познание рассудочное и терминологическое, с искусством у нее общее то, что они выразительны и игривы, только искусство есть игра воображения и языка образа, а философия есть игра ума понятием, точнее, не игра, а искусное, умелое следование ума понятию как его истине, закону, хитрость ума), начинается с праздника, у нее праздничное настроение, она романтична. Революция делается революционерами, которые видят в обывателях идейных, разумных, целеустремленных людей. Но вскоре это веселое настроение улетучивается. Приходит горькое похмелье революции. Начинаются революционные будни: по мостовых льется кровь ее невинных жертв, а потом и самих революционеров. Революционный террор заканчивается контрреволюционной реакцией. Почему это происходит? Потому что революционеры разочаровываются в людях и начинают к ним относиться, как к массе бестолковых рабов, сама стихия революции берет свое и с ней революционерам никак не совладать. Здесь одного рассудка мало, а ума нет или его не хватает, да и люди никогда не готовы к переменам, тем более таким, которые меняют весь уклад их жизни, особенно склад души. Революция – это кризис мира и для нее характерна аберрация умозрения, оптическая иллюзия ума, его гипертрофия. В годы революции люди впадают в крайности. В смысле животной стабильности полезнее капитализм в его нормальном состоянии, отвечающем животной природе человека как существа ко всему приспособливающегося. Коммунизм так и не получился, как не получилась новая наука, которая до сих пор не может дать целостной картины мира. Напротив есть наука не столько космоса, сколько хаоса, наука не райская, какой была классическая наука, а адская, готовая к открытию таких тайн природы, которые для нее в лице людей опасны.
Учитель и ученики. У меня, как и у других мыслящих учителей философии, она начинается с удивления тому, что я сказал, точнее, не я сказал, но что-то во мне сказалось. Что именно? То, что от духа, что им сказалось. То, что им сказалось необходимо перевести на человеческий язык. Здесь тогда получается, что учитель тоже выступает в качестве ученика. Он сам должен научиться тому, как обращаться с тем, что он говорит. Необходимо осмыслить то, что было сказано. Вот так начинается философское размышление вслух или философское рассуждение (дискурс).
О Будде и индийской традиции. Будда сказал то, что подразумевалось классической традиционной индийской (брахманской) мыслью, но не высказывалось. Что именно? То, что все вещи, то есть мир в основе, по существу, пустотен. Будда осознал это и высказал, но этого мало. На большее его не хватило. И поэтому он замолчал. А дальше началось то, что и до него было. А именно? Суемыслие и суесловие, болтовня о «высоких материях» его учеников.
Заповедь учителя мысли. Учитель должен следовать правилу ограничения свободы мысли. Он не может разъяснять ученикам опасность мысли. Ум коварен и хитер и его приходится постоянно ловить за мысль, удерживать ее и увязывать со смыслом. Для этого необходимо показывать все опасные ходы мысли относительно всего, и прежде всего тех вещей, которые заповедны. Значит, условно необходимо в них усомниться для того, чтобы доказать, удостовериться путем размышления вслух в их истинности, используя метод доказательства от противного негативной (полемической) диалектики.
Начальник. Начальник, как правило, ничего не делает, если не считать того, что он проверяет за работником его работу, то есть делает выводы и принимает меры: находит виновного, так отвечая на вопрос: «Кто виноват?», и его наказывает новой работой, так отвечая на вопрос: «Что делать?». Но и здесь начальник не самостоятелен, зависим и, разумеется, творчески несостоятелен, паразитарен. От кого зависим? Естественно, от глупого работника, который придумывает, вносит рацпредложение, чтобы меньше работать. Но не тут то было. Начальник перехватывает инициативу, приписывает ее себе и дает еще больше работы не только изобретательному работнику, но и всем другим работникам, которые умнее первого, ибо понимают, что инициатива наказуема, поэтому «тянут лямку» в пол силы. В результате растет интенсификация и производительность труда, а также эксплуатация работника труда. От всего этого выигрывает только начальник.
Как обстоит дело у китайцев? У них начальник ни умный, ни дурак. Он никакой, пустое место. То есть, не мешает самой работе, точнее, работникам работать. Тогда создается впечатление, что правит делом не начальник, а дело правит самим собой.
То же самое относится и к китайскому правителю. Правитель не должен быть ни умным, ни глупым. Умников и так хватает, - на то они и нужны в качестве советников, чтобы подсказывать, когда своего ума мало. А глупости всегда можно найти у других, когда в ней будет необходимость, чтобы иметь дело с народом.
О Марксе. Карл Маркс начинал как критик коммунистов. Потом сам стал коммунистом. Но своеобразным, так как понимал коммунизм как средство преодоления капитализма, но ни как идеальное общество. Он был ученый критик капитализма, а не утопист-идеалист. У нас же строили мнимый коммунизм, то есть карикатуру на идеальное общество без частной собственности, но с государственной бюрократией, то есть, социальный оксюморон. Но так и не достроили его, ибо во многом он оказался коммунизмом лишь на бумаге под именем развитого социализма. Реально был построен капиталистический выродок в форме государственного капитализма, в котором капиталистами были чиновники не как собственники государства, а как его нахлебники, точнее, нахлебники народа, короче, его паразиты или идиоты.
