он является личностью, то рождается сам, культурно, а не его рождают натурно, натурально. Становление личностью для человека – это его второе рождение не от материи, не от родителей, от матери и отца, а от духа. Творение не человека не-человеком, но творение человека им же самим, человеком с помощью сверхчеловека, - с помощью Духа, Бога. Именно поэтому личность есть проводник человека к Богу, в духовный мир. Таким проводником является душа, душевный мир как мир культуры – посредника между миром людей и миром духов, ангелов и демонов. Кто это будут ангелы или демоны зависит от того, что ищет человек: рай или ад. Если человек не готов к раю, он может увидеть не то, что есть, а то, чего нет, - не истину рая, но ложь ада, иллюзию рая. Поэтому мир культуры – это чистилище душ, их очищение (сублимация) в адских муках от запретных желаний, изживание их в произведениях культуры. Когда человек занимается культурным творчеством, - магией, религией, искусством, наукой, философией, человеческими делами, заботится о людях и прочих существах, о мире, - он становится личностью, самим собой, приближается к Богу как своему прототипу. Только в этом виде Бог доступен для него, как Абсолютная Личность, как Личность в превосходной степени, в совершенстве.
Разумность тайны. Разумна ли тайна? Как сказать. Трудно высказать. Но разумно и то, что нельзя высказать. Да, если и скажешь, то что сказал? Может быть то, что не понял. Но понять трудно не только то, что, в принципе, непонятно как бессмысленное. Бессмысленным может быть и осмысленное, если его силится понять тот, кто не смыслит толка в нем, «не бум-бум» (дум-дум) в нем. Поэтому, то, что он не может познать и понять является тайной для него. Но она тайна не потому, что не разумна, бессмысленна, а потому что он не разумен, не может найти смысла в том, чем занят, - занят тайной.
Автор и читатель. Какая цель стоит у читателя во главе угла? Конец или начало как место причины, причинное место, употребление которого угрожает расплатой, вынужденными последствиями? Что он хочет сделать с читателем? Иметь читателя или обмануть, «кинуть», «развести» его? Если он настоящий автор, а не мошенник, графоман, то автор имеет в виду не читателя, а самого себя под оком, присмотром, надзором читателя, развлекая его как заправского вуайера. Он удовлетворяет тайное желание читателя подсмотреть в замочную скважину текста, раздвинув буквы, чтобы освободить место для укромного лицезрения со стороны интимной жизни героев, которых, предав ее гласности, объявив публичной, можно осрамить. Как нехорошо этим заниматься на глазах публики. Но тем самым автор подставляет вместо себя, читателя, ведь он тоже читатель, делает его своим сообщником, соглядатаем. Автор соблазняет читателя своим сочинением, как дама соблазняет кавалера своим интимным местом. Только речь в данном случае идет не об естестве, о натуре, но, напротив, о культуре, о соблазне культурой и получении культурного наслаждения – наслаждения чтением. Для чего автор пишет? Для того, чтобы доставить удовольствие читателю. Чем? Естественно, запретным плодом творчества, - своим произведением, делом рук и, главное, ума и чувств автора. Автор искушает читателя поддаться соблазну, приоткрывая щелочку, щель в двери, чтобы читатель сам открыл дверь и вошел в мир грез, вымысла, отвлекшись от прозы жизни с ее мучительными страхами и тяжкими заботами, отнимающими последние силы.
И на что? На то же самое, на одно и то же, тотчас, со дня на день, из года в год, которому нет конца и края. Это прорва времени, неутолимая утроба монотонной повседневности. Так лучше уж заняться чтением. Отдохнуть душой, а не только телом, как отдыхает трудовой человек, трудящийся, после тяжелой работы. Так на ней намантулится, что просто нет сил ни для чего другого, тем более приятного и любезного, интимного занятия. Для него стол и сон – это лучший интим. Неужели он занимается чтением? Ему что делать нечего? В том то и дело, что нечего. Он устал и даже на свою приятную половину смотрит с неприязнью: вот пришел домой отдохнуть, а тут уже ждут выполнения супружеских обязанностей после сытного обеда. Поэтому трудящийся засматривается на приятный стол, а не соблазняется приятным прибором. Это пускай господа, аристократы тешат свое желание красотой, нам же подавай потребности для работы.
Призвание и признание. Призвание для души, которая готовится стать духом, а признание для тела, которое пытается стать всеобщим достоянием, достоянием культуры, чтобы публика владела им. Для артиста – главное отдаться публике так, чтобы публика отдавалась ему по любому капризу. Так они, артист как талант и публика как поклонник таланта, добиваются взаимного признания. Артиста признают за талант, в превосходной степени, за гения, при условии армии поклонников, подражающих таланту. Подражатели не бесталанны. У них есть дар – дар подражания. Но чтобы за подражателем можно было увидеть не только предмет подражания и обожания, а самого подражателя, в подражаемом увидеть подражателя, следует подражаемое сделать пренебрежительно смешным, пошлым, необходимо его опошлить, сделать мишенью пародии, чтобы смешно выглядел не субъект пародии, но его объект. Однако таким образом не только копируя, но и опошляя оригинал, все равно не добиться звания автора, ибо он не только подражаем, но равным образом неподражаемым в своем вдохновении, в идее, которую нельзя скопировать, ибо она бестелесна и бесплотна, не дана для воспроизводства.
