"Анфиса и Прометей". Книга 1-я. "Человек Будущего"

пополам яблоко, она сказала своей кукле Пандоре:

«Сейчас мы узнаем, откуда мы с тобой произошли! Иначе — никакого коммунизма у нас с тобой не будет!..»

Кукла Пандора, конечно, всегда была за коммунизм. Потому что, коммунизм — это счастье для всех. И для людей, и для кукол...

А Анфиса, тем временем, представляла себе, что это она разрезает пополам Земной Шар. И сейчас выяснится — что у него внутри...

Наконец, Анфиса распилила своё яблоко ровно пополам. С неподдельным вниманием учёного-аналитика и исследователя-экспериментатора — заглянула внутрь...

В самой серёдке красного яблока — среди ярко-белой сочащейся мякоти — была пятиконечная звёздочка из жёлтых чешуек, и в каждом из её пяти лучей — сидело чёрное семечко...

Анфиса сказала себе:

«Так! Значит — всё дело в семечках!..»

Она осторожно вытащила пальцами одно семечко — и попыталась аккуратно его разгрызть... Снаружи оно было жёсткое и совершенно чёрное, а нежная серёдка оказалась — совершенно белой...

Снаружи — чёрное, а внутри — белое... Это...

И она произнесла любимое слово отца:

«Диалектика!»

Правда, она не совсем хорошо понимала смысл этого слова. Но, примерно, это было так: диалектика, это когда белое — становится чёрным, а чёрное — становится белым. А потом всё наоборот. Как в революцию...

Семечко внутри оказалось довольно горьким...

Анфиса решила:

«Всё правильно! Горькая правда — она и есть горькая правда...»

Герта ей это ещё давным-давно читала:

«Наука горька — но плод её сладок»... 

И это, вот, мы сейчас и проверим — насчёт плода...

Яблоко действительно оказалось — удивительно сладким, сочным и вкусным!.. И в нём — тайна её происхождения?..

И тайна её наслаждения — вот это совершенно точно!.. 

И, вообще, это какая-то сплошная сладкая тайна...

…

В колючих кустах барбариса, неподалёку, послышалась какая-то возня...

Это сын их соседей по даче — жрёт, дурень, эти несчастные, мелкие-премелкие, и совершенно кислые ягоды...

Анфиса позвала его:

«Андрейка! Иди сюда!»

Тот подошёл, глянул вопросительно, но без особо глубокого интереса...

Анфиса спросила:

«Хочешь узнать, как ты произошёл?»

Андрейка кивнул, довольно лениво и равнодушно, но, в общем, утвердительно...

Анфиса протянула ему половинку разрезанного ею «поперёк экватора» фрукта:

«Ешь яблоко!»

Андрейка стал есть... Было слышно, как шипит у него во рту, выделяясь мелкими-премелкими пузырьками, сок из яблочной мякоти...

Анфиса тоже внимательно ела свою половинку, наблюдая за изменениями в лице Андрейки... Но никакой новой мысли в его лице и в его глазах не появлялось...

Она подумала:

«Ничего он не поймёт! Он ест без семечек — а надо с семечками!..»

И глубоко вздохнула...


Кукла — настоящая!

Потом Анфиса взглянула на свою куклу Пандору...

Анфиса — как она честно считала про себя — уже давно вышла из того щенячьего возраста, когда девочки усердно и с важным видом кормят своих кукол с маленькой ложечки, и непонятно чем, чем-то воображаемым.

Но и не покормить куклу вообще — это, в общем-то, тоже означало проявить отсутствие всякого гуманизма...

Андрейка съел свою половину яблока — и куда-то молча слинял, так и не поняв: кто он, и откуда он взялся, и зачем существует у своих родителей-работяг. Растворился опять в каких-то кустах... Возможно, больше уже и не возникнет. Никогда...

Анфиса придвинула к себе поближе куклу Пандору — и стала есть яблоко и за себя, и, как бы, и за неё. А чтобы кукла правильно её поняла — она постаралась, как была в состоянии, объяснить ей всю текущую ситуацию...

Она сказала кукле Пандоре:

«Ты понимаешь, вообще-то, самое главное — это духовная пища! Тебе тоже надо всё время учиться и работать над собой! А иначе — ты никогда не освободишься от своего рабства!..»

