Тридесятое царство (окончание)

выбор. Или к свету: светить самому, давая жизнь, что значит, родить детей, жить в семье. Или – к мраку: забирать свет и гасить в себе, что значит, губить жизнь.
  Старший Дружины почувствовал, что словом владеет куда хуже, чем

265
луком, и, смущаясь, говорит сбивчиво. «Пускай злобник думает, что я оробел перед ним. Нам это на пользу. Скорее отстанет…»
  - Известно мне, - не унималась Аша, - что ваши вещуны учат и другому: человек не остаётся вечно человеком. Проходят года Сварога, и место старых богов занимают новые. Ведь покорились ваши предки Сынам Богов, приплывшим когда-то на Блаженные острова? Где же тут свет, где же тут темень? Они смешиваются, они перетекают друг в друга.
  - Почти так, - согласился Светь, чувствуя, как Радя без слов, силою внушения пытается остановить его от спора, но упорно следуя за шальной мыслью: «Вот сумею ли переубедить его? Умом-то, хотя и две головы, не отличается».
  - Почти так, Правитель. Человек не может вечно оставаться человеком, потому что мир развивается, и в том смысл его существования. Человек уходит в Ирий. Или он становится там равным богам, или возвращается на Землю к своим предкам – животине, зверю и снова идёт общим путём, который надлежит пройти каждому. Тот, кто верит вам, что можно брать чужое, устремляется всею душой к земному, к утвари, к телесным желаниям. В нём усиливается животное, тёмная часть души. Но темень – это смерть. Жизнь появляется только при свете, при Солнце. Появляется, растёт, плодится. В темени же замирает. На Севере, на Островах, Солнце уже не греет Землю, и жизнь там умерла.
  - Значит, Холод и мрак могут побеждать.
  - Разве это победа – уничтожение мира?.. И себя вместе с миром…
  Выслушав в очередной раз Гарамуза, Аша лукаво улыбнулся, переговорил с Башой и предложил:
  - Докажи, Сокол, что свет – ваш бог и помогает вам. Вот огнище. По моему мнению, я хозяин этого огня, который только и смог, что поджарить для меня мясо. И если я буду убивать вас, он всё так же покорно будет гореть, не выходя за камни.
  Светь сделал неуловимые обычному взгляду движения бузы и возразил:
-Смотри же, Правитель, как огонь не тронет меня, потому что мы с ним на одной стороне.
  Юноша поднял рукав рубашки и, шагнув вперёд, сунул правую руку прямо к раскалённым углям. Пока четыре глаза Аши-Баши, расширившись, смотрели на это, Светимир поднял голову и улыбнулся.
  Когда он, невредим, вернулся на  место у входа, чёрный Правитель уже справился со своим удивлением.
  - Это – чародейство. Но если огонь и помогает тебе, то лишь потому, что ты ему поклоняешься. Я же волен. Мы не подчиняемся ни Светлым, ни тёмным богам. А вы – жёрухи своих Белых богов.
  - Подчиняются из страха. Наша же любовь к своим богам осознанна. Мы давно убедились в их доброте. Они много хорошего сделали для наших предков, а те передали знания и умения нам. Воля не в том, чтобы вихрем

