ты его найдешь?! Он же утонет, утонет! А то уплывет или его в омут затянет!
– Какой омут?! Ты че, совсем из жизни выпала?
– Я пойду и найду его, – сдавленный голос девушки был полон решимости.
Иван рывком поднял с пола убитую горем сестру. Руки девушки по-прежнему были прижаты к глазам, сквозь пальцы и упавшие на лицо волосы капали слезы, пропадая в половицах. Схватив в охапку, парень выволок ее в сени и, распахнув дверь ударом ноги, в раздражении зарычал, куда-то указывая рукой:
– Разуй глаза, сеструха! Темень кромешная на дворе! Что ты там найдешь?
Танька, изогнувшись, угрем выскользнула из его рук и, как была, не обувшись, сбежала с крыльца. По едва различимой в глубоких сумерках тропинке обогнула избу и стала спускаться к речке. Ноги в шерстяных носках скользили на неровных, уже подмерзших земляных ступенях и она едва не упала, успев ухватиться за голые ветки куста.
Остановившись у самой кромки воды, девушка напряженно вглядывалась в темноту. Сзади послышались шаги и Ванька, негромко поругиваясь и кляня себя за этот чертов мячик, отодвинул ее, шагнув в речку. Под сапогами негромко хрустнуло.
Бурча под нос, он шарил лучом фонаря по воде и берегам неширокой речушки. Танька, еще не отошедшая от слез, вдруг увидела желтый шарик, зацепившийся за уродливую неподвижную корягу. Она уже готова была прыгнуть в ледяную воду, но Иван успел ее подхватить.
– Говорю же – не утонет, не унесет. Лед уже встал. Да больно тонкий сейчас. Окрепнет, я его достану, не переживай.
Девушка, обняв брата, сквозь слезы глядела через его плечо на маленькое и родное, такое близкое, но пока еще недоступное как мечта, солнце на темной, покрытой тонкой корочкой льда, воде.
Жизнь продолжалась.
25.Кто присмотрит за девчонками https://fabulae.ru/prose_b.php?id=126225
Марина Дюжева (Радуга) https://fabulae.ru/autors_b.php?id=10319
Мишкино детство прошло в Магадане. Он жил с мамой, бабушкой и сестрой Наташкой на самом краю города. За их улицей начиналась тайга.
Эту окраину и городской-то не назовёшь: деревянные постройки слеплены в разномастные соты. Дома, домики, сараюшки, налезающие друг на друга. Лоскутное одеяло латаных-перелатаных крыш. Покосившиеся заборы и крохотные огороды посреди дворов. Лук да картошка – вот всё, что вызревало за короткое лето.
Площадь перед магазином так и называлась – Магазинная. Долгая зима, скоротечное лето. Тёмная полоса тайги, за ней пологие вершины сопок в тумане.
Всего шесть было Мишке, когда приключилась эта история. Шёл 1989 год.
Мама Валентина днём работала почтальоном. С сумкой за спиной колесила на стареньком велосипеде по лабиринтам улиц, переулков, которые переплетались, норовили подняться всё выше и выше, на сопку. Вечером женщина мыла полы в магазине. За внуками смотрела бабушка, старенькая Архиповна.
Каждое утро Валя наказывала бабусе глаз не спускать с подопечного: «Ни шагу за калитку!» Но это было невыполнимо. Сорванец открывал щеколду на двери, просачивался в открытую форточку вместе с котом Барсиком. Прятался на участке перед домом, полном потайных мест и закоулков. Убегал через заблаговременно выломанные дощечки в заборе. Бабулька оставалась непреклонна, а Мишка по-прежнему неуловим. В свои шесть лет это был хитрый, смекалистый мужичок, твёрдо стоящий на ногах.
Во дворе жил пёс. Выросший из милого пушистого шарика в огромного волкодава, Дружок имел характер миролюбивый, весёлый, обитал в просторной будке размером в половину детской комнаты.
Там больше всего любил прятаться Михаил, бабуня это знала. Обнаружив исчезновение мальца, она выходила с кошачьим кормом на крыльцо и вместо обычного призыва «кис-кис!» начинала кликать по-своему: «Коты, коты, коты!» Старушка протяжно окала, получалось именно «кОты!», разносящееся, как песня, по всей улице.
