Неловко обернувшись, он увидел стройный женский силуэт.
- Да, вот угодил прямо в сугроб, - еле промямлил наш герой, кое-как приходя в себя.
- Не ожидала вас увидеть, Семен Семенович, при таких драматических обстоятельствах, - иронично ответила прекрасная незнакомка, выходя из тени на свет стоявшего рядом фонаря.
Сам голос и вид случайной собеседницы заставили бешено забиться его сердце. В очевидице своего смешного падения он узнал неведомо откуда взявшуюся Екатерину Николаевну и тут же сердечно обрадовался. Элегантно одетая в соболиную шубку и меховую шляпку серого цвета дама показалась нашему философу вылитой Снегурочкой.
- Как я рад вас видеть, прекрасная Екатерина Николаевна, - дрогнувшим голосом признался неловкий философ.
- Что-то я с трудом вам верю, Семен Семенович, - шутливо стала укорять Екатерина Николаевна господина Шиманского, отряхивая его пальто от снега, налипшего на спине, - где вы скрывались все это время?
- Мне стыдно вам признаться, Екатерина Николаевна, в том, что я так постыдно бежал из Крыма и больше не искал с вами встречи потому, что просто испугался как глупый гимназист.
- Семен Семенович, неужели вы приняли меня за ведьму? Я так плохо выгляжу? Я страшна как Баба Яга?
- Что вы такое говорите, Екатерина Николаевна. Вы самая прекрасная девушка, с которой я знаком.
- Так чем же вызван с ваших слов испуг?
- Мне трудно об этом говорить. Но постараюсь удовлетворить ваше любопытство.
- Вот еще, если не хотите говорить, не утруждайтесь.
- Вот вы и обиделись на меня, дорогая Екатерина Николаевна. И поделом. Я это заслужил.
- Да, бросьте вы, Семен Семенович, каяться. Что было, то было и прошло.
- Не скажите. Вот у меня не прошло. А знаете, Екатерина Николаевна, мне сначала показалось, что вы Снегурочка из оперы Римского-Корсакова. Вас словно снежной бурей занесло из неведомой северной страны.
- Что у вас за фантазии, Семен Семенович. Вы бы еще сказали, что я Снежная Королева из сказки Андерсена.
- Нет, в самом деле, Екатерина Николаевна, вы мне представляетесь неземной женщиной. Земные женщины не бывают такими прекрасными.
- Где-то и когда-то я это уже слышала. Теперь я представляю, почему вы испугались летом в Крыму. Знаете, Семен Семенович, что Снегурочка у японцев это ледяная ведьма, пьющая кровь у замерзших путников?
- Постойте, японцы такую «снежную женщину» называют «юки-онна». Пишут, что она говорит, как поет весенняя птица, ласкающая ухо. Прямо как вы.
- Как интересно узнать о себе что-то новое. Вот мы и пришли, - сказала Екатерина звонким голосом, дрожащим то ли от холода, то ли от волнения, и свернула на Большой Знаменский переулок, подведя Шиманского к угловому дому.
- Вы здесь живете? - спросил, переводя дыхание, Семен Семенович. Он так был занят беседой, что не обратил никакого внимания на то, что они вообще прошли немалый путь по заснеженному Антипьевскому переулку.
- Да, - односложно ответила девица Строгова и замолчала, как будто что-то ожидая.
- Вас, наверное, заждалась ваша мама, Вера Павловна?
- Нет, она гостит у моей тетушки.
- Позвольте вас проводить до дверей квартиры, а то я вижу в подъезде темно.
- Время позднее и вам пора домой. Что до меня, то я привыкла к темноте и сама найду дорогу.
- Время сейчас тревожное, поэтому я настаиваю на своей просьбе.
- Послушайте, Семен Семенович несколько минут назад вы и не думали о моем существовании. Но вот меня случайно встретили и уже выражаете озабоченность о моей безопасности. Где вы были раньше?
- Неужели вы, Екатерина Николаевна не дадите мне шанс исправить мою вину?