266
носиться за своими бесконечными желаниями, которые меняются мгновенно. Воля – в умении понять этот мир, выбрать жизненный путь и идти по нему, не отворачивая. Вот мы гостями у вас, значит, наши боги не лишают нас права выбора.
  - Я не вихрь, - сменила Ашу правая голова: её соседка, явно, убедилась, что Ярии – враги, и грозно умолкла. – Я не вихрь, который носится туда-сюда. Я и есть направление для моих воинов, для всех народов. Что значит: понять мир? Я понял. Есть два пути: можно сотворять, можно забирать. Только я понял это. И я забираю. Великая тайна открылась нам, Чёрным. Потому, мы – лучшие. Остальные неразумны, ниже нас, потому служат нам.
  - Верно, Правитель. Есть только два пути: сотворять и расхищать. Светлые боги сотворяют и украшают мир, чёрные – разрушают. Третьего пути нет. Если кто не выбрал свет, значит, выбрал мрак. Между ночью и днём нет ничего третьего.
  - Я не выбрал сторону чёрных богов, ибо я выше их. Я подчиню себе и Светлых, и чёрных, когда приплыву на ваши Блаженные острова, поднимусь на Алатырь-гору и возвещу всему миру: «Я единственный бог! Других нет!»
  - Сожалею, Правитель, но ты обманываешься. Это чёрные боги внушили тебе, что ты выше их, чтобы подчинить. Их лукавство безмерно. Прислужником становится не только тот, кто ниже всех, но и тот, кто возносит себя выше всех. Не попался ли ты в западню своей безграничной воли? Ведь твоя воля подчиняется воплощению твоих желаний и чаяний. Ты не можешь отказаться от восхвалений, от вкусной снеди, от множества слуг, окружающих тебя. Это западня, а не воля.
  Теперь замолчал и Баша. Все вдруг удивились, как шумны воины за стенами жилища, как крикливы маленькие длинноухие лошадки. Удивились и ощутили: этот разговор по доброму не закончится. Не могли Чёрные простить и того, что их провели, и того, что вместо прославлений и подобострастия они увидели в чужаках твёрдость веры и отвагу слов.
  - Ты красиво говоришь, светловолосый ратник, - злобно переложил слова правой головы Гарамуз. – Я слышал, что ваши глаза голубые, как Море Севера. И я не вижу в них страха. Лишь дерзость. Одного ты не понял из-за юных лет: только я волен над твоею жизнью. Пожелаю – убью. Пожелаю – отпущу.
  Опоздала угроза: Светь уже подал своим малоприметный знак готовности. И напоследок он улыбнулся, сбрасывая с себя напряжение томительного разговора:
  - И в этом ты неправ, Аша-Баша. Ещё пору назад я сомневался: воевать ли с вами, или вы пронесётесь, как бесплотные духи ночи, и исчезнете где-нибудь в беспределье лесов Бармы. А теперь вижу: вас много и своим числом вы нарушаете равновесие мира. Зла становится слишком много.

267
Потому я буду уничтожать вас. А раз так, жизнь моя с этого мига зависит только от того, насколько я нужен этот войне. Уверен, Светлые боги выведут невридимыми меня и моих друзей из вашего становища. Так что – боги с нами. Свидемся.
  - Назад? – громко шепнула Болеслава.
  - Нет, вперёд!
  Светь выхватил лук, и опытные воины охраны вмиг окружили своего хозяина, сомкнув щиты. Яриям то и надо было. Они бросились в сторону скрытого припасника, откуда вышел старик, потому что та сторона строения была безопаснее и выходила как раз на реку. Однако случилось непредвиденное: разозлённый Аша-Баша, поддавшись дикому гневу, выхватил у кого-то копьё и, расталкивая воинов, кинулся было наперерез врагам. Но запутался в длинной рубашке, распорол её наконечником копья и обнажил впалую и худую грудь, покрытую, как у игрунков, густыми волосами.
  - Какой кощий! – вскричала Болеслава. – Брысь, мертвяк!
  И они пробежали мимо, не встретив сопротивления. Лад одним взмахом разрезал холстину шалаша и, выскочив первым, ухнул филином. От реки ответили.
  - Луки готовь! – вскрикнул Светь. – Бегом!
  Сзади уже подняли тревогу, но ратники, сидевшие у костров и громко разговаривавшие друг с другом, не сразу поняли, что произошло, и почти все пропускали Яриев без схватки. Потому стрелами не бились, а просто расчищали себе путь: Чёрных здесь оказалось много. Светь и Лад выпустили по пять стрел, Боля – три. Радислава же горстями бросала в костры какие-то порошки, отчего огонь взметался на две сажени ввысь и густо осыпал Чёрных разноцветными искрами.
  Когда все четверо оказались у реки и, не останавливаясь, бросились вплавь, погоня ещё и не наладилась. Потому отважные беглецы легко доплыли до противоположного берега. В этот миг Чёрные добежали-таки до воды и изготовились стрелять. Камышник раздвинулся, и три десятка ратников Дивослава разом смели всех врагов, собравшихся на том берегу.
  - Целы?! – спросил Див.
  - Не только! Ещё и мучаемся от желания немного позабавляться!
  Светимир развернулся, вновь вынул лук, и его стрела пошла вместе со второй смертельной волной Яриев. Ещё два раза очищали берег от чёрных воинов стрелы дружинников, пока Светь не остановил их:
  - Уходим, братья. Не то окружат.
  Они подожгли камышник и, вспрыгнув на лошадей, ожидавших недалече, исчезли в Лесу. А в становище Чёрных ещё долго кричали, препирались, посылали в разные стороны сотенные ватаги воинов, и только пленные Южные, запертые в живнях и других строениях, хотя и не ведали того, что именно произошло, но радовались, что у их обидчиков тоже случаются

