Тридесятое царство (окончание)

их всех умыслили погубить?
  - А чему удивляешься?
  - Тогда и мне дайте нож. Они со мною лютее, чем с конями…
  - Хочешь помочь – притаись и всё примечай. Добре?
  - Да добре…
Друзья направились к повозкам и три раза взмахнули мечами. Ни звука не услышали они от убитых врагов. В этот миг мальчишкасзади вдруг громко спросил:
  - Чего надобно тебе?
  Чёрный, который только что вышел за порог, повернулся недоумённо к  жёруху, и в тот же миг брошенный нож вошёл ему в спину. Воин слабо крякнул, а Соколы признательно кивнули юному помощнику.
  Теперь жилище. Светь и Лад вошли внутрь и тут же вышли обратно под навес. Тут же – так показалось мальчику из племени Барсуков, и он подосадовал:
  - Что же вы?.. Рубите, пока спят.
  - Десяток и два, - проронил один из них.
  - И десяток, - прибавил другой.
  - Уже? – не поверив, жёрух решил заглянуть в жилище.
  - Вот что, наш юный друг, - остановил его Светимир. – Я слышу, братья Куницы уже изрядно шумят. Иди к соседнему навесу, а мы следом, да подашь знак, если там все спят.
  Так они прошли ещё три жилища, пока не попалась живня, заполненная не коровами или лошадьми, а подростками-прислужниками. Убив сторожевых воинов, Светь объяснил пленным всё, что происходит в селении, и велел пойти по их с Ладом пути обратно да собрать оружие убитых Чёрных.
  - Собирайте да переходите на ту окраину, где теперь бьются. Взрослым там оружие весьма пригодится.
  …Через четверть поры в селении Деремира, который сам погиб несколько дней назад, всё совершенно изменилось. Внутри жёстко схватились шесть сотен Южных и тысяча Чёрных, снаружи все выходы в поле были прикрыты лучниками Меча, которые убивали любого всадника-врага, захотевшего вырваться – от страха ли или за подкреплением… А среди Чёрных, как невидимые духи мести, то там, то тут являлись два десятка ратников-северян, вмиг уничтожали ватагу противников и исчезали за углом какой-нибудь бани.
  Мечислав не случайно был оставлен братом для обучения Куниц ратным умениям. Юноша доподлинно ведал все отцовы боевые ухватки и придумки.

287
Захватников били с хитростью. Вызволенные взрослые ратники, из которых немало оказалось способных держать оружие, охватывали с двух сторон часть селения и наваливались гурьбой все вместе, пока спины им прикрывали юные лучники Меча. Так численный перевес не давал никакой выгоды врагу. К тому же собраться в дружные ватаги и всем вместе нанести удар воинство зла не сумело: мешала разность языков, не оказалось одного толкового старшего, многие заботились о собственном спасении, посчитав противника превосходящим. Да и Светь со своими дружинниками, быстро перемещались и, не жалея Куньих стрел, создавали большую сумятицу и уверенность, что их, Чёрных, бьют изо всех сторон.
  Только один раз Ярии столкнулись с крепким сопротивлением. Десятков пять воинов Кощего закрыли ворота, выставили лучников и метателей копий, и подступиться к ним возможности не было.
  - Что делать? – обратились ратники к старшему. – Здесь, верно, самые опытные!
  - Друзья, вы смотрели в глаза детей-жёрухов?! Или мало они вам ярости внушили?!. В жертву этих Перуну и Семарглу! Порадуем наших небесных охранителей!
  Его поняли, и вскоре десяток пламенников полетел в жилище с изворотливыми воинами.
  - Вот так! – одобрил Светь. – Или боги пожгут, или мы посечём! Пусть выбирают! У них лишь такой выбор будет теперь: смерть или смерть!.. Повозки к воротам: прорываются на конях!
  В этот миг к Светимиру подбежал Меч.
  - Брат! Едва отыскал тебя! Схватка затягивается, а в селении рода Регомира тоже до полутысячи пленных взрослых! Не успеем до рассвета!
  - Видно, не успеем! Бери с собой сотню самых толковых да вооружённых ратников, чтоб были с луками, садитесь на коней и езжайте! Верно, твои разведчики уже всё там  узнали! Потому постарайтесь без шума побить сторожей, вывести пленных куда-нибудь в рощи да возвращайтесь сюда! И пошли людей к въездам в селение: если Чёрные встревожатся от вашего нападения, пусть те перебьют дозоры и отвлекут от вас!
  - Понял! Чтобы устроилась сумятица!
  - Да, пока ты не уведёшь тех, кого вызволишь!
  - Боги с тобой, Светь, я помчался!
  - Бери же тех, кто покрепче! Веди тебя Сокол…
  Они расстались, и Светимир продолжил схватку между строениями. Теперь Чёрные занимали только северо-восточную окраину, и Ярии с Южными, собравшись в четыре отряда – Светя, Ладослава, Граеславы и Тура Семислава, - напали с разных сторон, пробивая оборону врагов клиньями. Сила Чёрных иссякала до самой зари: не в согласном действии она была, а в большом числе воинов, к тому же сгрудившихся в узком месте, где в мирное время жило всего семь-восемь семей.