Последняя мысль — которую так часто при ней высказывали её взрослые наставники — вдруг поразила её! В самом деле, бедная кукла: она из-за цепей рабства не может ничего сказать, ничего сделать, не может никуда пойти! С ней любой — может сделать всё что угодно! И даже если кто-то будет её обижать — она не сможет от него убежать!.. 

(Какой-то голос внутри Анфисы сразу произнёс стихотворение на найденную рифму:

«Не надо куклу обижать —
Она не может убежать...»)

Вот что значит — цепи человеческого невежества! Люди и сами в рабстве — и даже кукол превращают в рабов!..

Да! И она не сможет даже никому пожаловаться! Не сможет даже заплакать! Ведь это — действительно самое страшное рабство, и оно в тысячу раз страшнее, чем у людей!..

И что может быть страшнее — вот так сидеть враскорячку на столе, как будто ты — полностью безмозглая дура! Как тебя посадили — так и сиди! Нравится тебе, или не нравится, хорошо тебе сидеть, или больно: всем — совершенно наплевать! И хоть бы кто-нибудь задумался — как ты от этого страдаешь!..

Да, сбрось её сейчас кто-нибудь со стола, урони на землю, пни ногой, ударь ещё чем-нибудь, и — что она сможет сделать?..

Анфиса, тщательно вытерев носовым платком руки, осторожно взяла со стола куклу Пандору, поправила ей руки, ноги, платье, причёску...

Кукла не сопротивлялась...

И в этом её не-сопротивлении — была какая-то такая пронзительная и безысходная тоска, бесконечная тоска!..

Анфиса прижала куклу Пандору к своей груди, к шее, к лицу... Слёзы полились из её глаз — и стали капать прямо на куклу...

Она стала вытирать их с куклы, опять прижала её к себе крепко, и, сквозь слёзы, стала повторять ей:

«Неправда, ты настоящая, ты настоящая!.. Ты — настоящая!..»

Кукла ничего не могла ей ответить...

И Анфисе вдруг пришла в голову страшная, совершенно страшная мысль, от которой у неё внутри стало холодно и пусто:

«Никакая она ничья не дочка! Она — никто! Её просто кто-то когда-то, очень давно, придумал, как и меня, и неизвестно зачем! И у неё никого нет ни родных, ни близких. Совершенно, вообще никого! И у меня никого на самом деле нет! Это я только думаю, что есть. А на самом деле — я как эта кукла... И меня, на самом деле, просто нет!..»

Внутри у Анфисы — сейчас всё просто кипело и взрывалось от каких-то совершенно новых мыслей!..

И Анфисе вдруг, ещё более неожиданно, пришла в голову уже совершенно фантастическая мысль: что куклы — они, на самом деле, заколдованные!..

Да, да! Именно так и есть: куклы — это заколдованные люди! Или она об этом где-то читала, или слышала? Съели не то, что положено, и — заколдовались. И произошло падение.

Данила говорил, как-то раз, Алику, что от этого падения — произошли падшие женщины. И Анна Каренина произошла.

А в коммунизме — уже никакого падения не будет!..

И теперь, вот, надо кукол расколдовать — и снова превратить в людей! А маленькие они потому, что это — заколдованные дети!..

Последняя неожиданно возникшая мысль показалась Анфисе очень правильной — и только убедила её, что в своём философском поиске она находится на верном пути. Да, куклы — это заколдованные дети!..

Анфиса наклонилась к кукле Пандоре — и тихо прошептала ей в самое ухо:

«Ты ничего не бойся! Я тебя расколдую! И мы полетим с тобою — прямо в Космос, прямо в Коммунизм! Ты там научишься говорить, и летать на спутниках и ракетах! И мы — полетим с тобой на Марс, и с Никой! И мы все будем там — как одна семья! И люди, и куклы! Будешь там сидеть — и яблоки есть, сколько хочешь!..»


Эрик стреляет в яблоко на голове Анфисы

Эрик, сын дяди Гены и Фроси, и её любимчик, всегда из себя что-нибудь воображал, всегда что-то очень такое важное...

Вот, и сейчас, ходит тут со своим луком, который ему сделал дядя Гена, и не знает: во что ему ещё выстрелить?..

