попробовала еще несколько раз, безрезультатно. – Не соединяет.
– Давай я попробую, а ты тете Але набери.
– Ты думаешь это все правда? – спросила Рита, перестав набирать Альбину, с ней связь тоже обрывалась моментально.
– Не знаю. Я весь день об этом думала, но сейчас уверена, что надо бежать.
– Куда бежать? Разве можно куда-то сбежать?
– в Старый Город, ты запомнила координаты?
– Да, мне кажется да.
– Ничего, я запомнила.
– Но ты же не собираешься…
– Я тут одна не останусь, лучше в горах замерзнуть! – безапелляционно ответила Каролина. – Так, через полчаса будет автобус, надо в первую очередь свалить отсюда, а там решим, дождемся твоего папу.
– Хорошо, – успокоилась Рита, она приняла для себя доводы Каролины, поняв, как много она не замечала вокруг, того что было давно на поверхности. Стала наконец понятна расплывчатая оговорка в законе об усыновлении воспитанников Комбината, двусмысленно ссылавшаяся на общественный контроль и заботу, как главный орган опеки – Я готова, пойдем.
– Надо забрать снаряжение с собой, может пригодиться.
– Ты думаешь, мы не сможем поехать на экскурсию?
– Забудь про нее! Нам надо валить из Города, и чем скорее, тем лучше!
Девочки переоделись и, борясь с волнением, направились к главному корпусу. В холле было пустынно и непривычно тихо. Они шмыгнули к своим шкафчикам, набитым снаряжением рюкзаками. Стараясь не привлекать лишнего внимания, они переоделись в походный костюм и в тяжелые горные ботинки, с обитой стальными шипами цепкой подошвой. Уже поднимаясь наверх до них донесся неприятный гул голосов, очевидно в холле стояла большая группа людей.
Их встретило гробовое молчание, сотни глаз озлобленно и боязливо смотрели на них. Кто-то резко схватил Каролину за руку и по полу оттащил ее в сторону. Рита стояла одна перед всеми, широко раскрыв глаза от страха, окруженная злобными насмешливыми взглядами.
На выходе ее ожидали трое глумливо улыбающихся гвардейцев. Рита почувствовала давно забытый привкус железа во рту, голова заныла от близости излучателя. Все казалось страшным сном, кошмаром, подстегивая нереальность происходящего замедлением времени. Будто бы во сне она увидела, как из всех сил вырывается Каролина из рук отца, истошно крича:
– Беги! Рита, беги! Беги!
И она рванула, что было сил, обратно на спортивную площадку. Тяжесть снаряжения не давала ей возможность развить скорость, и она успела добежать только до середины поля, когда луч переносного излучателя парализовал ее, заставив кубарем покатится по снежному настилу. Голова ничего не соображала, во рту потоками набиралась кровь, у щах выло, стонало. Сквозь красную пелену она увидела, как Рома, толстяк из столовой, несясь как пушечное ядро, сбивает с ног двух гвардейцев, валя одного на землю, бешено впиваясь руками в его шею.
– Ах ты сука! – вскакивает второй гвардеец и в упор, целясь в шею, всаживает в Рому пять патронов с транквилизатором.
Рома под действием смертельной доза затихает, и лежащий на земле гвардеец с ожесточением сбрасывает его с себя, вскакивает и неистово всаживает ему в лицо почти всю обойму транкопатронов.
– Убью! Убью! – кричит он, дергая рукой при каждом выстреле.
– Успокойся, он уже мертв, – останавливает его второй.
– Он меня чуть не задушил, понимаешь? – истерично орет гвардеец, дрожащими руками перезаряжая пистолет.
Первый гвардеец подбирает излучатель и направляет его луч на Риту, с улыбкой наблюдая, как ее тело начинает биться в судороге.
– Э, стой, стой! – хрипло заорал второй гвардеец, заметив, как сзади несется Ренат, огромными шагами перепрыгивая расстояние, гвардеец бьет в него последними патронами, но они, соскользнув от неточного выстрела, только врезаются иглами в ткань его комбинезона.
Страшный удар лопаты в голову отбрасывает первого гвардейца с излучателем в сторону, второй гвардеец, не успевая вставить новый магазин, падает рядом, с раздробленной от второго мощного удара в голову. Несколько патронов все же достигают его кожи, вонзаясь в нее тончайшими крючками, он падает на колени, борясь с нахлынувшей на него подавляющей силой.
Из здания выбегает третий гвардеец и, лихорадочно давя на кнопку излучателя, боясь отойти от входа, направляет на него максимальный поток.
Из последних сил Ренат, ослепший от кровавого света излучателя, медленно теряющий сознание, бережно убирал впившиеся в лицо друга патроны.
– Ты теперь свободен, Рома, свободен, – шепчет он, не слыша своего голоса. Сильная доза излучения разогревает его голову, и он чувствует, что она сейчас взорвется. Тело, обездвиженное транкопатронами, бьет судорожная волна, перед глазами, затмевая кровавую пелену, он снова видит тот самый лес, дорожку, посыпанную раздавленными кусочками мела с краю, как тогда, в день его побега. В глазах становится все светлее, свет заполоняет все вокруг, согревая своей теплотой, он падает рядом с другом, с застывшей улыбкой на восковом лице.
