времени своей смертельной болезни – Петр Петрович стал делить свою жизнь на «до» и «после». Границей, разделившей ее, была линия, точнее, кривая трансцензуса. Одной, левой ногой он стоял здесь, в этом мире до смерти, но другой, правой ногой он заступил за грань, за порог смерти, и был уже там, в ином мире. И на этот мир он смотрел из того, иного мира, наблюдал за ним и за собой в нем.
Тем не менее он пребывал еще в нашем мире и зависел от своего окружения. Ему важно было общение со своими единомышленниками, друзьями и приятелями. Кое-кто из них входил в список кандидатов на спасение.
Первым в списке значился его друг-единомышленник Семен Семенович Семенов. Тот тоже был