А тем временем Дружок, удерживаемый в конуре, вырывался на волю, скакал, заглядывал внутрь, истошно лаял, сообщая всему белому свету: «Тут он, Мишук, тут!» Так или иначе, непоседа сбегал, а Архиповна причитала, обиженно подёргивая щеками.
Районная ребятня сплотилась в крепкую стайку. Собирались на Магазинной площади. Обговаривали планы на день. Вот к ним и прицепился мальчуган, как пиявка присосался. Вскоре компания со старшим Санькой во главе поняла, что проще уступить. Мишка, хоть и малолетка, но хлопец правильный, не жалуется, не скулит, есть-пить не просит.
Тайга манила к себе и взрослых, и маленьких. Это была особая жизнь, полная опасностей, приключений. Дети с раннего возраста осваивали окрестные тропы, заповедные места.
Прошлым летом задумали строить шалаш. Долго кипела работа. Пацаны трудились, несмотря на лесные тяготы, мелкий гнус, забивавшийся не только в глаза, уши, но, казалось, в самые лёгкие. Никакие средства защиты не помогали. Наконец, тайное убежище было сооружено, оснащёно всем необходимым. Закончили поздно. Валились с ног от усталости. Решили здесь заночевать.
Валентина с Архиповной ночью барабанили в дверь участкового Карпыча: «Ребёнок пропал!». Оказалось, не вернулись домой ещё несколько старших парнишек. Слух об исчезновении разнёсся быстро. Люди с фонариками отправились на поиски.
Под утро взрослые вышли к шалашу, в котором спали мальчишки. Всё тут было – и радость, и гнев. Валентина прижимала к себе сонного сына.
Дело закончилось разбирательством в отделении. Старшим грозили детской комнатой милиции, младшему – интернатом. Нельзя ему в интернат! Он один мужчина в семье, кто присмотрит за девчонками?
Этим весенним утром внук благополучно преодолел бабкин кордон. По пути смёл два свежеиспечённых пирожка – один проглотил на ходу, другой засунул в карман. Помчался на сходку к магазину. Там уже собрались приятели с великами. Сегодня день особый, сегодня – свалка.
Заброшенная куча металлолома находилась километрах в десяти за городом. Ребята изредка совершали на неё набеги; здесь затаривались железом, которое потом сдавали в приёмный пункт, зарабатывая карманные деньги.
У Мишки имелся особый интерес. Его мечта – большая грузовая машина. Она поблёскивала свежей зелёной краской в витрине «Детского мира». Надежду сводил на нет ценник – 6 руб. Игрушку за такие деньги ему не купят никогда.
В грудах металлического хлама обитали самые разные предметы: старая кухонная утварь, садовые принадлежности, все что угодно, на любой вкус. Так почему бы кому-нибудь не выкинуть однажды за ненадобностью отслуживший свой век малышовый грузовик? Конечно, куда же его ещё девать? Нужно только хорошенько порыться в железяках, и автомобиль обязательно отыщется. «Уж я тебя отремонтирую, покрашу, ты только найдись!», – молил мальчуган, ехавший на багажнике Санькиного велосипеда по тассе за город.
Стояла весна, но тайга, по которой петляла дорога, была ещё в снегу. Они проезжали мимо Маналки – старого кладбища, развороченного селями. Прошедшей осенью Мишаня с друзьями собирали там человеческие кости, оказавшиеся на поверхности.
Потом эти кости повесили на дереве возле магазина…
Опять был привод в районное отделение. Снова Карпыч грозил детской комнатой милиции. Интернат приближался с каждым новым «эпизодом». Первый раз в жизни мама выпорола сына, он запомнил это навсегда.
Прибыли на свалку. Спрыгнули с велосипедов, разбрелись. Мишка ушёл в дальний угол. Заветная машина точно должна быть здесь, нужно только потрудиться, поискать.