268

напасти.
  Так закончилась эта дерзкая выходка Светимира, которая позволила с точностью узнать все дальнейшие замыслы хозяина Чёрных.
  -…И вот мы увидели «великого Правителя мира, покорителя двух десятков девяти государств, нового бога Ашу»… Светь, почему он говорит о себе, как об одном человеке? Их же двое, только ног мало.
  Болеслава сидела у большого костра, тесно окружённого ратниками, и рассказывала. Светимир был в глубокой задумчивости, и за него ответила Радя.
  - На двоих тела не хватает. Получается полтора человека. А на одного даже излишек. Вот тебе и превосходство над другими. Он же – «лучший».
  - Лучший!.. В погублении детей да стариков. А вы приметили, когда Аша упал на свою змеюку, какой он худышка, кощий? Будто голодом морят.
  - Злоба его и истощила… - сказал Лад. – Вот головы две, меж собой препираются, а против нас обе вместе. Так что это один человек.
  - Я думала, он горбат… - сказала Радислава.
  - А что же? Нет?
  - Не видела?.. Ты, Боля, больше грудь рассматривала.
  Все засмеялись.
  - Куда там рассматривать! – улыбнулась и Болеслава. – Не было времени ножа выхватить да ткнуть его хотя бы в одно сердце!.. Так что же, нет горба?
  - То ещё две руки, покороче. Он их рубашкой прикрывает.
  - Видно, ему двух хватает…
  - Запас. Ежели те две кто обрубит!
  - Тогда и голова одна – запасная!
  - Эка выдумал: два тела, четыре руки, а голова одна?!
  - А неразумному да злому хотя и десять голов! Толку-то?!
  Так всякий раз рассказывание Болеславы перебивалось шутками: слишком трудное дело совершили дружинники, проникнув в становище врагов,проведав нужное и без потерь уйдя от погони. Потому и радовались юноши и девушки, укрывшись глубоко в Лесу, который теперь ни у одного из них не вызывал опасений. «Дружина! – объявил Светимир, когда отъехали от реки на изрядную дальность. – А в Лесу-то мне лучше! Уютнее! Такое со мной впервые в жизни! Видно, принимает нас Велес!»
  -… А как начал Светь ему прекословить, - продолжала Болеслава, - мне показалось, переложитель в этот миг велит воинам, и нас изрубят, так он гневно глядел на нашего старшего. До того принуждал нас молчать да кланяться как жалких Отступников, а мы – совсем другое. Аша по-всякому лукавствует, с одного на другое перекидывается, а Светь всё поучает его и поучает, как дитя-растряпу. Когда же он сунул руку, сделав огонь ласковым, Аша от изумления забыл и то, что он «великий Правитель»… Одно плохо, друзья и подруги: Южные Отступники всё рассказали
                                                          269
двухголовому о нас, хотя и напутали: и где живём, и каким числом. И о переселении западных родов рассказали. Потому-то, смекаю я, и не хочет Чёрный идти за Пояс Рода, что наших западных братьев две сотни и пять десятков тысяч. Одних только ратников выставят до восьми десятков тысяч и раздавят Ашу с его воинством.
  - Ты ведь говорила, Боля, что его влечёт на Острова, чтобы утвердиться вместо всех богов?
  - Такой не отважится пол-Луны плыть по Морю. А до Алатырского острова тем более. Может, и выйдет на лодке, проплывёт немного. После воротится да и начнёт