- Ладно, уж, так и быть. Только будьте осторожны: как откроете дверь, не наткнитесь на ступеньки.
Шиманский увлек свою спутницу в подъезд. Но как она и предупреждала, Семен Семенович наткнулся на ступеньку и больно ударился коленкой о чугунную решетку лестницы, чуть, было, не упав на холодный мрамор, но Екатерина Строгова вовремя схватила его за рукав пальто. В результате наш неудачливый кавалер упал на свою даму, прижав ее к перилам лестницы. Даже сквозь одежду он ощутил горячее женское тело и невольно обхватил ее тело своими руками, с хрустом сжав его в своих объятиях. У него закружилась голова от приятного женского дыхания и запаха ее тела. Тело Екатерины Николаевны обмякло, но затем резко выгнулось, и она тихо сказала ему прямо в ухо: «Семен Семенович, мне неудобно так стоять»!
- Тысяча извинений за мою неловкость, - с явным сожалением промолвил Шиманский и оторвался от мадмуазель Екатерины, с трудом преодолевая естественное желание поцеловать ее в соблазнительно манившие уста.
Когда они поднялись на второй этаж, то Шиманский встал в позу ожидания, как будто бы он забылся. Екатерина Николаевна молча взглянула на него своими сиявшими синевой продолговатыми глазами, так что у несчастного философа похолодело на сердце от невольного страха: а, вдруг, она позволит мне войти, и я останусь наедине с такой неземной красотой! Что со мной будет?!
- Что ж, Семен Семенович, пора прощаться, - неожиданно раздался нежный голос хозяйки.
- Как уже? Так скоро! - только и мог, что вымолвить Шиманский с искренней горечью в душе.
- Впрочем, если вы обещаете, что будете прежним учтивым и предупредительным Семеном Семеновичем, я приглашу вас на чашку чая, - наконец смилостивилась строгая Екатерина Строгова.
- Я буду сама учтивость, - искренне пообещал Семен Семенович, галантно поклонившись.
Екатерина Николаевна достала ключ от квартиры из внутреннего кармана шубы, открыла дверь и пригласила своего спутника войти в свой дом. Семен Семенович сделал шаг по направлению к черному проему двери, однако на пороге остановился. У него внезапно возникло ощущение, что тьма, сгустившаяся впереди, впилась в него мириадами черных глаз. Их враждебные взгляды он почувствовал, нет, не на себе, но, о ужас, уже в самом себе, сглотнул комок в горле и поперхнулся.
- Что с вами, Семен Семенович? Вы боитесь темноты? – встревоженно спросила Екатерина Строгова онемевшего спутника.
- Да нет, что вы, - сказал со скрипом деревянным голосом Шиманский.
Он сделал над собой усилие, но почувствовал, что ноги перестали его слушаться, налившись свинцом. У него появилось дикое желание развернуться и, очертя голову, умчаться подальше от этой проклятой двери. Однако легкий толчок в спину привел его в движение, и он оказался внутри страшного дома. Позади себя он машинально услышал за собой щелчок замка закрывшейся двери. Шиманскому нестерпимо захотелось закричать диким голосом от внезапно напавшего на него детского страха перед темнотой, которая не просто обступила его со всех сторон, но закружила его и стала медленно всасывать в свою жуткую вездесущность.
Внезапно в его глаза, округленные от ужаса, ударил сноп света от люстры, зависшей у него над головой в прихожей. На мгновение он ослеп и непроизвольно прикрыл глаза рукой.
_ Как вы сейчас похожи на Василия Ивановича, - сказала со смехом Екатерина Николаевна, показывая Семену Семеновичу на своего кота, который встретил их на пороге радостным «Мяу», щурясь от света.
- В самом деле, - с облегчением ответил Семен Семенович, кляня себя за то, что испугался как ребенок темного коридора. «Что обо мне подумает Екатерина Николаевна», - подумал он про себя.