Вдруг внезапно, в тишине и от этого неестественно громко – хрясь! Хруст сломанных веток. Стайка птиц, взлетевшая над кустами, сопение…
Хлопец поднял глаза. Прямо перед ним, чуть в отдалении, бурое пятно на белом снегу. Круглая морда, близко посаженные глазки-бусинки, овальные уши и нос с двигающимися ноздрями. Медведь принюхивался к запаху, исходившему от незнакомца.
Видят косолапые плохо, но вот обоняние у них отличное. Это был годовалый подросток. Скорее всего, проснулся после зимней спячки, проголодался, а в весеннем заснеженном лесу есть нечего. Река скована льдом, вот и отправился топтыгин на поиски пищи.
Они смотрели друг на друга. Зверю было любопытно, кто это такой маленький стоит перед ним, да ещё так вкусно пахнет?
Мальчонка же остолбенел от страха. Это был сон, в котором нельзя ни пошевелиться, ни убежать. Его обдало жаром, руки и ноги стали ватными. «Медведь. Сожрёт. А как же мама, бабушка, Наташка? Кто за ними присмотрит? А бабуля пирожков напекла, с капустой… Стоп! Пирожок же в кармане!».
Усилием воли малец опустил руку в карман, нащупал мягкий комочек теста, осторожно вытащил его. Размахнулся, и угощение полетело в сторону хищника.
Животное почуяло, что манящий аромат еды теперь находится за ним, в сугробе. Мишутка неуклюже развернулся, поковылял на запах, зарылся мордой в снег в поисках лакомства. Смешно зафыркал. На его удивлённой морде заискрились снежинки.
Парнишка летел по свалке, натыкаясь на металлолом, падая, вставая, снова падая. Он шептал, как заведённый: «Медведь.… Сожрёт…»
Показались пацаны. Он рухнул в снег, цепляясь за Санькины штаны, и твердил: «Медведь.… Сожрёт…»
Приятели всё поняли, кинулись к велосипедам. Чьи-то руки подхватили шкета, усадили на багажник: «Держись!»
Он крепился изо всех сил, чтобы не упасть и не разрыдаться.
Потом сидели под деревом у магазина. Старшие нервно курили. Младший то ли вздыхал со всхлипом, то ли икал. Услышал, что к нему обращаются: «Иди к себе, Миш. Дойдёшь?»
Дома никого не оказалось. Бабушка с Наташкой куда-то ушли. Мальчик нащупал ключ под ковриком, открыл дверь, вошёл.
Скупое весеннее солнце смотрело в окно, освещало стол. А на нём… Новенькую большую игрушечную грузовую машину, ту самую, из «Детского мира». Она сияла необыкновенной глянцевой зелёной краской.
Мишка, только недавно научившийся читать, с трудом разобрал Наташкино послание на лежавшем рядом тетрадном листке в клеточку: «С днём рождения, Миша!»
26. Притча о заключённом https://fabulae.ru/prose_b.php?id=59971
Михаил Белозёров https://fabulae.ru/prose_b.php?id=59971
https://fabulae.ru/autors_b.php?id=8741
Одного преступника приговорили к повешению, но не объявили дату казни.
В первый раз под грохот барабанов ему накинули на голову черный мешок, на шею – петлю и, зачитав приговор, объявили, что казнь переносится на сутки.
Весь день он трясся от страха, ничего не пил и не ел.
На следующее утро все повторилось: мешок, петля, отсрочка казни. И снова он дрожал как осиновый лист. На этот раз он выпил кружку воды, справедливо полагая, что до следующего полудня вряд ли доживет и что больше трех раз жизнь человеку не даруется. Но странное дело, и на утро его увели из-под виселицы целым и невредимы, хотя и с подкашивающимися коленями.
Целый месяц он переживал смерть заново, но постепенно привык. Мало того, его даже стала забавлять сама ситуация: ради него одного-единственного рано-рано утром, в любую погоду на плац выгоняли роту солдат, барабанщики выбивали дробь, капрал зачитывал приговор, священник давал целовать крест, а палач надевал и снимал петлю. После этого его отводили в камеру, кормили сытно и обильно, и за долгие годы он привык такому распорядку.
Несколько поколений солдат сменилось, сопровождая его на казнь. Он пережил трех капралов: один из них умер от старости прямо во время казни, второй погиб спьяну, упав с помоста, а третий забыл содержании