288
  Чёрные закрывались в жилищах, пытались прорываться на конях, били стрелами из-за повозок… Однако ярости Южных и умелости Яриев воины Кощего противостоять не могли. Ратное обучение их оказалось хуже, чем предполагал Светь: видно, легко давались им захваты не оружием, а отступничеством, да и к обороне не привыкли. Юные Куницы бились парами, как велел им Меч. То же самое переняли теперь и получившие волю взрослые ратники. Такая взаимная помощь позволяла одолевать врагов и сохранять жизни. К тому же всякий понимал, что бьётся не только за себя, а и за погибших отцов, сыновей, братьев и других родственников, которые ушли в Ирий, не сумев защитить Родину. И, верно, рать, ставшая на Небесах бесплотной, отдавала теперь оставшимся на Земле свою силу духа.
  Когда посветлел воздух, и ночь, унося темень, словно питавшую чёрное воинство, сдвинулась к Поясу Рода, в селении Деремира добивали последних врагов. Ратники падали на траву от усталости и потери крови. Отовсюду стали появляться десятки детей и подростков, ещё вчера называвшихся жёрухами, и Светь велел им запрягать лошадей да грузить раненых и своих убитых: надо было уходить в Лес. Он бродил между строениями, заглядывал всюду и принуждал одних перевязывать раны, других вставать и уходить отсюда. То же делали и те, у кого сохранились силы и кому разум подсказывал: расслабляться рано, теперь спасение только в густой чаще. Труднее было объяснять необходимое жёрухам из других Земель, которых оказались сотни. Но их жажда воли не пропала ещё за месяцы и годы плена: чужаки помогали Южным и тоже покидали селение.
  В это время воротился Мечислав, приведя с собой две с половиной сотни вызволенных ратников – половину из тех, кого держали взаперти в соседнем селении. Больше не сумел, потому что его воины бились всю ночь, устали и действовать тихо, умело и расчётливо уже не могли.
  Но и такому числу братьев все были рады, и уже через полпоры из селения выехала последняя повозка. Забрали не только погибших и раненых – около трёх сотен, включая пятерых ратников Светя, получивших удары мечами и копьями. Прихватили и много снеди, посуды и прочей утвари, увели животину и коней Чёрных. Южным теперь предстояло обустраиваться на новых местах – у Куниц или в Лесу. В том самом Лесу, в котором ещё не так давно и охота считалась опасным делом. И вот волки, медведи и разные неведомые чудища, о которых Ярии с Севера слышали от своих братьев, - всё это зверьё воспринималось теперь какой-то детской робостью перед ночным скрипом. Ибо подлинной опасностью, гибельной и для детей, и для взрослых, стали заполнившие долины чёрные воины. «Наши предки – звери, - заметил кто-то очень точно. – Вот мы и возвращаемся в Лес, на первую Родину».
…Но если Олени, Лоси, Косули, Туры, Бобры, Выдры, Белки, Барсуки и Куницы то ли скрывались, то ли возвращались под сень деревьев и в заросли кустов, где мирно пели птицы, трескотали насекомые и петляли меж стволов лесные ветерки, то дети племени Лебедей едва не летели на своих быстрых