Екатерина Николаевна позвала Шиманского в гостиную. Ему было невдомек, почему в такой богатой квартире, гостиная которой обставлена дорогой антикварной мебелью и старинными гобеленами, нет прислуги.
Хозяйка, как будто читая мысли своего гостя, сказала, между прочим, что сейчас живет в квартире совсем одна, отправив прислугу по ее просьбе на три дня в деревню.
- А теперь давайте пить горячий чай, - сказала она, приглашая Шиманского за стол, и затем добавила, - что будет дальше, если уже теперь так холодно?
- Да, в народе говорят, что на Рождество будет свирепый мороз. Уже сейчас холод пробирает до самих косточек. Но у вас тепло. Я даже сказал бы: жарко. Впрочем, если прислуга уехала домой в деревню, кто будет топить камин? – спросил Семен Семенович, засмотревшись на камин, в котором весело потрескивали дрова.
- Не беспокойтесь, Семен Семенович. За камином смотрит утром и вечером наш дворник Афанасий Никитич. А продукты с рынка приносит его заботливая дочка Маша. Кое-что я сама готовлю. Вот отведайте мои пирожки.
Шиманский потянулся к высокому блюду из мейсенского фарфора, из которого аппетитно выглядывали своими острыми носиками пирожки с мясом, грибами, творогом, медом и ягодами. Екатерина Николаевна налила в голубую чашку чай из самовара, сияющего своими золотыми боками, и поставила перед носом гостя.
- Я вижу, вы совсем продрогли, Семен Семенович. Может быть, попробуете наливочки моей мамы?
- Почему бы с холода не попробовать. Знаете, Екатерина Николаевна, вы чудная хозяйка: у вас такие вкусные пирожки, что я, боюсь, как бы их все не съел.
- Ешьте-ешьте, я уже давно наелась.
Семен Семенович стал уплетать за милую душу пирожки, запивая их крепким ароматным чаем и терпкой наливкой. Екатерина Николаевна зачем-то вышла из гостиной. Шиманский почувствовал, как тепло разливается по всему телу и на время смежил очи от сладострастного удовольствия.
Очнулся Семен Семенович, когда уже забрезжила заря. К своему удивлению и стыду, он обнаружил, что лежит в гостиной совсем голый на смятой простыне под красным одеялом на разложенном диване бежевого цвета. Вокруг дивана валялись его вещи. Шиманский вскочил с дивана так, что чуть не упал, и стал торопливо одеваться, не попадая сразу ногой в штанину. Его шатало, тело нестерпимо ныло и ломало. Странное дело: он немного выпил. Но его мутило. То ли наливка оказалась с секретом, то ли он элементарно простыл. Короче, самочувствие было скверным и «на душе скребли кошки». Вернулась нервная дрожь. Семен Семенович заметил, что в комнате стало холоднее. Огонь в камине еле тлел.
Где же хозяйка? Шиманский стал тихо звать Екатерину Николаевну. Но никто не откликнулся. Тогда он вышел в коридор и стал подряд стучать в попадавшие на его пути двери. За дверями на кухню, в кабинет и в спальни никого не было. Семена Семеновича потрясло то, что на вещах и мебели лежал густой слой пыли. От удушливого запаха пыли он закашлял и невольно подумал, что комнатами давно уже не пользовались. И тут ему внезапно пришла дикая мысль в голову: что если Екатерина Николаевна так никогда и не возвращалась домой с курорта? А как же Вера Павловна? Так она уехала следом за дочерью к сестре.
- Что за фантазия? – спросил вслух самого себя Семен Семенович и тут же испугался своего голоса, гулко раздавшегося под высоким потолком.
«Я ведь совсем недавно видел и общался с Екатериной Николаевной. Или это была не она? Но тогда кто это был»? – пронеслось у него в сознании.
В ответ он неожиданно услышал неприятный скрежет за дверью в конце коридора. Оттуда до него донесся злобный хохот. Семен Семенович остановился как громом пораженный перед дверью в чулан,
