НА СТОЛКНОВЕНИИ ЭПОХ. Часть 1

продвижения нового журнала со своими товарищами. Решить нужно было немало. Как продвинуть журнал, кто его будет читать, кого печатать, какой денежной платой вознаграждать. Выяснилось, что на продвижения журнала должно пойти немало денег. Но где их взять? Надо было поработать, вначале может даже бесплатно. Лера во время всего разговора находилась рядом с великаном. Он не давал ей никаких распоряжений, и она спокойно могла все записывать на пленку, вставленную в свою заколку на волосах. Еще одна находилась в булавке. Ох, сколько всего интересного она тут узнала! Потом разговор стал приобретать все более расплывчатые очертания, стали затрагиваться какие-то житейские темы. Собеседники расслабились и теперь просто пили чай и разговаривали на разные темы.
      В квартиру приходили еще какие-то люди. Лера их не знала. Вероятно, не знал их и сам великан. Он решил с ними познакомиться и пересел за игральный столик поближе. Дружески улыбнулся, достал колоду карт. Подмигнул одному из них:
    -- Ну, что, перекинемся?
    Тот в ответ достал из кармана купюру и положил на стол. Великан сделал тоже самое и начал сдавать карты. Лера тихонько подсела ближе, она наблюдала из-за плеча великана, затаив дыхание. Игра становилась все напряженнее. Вероятно, великан не хотел, чтобы  присутствовал кто-то посторонний, когда он играет и попросил Леру:
    -- Лерочка, детка, пойди, пообщайся с Борисом, ведь ты его знаешь. Он только что пришел.
    Такого оборота событий Лера не ожидала. Она собиралась выяснить, каким образом великан выиграет партию. Ведь во всех источниках было сказано, что он хороший картежник.
    -- Хорошо, -- не долго думая ответила она, и, словно невзначай, ловко отстебнула и оставила на столе  свою булавку.
    Но не успела она отойти, как услышала у себя за спиной бас великана:
    -- Черт тебя возьми! Это твоя булавка?!
    Лера обернулась. Великан уколол палец и чертыхался вовсю.
    « Он же боится острых предметов…»
    Лара кинулась к бутылке самогона, стоявшей на обеденном столе, быстро намочила в ее содержимом свой носовой платок и ловко обмотала великану палец. Тот понемногу успокоился.
    -- А ты ничего, барышня, соображаешь! У меня тетя  медсестра. Так она также делает…
    -- Я не барышня, я – Лера.
    -- Ну, ладно, Лерочка, дай нам доиграть.
    -- А можно, моя булавка здесь полежит пока. Она мне на поясе мешает?
    -- Чтоб я опять накололся?
    Лера удачно воткнула булавку в краешек стола.
    -- А так?
    -- Ладно, можно, ступай…
    Лера отошла в сторону. Она подсела к наблюдавшему всю эту сценку Борису. Тот пил чай и, молча, созерцал  происходящее все вокруг. Лера знала, что он является первым и самым достойным поклонником творчества ее исследуемого. Но близко он к нему не всегда имел возможность подойти и предпочитал наблюдать за ним на расстоянии. Как только Лера подсела к Борису, он сразу же налил ей чаю и заговорил на волнующую его тему:
    -- Вы работаете домработницей у Маяковского? Как вам повезло. Он талантлив и не просто интересен. Человек большого обыкновения, но совершенно непредсказуем, хотя не всегда бывает деликатен. К нему невозможно привыкнуть.
    --  Да уж, деликатности у него не занимать. Хотя он сам говорит, что у него с рождения ее нет. Зато креативность, ну, непредсказуемость… Ну, очень высокая активность, причем во всем. Ему нужны постоянные выступления и амбиции, тесный контакт со зрителем. Он может и должен оказывать влияние на массы. Но это не результат сублимации, как считают ученики Фрейда. Это хорошо развитые лидерские способности, обусловленные самой жизнью. Ведь для сублимации необходима полная изоляция отношений с противоположным полом. В его жизни таковой не наблюдается.