289
конях, неся целый ворох вестей народу Севера. Таинственная Подземная дорога, пробитая древними богами во чреве Матери Сырой Земли, ожидала их впереди. За спинами росла и густела невидимая глазам, но ощутимая сердцем, тень Зла, потому что даже в состоянии покоя воинство Аши-Баши отравляло воздух вокруг себя запахами корысти и зломыслия. А Лебеди уносились всё дальше на Северо-запад, и Солнце, падавшее к ночи за Пояс Рода, отсчитывало их время.
  Но не всё скачка. Когда останавливались для отдыха или ночлега и устраивали неприметное становище, одна девушка садилась в стороне и раскладывала вокруг себя по траве скрученные берёзовые закорья – наметки пути Дружины Ярия от берегов Омогдани к новому Алатырю и Аркогору. Спутники Радиславы не удивлялись: ведь она не проходила с ними путь с Севера на Юг длиною в пять Лун, не поднималась на отроги, не обозревала беспределье Велесовых владений и не вздрагивала в темени от шорохов, предвещавших нападение асилков. И невдогад было Лебедям, что этот путь Радя давно постигла по бесчисленным рассказам Вертя и прочих дружинников, а глядела всякий раз в одну и ту же берестинку-скалину, исчёрканную маленькими буковками совершенно необычной повести. Такой повести, какой не знал сам Гремислав, лучший из певунов, ибо говорилось в ней не о богах, их трудах, заботах, битвах с врагами, женитьбах, пирах. Говорилось в ней о людях, об их красоте и любви, а таких повестей аркаиды ещё не придумывали…
На зорьке выехал в Лебедию неведому
И повстречал Денницу на лугу:
В жарко-купавно-солнечном сиянии
Она предстала с друженем-зверьём.
Моя Заря, мой свет, мой воздух чистый,
Моя любленица, богам подобна ты.
К тебе льнут духи мироколицы,
Рассказам их внимаешь ты.
Блестят глаза души бездонной светом,
Его лучи купают всё вокруг.
Он растворяет хвори и заботы,
Где он – там худу места нет.
Назвать тебя одним каким-то словом –
Вестимо, ограничить, изменить.
Всё лучшее в речи людей – тебе,
И те слова, что знают только боги.
Украса жизни, всей Земли и Поднебесья,
Отрада в день любой: и в празднество, и в жаль,
Радуша и услада зренью, слуху…
Красивее тебя лишь Ирий-сад.
Ты мне родимо-кровная душою,

290

                            Моим глазам приглядна и мила,
Лицом пригожа и плавна движеньем,
Любезна говором и разумом ладна.








































                                                          291
                Повесть 17. Лесные схватки

  «Неужели не спасёт меня Перун? Ведь не где-нибудь сижу, а на священном дереве – дубе… Хотя должен ли Перун заботиться о таких неуклюжих? Сам прометнулся… И что в этот день такое сделалось со мною? То с лосем едва не столкнулся, не почуял, то с рысью… Прежде и бурундука мог ощутить за десяток саженей, не то, что хищника или косматого… Вот, снова полезли. Нет, обжоры и разорители: на дереве меня не одолеете. А тот, высокий, опять приготовился бить из лука. Хорошо, что густые ветки…»
  Светь, сидя в развилке дубового ствола, спокойно ожидал нападения. В первый раз за ним полезли трое, и двоих он, ранив мечом, сбросил вниз. Теперь же наверх устремились сразу пятеро, и требовалось не только уцелеть в схватке, но и нанести врагу большой урон. Сокол не мог спуститься вниз: два десятка Чёрных были ему не по силам. Не мог и слезть ниже и достать кого-нибудь из лука: враги становились за деревья и пускали сразу несколько стрел с разных сторон. Оставалось сидеть наверху и надеяться на их нетерпение. Перебив же хотя бы