Не тебя, подражателя, эпигона, имитатора, стилиста позвал дух, но автора, поэтому именно он имеет это звание. Ты же, только эпигон, не обязательно жалкий, может быть и великий, но подражатель. Однако и тебе ведомо признание публики. Это она – твой бог. Это лживый бог. Настоящий Бог Один и един. Об этом писал Пушкин поэту: «Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник».
Поэт, артист есть своего рода медиум высших сил, пророк, вещающий не свыше, но с голоса свыше. Он сосуд, проводник высшей силы, силы разума и чувства сверхчеловеческой меры. Поэтому, естественно, он не может вместить эту силу и пытается поделиться ей с окружающими. Боккаччо напоминал поэту завещание Иисуса делиться дарами с людьми, со своей публикой, ибо дары даны ему даром, он не заслужил их для своей пользы, он должен поделиться плодами даров с народом. Только так дар, например, мысли или слова не умрет, не зачахнет, как тепличный цветок на ветру. Естественно, не все люди примут плоды твоих даров, а только те, для кого они предназначены, - для тех, кто похож на тебя, - если ты поэт, то для поэтов, если артист, то для артистов. Это и есть искусство для искусства. Другого искусства не бывает. Не следует путать искусство с жизнью. Искусство (душа) вечно, а жизнь (тело) скоротечна Попробуй успеть стать автором, артистом. У тебя есть голова, а не кочан капусты, чтобы не перепутать. Бывает еще ремесло бездарных и вульгарность, пошлость массы потребителей. Одни ищут, но не находят вдохновения, другие ищут только развлечений, чтобы убить время, предназначенное для вдохновения. Между тем следует творить, работать с душой. И не важно, какой материал у тебя под рукой или в голове.
Есть или были недавно умники, которые пытались жизнь сделать культурной, а культуру живой. И где они? На том свете. Но от них остались их произведения. Они живут в жизни читателей, зрителей. Их произведения, а не они сами. Это «вечность», конечно, в кавычках, человека. Без кавычек вечность присуща только духам. К ним можно только прикасаться как к иным мирам – мирам воображения. Там, в этих мирах, они являются нам, смертным, в виде идей. Ими, этими идеями, мы видим уже в нашем мире то, что в нем не подлежит тлению, является безвременным, вечным. Они есть у автора, который смотрит на этот смертный мир с точки зрения вечности, вечной жизни. Кто призван, уже получил признание свыше и не может его не отработать внизу. Причем тут материальные блага почившего на лаврах в бозе артиста. Зачем они ему? Незачем. Но они нужны всем тем, кто кормится плодами его трудов, семье, друзьям, недругам и всем прочим, которые вообще никакого отношения не имеют к нему лично как к автору. В этом и заключается жестокий парадокс призвания и признания. Они его читатели, не более. Хочешь быть, сам твори, а не подражай или потребляй, пользуйся. Быть автором – это уже больше, чем надо, больше тебя самого, человек.
Троица. Что имеет смысл полагать в качестве Троицы. Обычно под Троицей понимают три ипостаси одного и того Бога. Но Он не один и такой же. У Него одна сущность, которая является разной. Она то Творец, который своим творением обнаруживает себя, то Спаситель (Спас), который хранит его, бережет и спасает от саморазрушения творения. Между Творцом и Спасителем устанавливается духовная связь. Третьим, ключевым моментом, участником творения становится Дух, который называют «Святым». Он Священный, что означает следующее: Дух является Светом, просвещающим и освещающим, разумной иллюминацией.
Этапы жизненного пути человека. Человек начинает жизнь, переходя от неживой природы к живой как микроорганизм, зародыш (эмбриональное, донатальное существование). Потом начинается этап растительного существования в качестве младенца, не отделяющего себя от матери (стадия так называемого «симбиоза с матерью» в виде ее «паразита»), но уже телесно существующего как отдельный организм.
Еще в дошкольном состоянии у человека просыпаются чувства; он научается языку общения с другими людьми, - не только с матерью, но и отцом, символизирующим власть языка, общения, общества над человеком. Это этап существования человека в качестве коллективного животного, которое не мыслит себя в отрыве от семьи, родителей, группы сверстников, соседей. Именно на этом этапе у человека проявляется сознание, которое с трудом культивируется, постепенно, поэтапно развивается в стихии бессознательной жизни народа, семьи, фамилии.
Рубиконом, лежащим поперек развития в человеке собственно человека, связанного, прежде всего, с развитием сознания уже не бессознательного, но самого сознания, является подростковый возраст. Кто преодолевает этот трудный возраст, а преодолевает его далеко не любой человек, тот становится человеком, во всяком случае у него появляется возможность стать настоящим человеком в течении его жизни, еще до смерти. Кто не преодолевает, таких подавляющее большинство из всего состава людей, тот навеки остается в полуживотном, получеловеческом состоянии