    -- Лера, вы рассуждаете как ученный. Просто поразительно для девушки вашего возраста и положения… Признаться, я не все понял из того, что вы сказали. Или, скорее всего, ничего. Ведь я не ученный. А вот то, что он очень активный – это да. Я бы сравнил его образ с ранними героями Достоевского.
    -- Его реальный образ очень близок к идеальному, который сотворил он сам и во всю старается сблизить реальный мир с идеальным. Да, он живет в своем строгом мире и те, кто с ним встречаются, начинают ощущать остроту несовершенства своего реального образа. Особенно те, у кого идеальный образ далек от реального. Те, кто пытается обмануть себя и окружающий мир. Потому они его не любят, даже ненавидят и прикидываются, что не понимают. Прекрасный психотерапевт.
    -- Лера, откуда вы так много знаете?
    -- Мой папа был ученным. Он водил меня еще в детстве на различные конференции и сам рассказывал  много. Память стерла все, что было до кораблекрушения, но то, что было очень давно, я начинаю припоминать. Но, все же, мне еще очень тяжело. Бывают совершенно неожиданные провалы памяти. Ничего не помню. Ничего. Особенно по утрам. Наверное, был сильный ушиб головы.
    -- Понимаю… -- Борис сочувствующе прижимал ее руку к своей груди.

          ГЛАВА 37.
    В комнату вошли еще трое. Они присели к столу. Их, как и всех остальных угостили спиртным и чаем со скромным угощением. Один из них, вихрастый, светловолосый, подсел к Борису и дружески потрепал его по плечу.
    -- Привет, дружище. Читал твою последнюю вещь, «Близнец в тучах». Вот это по-нашему!
    -- Да, но я пытаюсь перейти на другой жанр, более научно-обоснованный. Я не хочу, чтобы от моих стихов у народа ноги сами в пляс пускались. Я хочу сотворить что-то более серьезное и полезное на все века.
    -- А вот это ты брось. Красота мира, нашей земли, на которой мы живем – вот это на все века! Где еще найти такую красоту, как у нас?! Ни одна заграничная поездка не оправдает ее…
    -- Я с тобой согласен. Ты в этом деле достиг совершенства и сотворил на века сказочный образ русской земли. И сам похож на Ивана Царевича, который на сером волке перелетел через океан и поймал там Жар-Птицу.
    Борис, как обычно, был совершенно спокоен и легко принимал точку зрения любого своего собеседника, не теряя при этом своей. Его собеседник с симпатичным лицом и энтакими пижонистыми манерами, сразу же начал красоваться перед Лерой и всячески делать ей знаки внимания. Конечно же, Лера узнала в нем еще одного исследуемого, правда не своего. Но и его творения ей пришлось изучить очень тщательно.
    « Надо же, как разоделся, а еще вчера в лаптях ходил и ничего другого всем назло надевать не хотел.»
    -- Сергун, -- дерзко протянул «незнакомец» руку Лере.
    Лера протянула в ответ свою:
    -- Лерика.
    -- Очень приятно, -- Сергун поцеловал Лерину руку, та чуть не расхохоталась. Ей были не привычны такие манеры поведения. 
    -- Это домработница Маяковского, -- пояснил Борис.
    Сергей покосился в сторону великана, вовсю резавшегося в карты. Тот прихлебывал вино и забыл обо всем.
    Товарищи по перу, сидящие рядом с Лерой, продолжали разговор. Они пили вино и с упоением объяснялись друг другу в творческой любви и в любви ко всему русскому творчеству. Они читали наизусть стихи и отрывки из поэм Пушкина, Лермонтова, Жуковского и всех остальных. Потом пылко обнимались и братались навек. Вдруг Борис сказал:
    -- И, все-таки, я не считаю необходимым раньше времени выходить на эстраду и легкомысленно срывать плоды славы, устраивая шумиху вокруг себя.
    -- А вот это ты не прав, -- отвечал хорошо уже поддатый его собеседник, -- Ты и сам так не думаешь, как говоришь.
    -- Нет, думаю. Это входит в мои творческие планы.
    -- Не ври. Я не верю, слава – это все. Те, кто считают иначе, просто кокетничают!
    -- Так что ж, по-твоему, я кокетничаю?!