О смерти. Смерти нет в том смысле, что она есть то, чего нет. Чего нет? Жизни. Она есть отсутствие жизни. Например, смерть человека. Что она такое? Отсутствие жизни человека. Значит, отсутствие самого человека, ведь неживого человека не бывает. Но как это может быть, что был человек, а теперь его нет?
Мышление-Разум+Любовь-Сердце. Мышление бывает одномерным (мнение), двухмерным (научное, имеющее два измерения-значения: истинности и ложности), трехмерным (философское: тезис-антитезис-синтез и мистическое: наивное-сентиментальное-символическое), четырехмерным (божественное, объемлющее три меры пределом и потому идеальное) и, последнее, пятимерное (духовное или безмерное, немыслимое).
Если одномерное мышление имеет своим носителем индивидуальное и социальное бессознательное (кстати, современное глобальное или плюральное мышление является первопорядковым, то есть является регрессом, шагом назад по сравнению с классическим научным мышлением; оно является тестовым, массовым и может существовать в форме мнения и пр., что есть регресс в бессознательное состояние человеческого животного; в этом глобальное мышление есть вырожденный случай сказочного (мифического) традиционного, народного мышления), то научное имеет своим носителем сознание. Оно рассудочно.
Философское и мистическое мышление имеют своим носителем сверхсознательное: философское – самосознание, которое имеет форму диалектики, мистическое – собственно сверхсознательное в сознательном в форме парадокса или триалектика.
Божественное мышление идеально в том смысле, что есть явление вечности во времени, непосредственного в посредственном, точнее, опосредственном в форме интуиции в дискурсе. Бог есть совершенство или гармония этих двух начал мышления, их единство. Он идеален реально и есть воплощенное единство мышления и бытия, т.е. живой и личностный разум. Только в боге разум имеет лицо. Мышление бога есть тетралектика.
Когда же речь заходит о духе, то его мышление безмерно и является пенталектикой условно. Это мышление невыразимо в человеческих словах.
Кто такой ученый. Несмотря на то, что вопрос о том, кто такой ученый, кажется простым, на него сложно точно ответить. Попробуем о нем не спеша порассуждать. Ученым обычно называют такое существо, которое способно к учению. Причем не просто учению, а ученому учению. Что это такое? Ученое учение есть такое учение, которое разучено по правилам, проверенным самим учением, подтвержденным фактами его содержания, прошедшим процедуру опровержения контр-фактами и получившем разрешение на искомом результате. При этом сами правила такого ученого учения должны удовлетворять всем законам логики, не противоречить друг другу, быть последовательными в своем логическом следовании, не позволять совершать скачки в рассуждении с одного положения (тезиса) на другое. Человек, следующий такому ученому учению, как правило, является ученым. В этом смысле он не только обучаем ученому учению, но и, в принципе, способен быть его активным носителем, то есть, передавать содержание и форму обучаемого следующему поколению ученых. Таким образом он является передаточным звеном движения научной традиции.
Какими качествами должен обладать ученый, чтобы быть таковым? Он должен быть внушаемым, то есть, уметь слушать и быть послушным, а потому верным своему делу, уверенным в том, что делает, но без упрямства. Ибо уверенность как черта веры, должна быть умерена критической оценкой самого себя и того, что он получает и производит в области знания. Эта критичность необходима в науке, так как без нее нельзя получить истинное знание, а можно остаться только с мнением, своим или чужим. Значит ученый не может быть самоуверенным, иначе он будет не объективен, а субъективен. Нет большего врага для ученого, чем субъективность его оценок того, что есть, а именно объективных данных чувственного опыта.
Дальше, ученый не может не быть дисциплинированным. Дисциплинированным делает его само учение, тот предмет, который должен быть объективно исследован. Логика движения, развития самого объекта научного исследования делает ученого дисциплинированным, собранным и организованным в порядке своего занятия.
Вместе с тем ученый занят не только организацией научного знания в дисциплинарную матрицу, в научную дисциплину, он не просто ведет наблюдения, никак не вмешиваясь, по возможности, в поведение изучаемого объекта, но еще и ставит эмпирические и теоретические эксперименты, что предполагает иную дистанциированность от исследуемого объекта, уже не созерцательную, а эвристически деятельную. Деятельной мысли ученого сопротивляется не только материал исследуемого объекта, но и вся система управления наукой обществом через институт властных лиц. Инстанция власти сдерживает естественное развитие научного познания тем, что позволяет ему развиваться только в тех направлениях, которые необходимы для сохранения и развития государства. Но так как власть имеет привычку отождествлять себя с обществом, то свой собственный интерес она выдает за всеобщий, и не только государственный, но интерес всего общества в целом, что является идеологическим прессом для науки.