Хотя дядя Гена ему строго-настрого наказал: стрелять только в мишень, и ни в коем случае ни в людей, ни в кошек, ни в собак, ни в птиц, даже не целиться в них! Но Фрося всё время его балует, и позволяет ему делать всё, что ему вздумается, своему красавчику...

Эрик подошёл ближе, увидел, что Анфиса что-то там возится с куклой, посмотрел на них обеих с нескрываемым презрением, и проговорил:

«Хочешь, я с десяти шагов в неё попаду? Сади её на стол!»

И он попытался ткнуть в её куклу Пандору своей стрелой, которую держал в правой руке...

Анфиса отдёрнула от него куклу — и с гневом произнесла:

«Ещё чего! Сначала стрелять научись, мазила! А потом приставай!..»

Эрик возразил возмущённо:

«Да я уже в самое яблочко попадаю! Показать?»

Анфиса, с показным сомнением в голосе, произнесла:

«Покажи! Только, всё равно, опять промажешь!»

Эрик хмыкнул:

«Сейчас и покажу! И тогда больше не тявкай!»

Анфиса отпарировала:

«Я не тявкаю — это ты брехло!..»

Эрик уже бежал на спортплощадку, где у них на даче происходили, помимо всего прочего, и тренировки во всякой стрельбе. И вскоре вернулся назад с лёгкой деревянной треногой, к которой был приколочен лист фанеры, и к нему была прикреплена стандартная военно-спортивная мишень из многих концентрических кругов и обозначенного большим разрезающим эти круги крестом центра. Внутренний кружок был окрашен в чёрный цвет...

Поставив треногу с мишенью к большому кусту красных роз, Эрик отсчитал десять шагов — и прицелился из лука...

Стрела — попала в самый нижний край чёрного кружка, у самой границы его со следующим кругом...

Эрик удовлетворённо воскликнул:

«Попал!»

Анфиса хмыкнула:

«Да почти и не попал! Разве это называется в «яблочко»? Только кожицу задел!..»

Эрик, с величайшим снисхождением в голосе, проговорил:

«Ладно!..»

Он вынул стрелу. Снова прицелился, уже несколько более тщательно...

Стрела попала в нижнюю левую часть чёрного «яблочка»...

Эрик опустил свой лук, и взглянул на Анфису свысока, и с таким пренебрежительным снисхождением, что почти зевнул от скуки...

Он вынул из мишени стрелу, вернулся к Анфисе, которая продолжала прижимать к своему левому боку куклу Пандору, и проговорил:

«Сажай её на мишень! Попаду с первого раза!..»

Анфиса инстинктивно повернулась к нему правым боком, защищая куклу, и с гневным презрением воскликнула:

«Так она тебе и села!»

Эрик отвернулся, махнул на них обеих рукой, с ещё только большим презрением, и — достаточно лениво, и скучающим голосом, произнёс:

«Ладно! Малявка ты ещё несчастная! Играй со своей любимой куклой, и больше ко мне не приставай!..»

И он пошёл забирать мишень...

Анфису как что-то дёрнуло изнутри со страшной силой — и она спросила:

«А в яблоко — попадёшь? В настоящее?»

Эрик подёрнул плечом, и ответил:

«Неси, попаду!..»

Анфиса развернулась — чтобы бежать на кухню за яблоком...

Но она не успела сделать ещё и трёх шагов — как Эрик крикнул ей вдогонку:

«...У тебя на голове!..»

Анфиса, не оборачиваясь, крикнула в ответ утвердительно:

«Ладно!..»

…

Она прибежала на их дачную кухню, где у столов и плиты хлопотала няня, и, запыхавшись, крикнула ей, ещё с порога:

«Няня, дай нам с Эриком яблоко!..»

На одном из столов стоял таз с яблоками. Няня взяла, было, из него два, стараясь выбрать самые лучшие...

Но Анфиса сказала:

«Нет, одно!»

Няня сказала:

«Ну, тогда самое большое!..»

И — выбрав — протянула Анфисе...

Яблоко было достаточно широкое и приземистое: то, что нужно...

Анфиса осторожно посадила свою куклу Пандору перед тазом с яблоками, и сказала:

«Пусть здесь пока посидит!..»

Схватила яблоко — и бросилась с ним назад в сад, на бегу крикнув