    -- Ну, конечно! С таким талантом оставаться в тени… Я никогда не поверю, что тебе этого действительно хочется!
      -- Я просто сказал, что слишком быстрая слава меня не прельщает. Но, вероятно, ты еще не дорос до этого состояния души, потому меня и не понимаешь! Ведь ты прославился очень быстро. Это может тебя испортить.
      -- Я не дорос?! Ты просто завидуешь! Вот я тебе сейчас покажу, как я не дорос!
      С этими словами буйный собеседник повалил своего соперника на пол. Тот отреагировал тем же: отбивался, выкрикивая при этом:
      -- Я не собираюсь жить на публику и веселить народ, словно паяц…
      -- Так что ж получается, я – паяц!
      -- Ты будешь паяцем до тех пор, пока не вырастешь из имажинизма до настоящих философских мыслей. Образ должен двигать развитие вперед, а не оставаться застойным болотом в умах читателя. Читатель должен делать выводы сам…
    -- А я не хочу философски мыслить! И плевал я на ваш футуризм!
      Оба тузили друг друга и дискутировали при этом, забыв об окружающих и о Лере. А Лера от испуга юркнула под стол. Оттуда было лучше наблюдать катавшихся по полу.
      «Говорят, в спорах рождается истина. Что-то она не рождается. Нет, психотерапевты из них не получатся, это факт!»
      А ее подопечный великан, увидев всю эту свалку, громко выругался:
      -- Тьфу, чертовня какая! Не умеют свое доказать, так надо драться!
      Он не хотел вмешиваться, когда драчунов растаскивали по углам. У Сергея был подбит глаз, у Бориса разбита губа. Великан стоял около двери, надевая пальто.
      -- Лера! – звал он громовым голосом, -- Где моя Лерка!
      -- Я сейчас, -- отозвалась Лера, выползая из-под стола, -- Моя булавка!
      -- Она у тебя что, золотая?!
      -- Она мне дорога! Подарок бабушки…
      -- Быстро одевайся и пошли!

          ГЛАВА 38.
    -- Вот глупая какая драка! Ведь он же сам писал: «Нет тепла от звездного огня». А кричит противоположное.
      -- А, Есенин. Да ему лишь бы пошуметь и подраться почем зря. Уж сколько раз ему говорил, присоединяйся к нам. Одному тяжело. Но он не хочет делать общее дело вместе. Он слишком самовлюблен и за это расплачивается.
      -- Я думаю, он просто боится потерять свою индивидуальность в общем потоке.
      -- Чушь какая. Что такое индивидуальность – это ваше буржуазное понятие. Так он его боится потерять? У нас есть прекрасные поэты – и Большаков, и Шершеневич, и Асеев, и Третьяков. Дэвид Бурлюк, наконец. И они все разные, но мы все заодно!
      -- Нет, ты не правильно понимаешь слова. Индивидуальность – это неповторимость образа. Ты, вероятно, хотел сказать индивидуализм, или, еще точнее, единоличность.
    -- Да называй, как хочешь, это все блажь, мещанство. Нам всем необходимо сплотится для поддержки друг друга. А любоваться лишь собой – это отжившее понятие.
    «Вот странно, почему они меня не понимают. Я их поняла, понимаю и теперь. А они меня словно не слышат, не видят. Я для них – призрак. Да! Я – призрак. Но это и есть моя работа.»
      -- А Борис?
      -- Пастернак? Он талантливый парень. И понимает все как надо. Но он для меня загадка. Мы хотим пригласить его печататься в нашем журнале…
      Потом великан стал напевать себе под нос какую-то песенку. Вероятно, настроение у него в этот вечер было хорошее.
    -- Вот, -- решил похвастать он перед Лерой, -- Проиграл всего лишь два раза, остальное – выигрыш. Куплю Лиличке новое пальто.
    « Оригинально господин гений зарабатывает деньги, когда за стихи не платят. А ведь Славка…»
    Вдруг Лере стало нехорошо от воспоминаний о своем бывшем парне. Ее опять захлестнула волна сомнений – настоящий ли гений перед ней? А гений шел домой