Каролине удается попасть тяжелым ботинком по голени отца, она вырывается и убегает из корпуса. Она не слышит криков ее матери: «Каролина, вернись! Вернись немедленно!».
– Ты куда, а ну стой! – хватает ее гвардеец у входа, но она, изловчившись, со всего размаху бьет ему между ног тяжелым рюкзаком.
–Бежим, бежим! – кричит она начавшей приходить в себя Рите. Подбегая ближе, она хватает ее за руку и тащит за собой к тайному лазу в заборе, показанному им как-то Ренатом. Они выбегают на магистраль, не замечая плотного потока машин, робокары легко оттормозились, пропуская замеченное еще издали движущиеся препятствие.
От быстрого бега у Риты прояснилось в голове, ноги увереннее несли ее вперед сквозь кварталы, облетая редких встречных прохожих. Каролина бежала впереди, постоянно оглядываясь, чтобы она не отставала. Каждый резкий непонятный звук они воспринимали как сирену, наращивая темп, но усталость властно овладевала ими, заставляя лучше рассчитывать силы, забитые ноги почти не гнулись, отказываясь слушаться.
В березовом парке было безлюдно, но они не обратили на это внимания, ощущая близость заветной цели. Не сговариваясь, девочки исчезли в чернеющей чащобе, рухнув под большим кустарником на землю.
– Дай мне твой браслет, – задыхаясь от бега просипела Каролина, Рита молча протянула его, не понимая странных манипуляций подруги.
Каролина на ощупь тыкала браслет тонкой иглой, ища потайную кнопку, вскоре браслет замигал и погас, потом погас и ее браслет.
– Ты его выключила? А если нас папа будет искать? – обеспокоенно, подавляя спазмы неуспокоенного дыхания, прошептала Рита.
– Нельзя, – рассудительно ответила Каролина, – нас по ним обнаружат моментально.
Каролина скинула с себя рюкзак, с наслаждением почувствовав небывалую легкость, отломив большую ветку, она бесшумно побежала заметать их следы.
– Идем, идем, – растолкала она вошедшую в ступор Риту, не желающую верить в реальность происходящего.
Девочки, заметая следы, дошли до тайной поляны, скрытые ото всех покровами потемневшего вечернего неба и высокими столбами молчаливых деревьев, переставшие перешептываться на ветру, будто давая им возможность быстрее прошмыгнуть в убежище.
– Все, ложимся спать, – скомандовала шепотом Каролина, доставая из рюкзака скрученный спальный мешок. Он был значительно больше, чем она и в нем спокойно уместились бы обе девочки.
Рита послушно выполняла ее команды, решив для себя все хорошенько обдумать, но только после того, как она успокоится, сейчас же ей не хотелось ничего делать, только плакать. Каролина жесткими тычками пресекала ее попытки заплакать, требуя быстрее снимать обувь с костюмом и лезть в мешок.
– Я хочу пить, – прошептала Рита, лежа в темном спальном мешке, Каролина вылезла наполовину из него и достала бутылку из своего рюкзака.
– Много не пей, только пару глотков, – распорядилась она, хотя самой хотелось не меньше, чувствуя жесткую руку жажды, вцепившуюся в горло. Силой воли она заставила себя сделать два медленных глотка, трясущимися руками убирая бутылку подальше от себя обратно в рюкзак.
– Что будем делать дальше? – спросила Рита, не в силах больше сдерживать рыдания.
– Ждать. Нам нужно продержаться тут несколько дней, а потом будем выбираться из города, – Каролина с трудом сдерживалась от подступающего к горлу беззвучного рыдания, считая себя обязанной сохранять спокойствие.
– А как же папа? Альбина? А твои родители, как они без тебя?
– Мои? Пф, шли бы они к черту, – нервно дернулась Каролина, вопрос Риты дал ей моментальный ответ, она всхлипнула и зашептала. – Дядю Женю и тетю Альбину схватили, к ним идти нельзя.
– Нет, нет, почему ты так говоришь, за что?
– Я не знаю, не знаю!
– Я не верю, не верю. Так не должно быть. Не должно!
– Давай, давай, – воодушевилась Каролина, пытаясь сбить с себя и подруги приступ отчаянья, все сильнее овладевавший ими, – мы выберемся, через пару дней, и все проверим в новостях, хорошо?
– Хорошо, успокоилась Рита, но в душе она уже начала принимать неизбежность тяжелой правды.
9.
– Павел Андреевич, вот так встреча, – удивился Евгений, забежав в переговорную по вызову начальства. В переговорной было еще два человека, по форме напоминавших гвардейцев, но в более темных тонах. – Я наверно ошибся кабинетом.
– Нет, нет, Женя, не ошибся, – с неожиданной легкостью для болезненного человека, которого Евгений видел раньше, Павел Андреевич подошел к двери. Закрыв ему проход.
– Простите, я не понимаю. Что происходит? – у Евгения похолодело внутри, рука потянулась к браслету, но один их темных гвардейцев перехватил ее и вывернул, срывая браслет.
– Он Вам в ближайшие года вряд ли понадобится, – усмехнулся Павел Андреевич.
– Пойдете сами или помочь?
Евгений рефлексивно бросился к выходу, но, вонзившийся в шею транкопатрон, парализовал его. Сползая на пол, он удивленно смотрел на улыбающееся лицо Павла Андреевича.
– Грузите, – скомандовал сухо Павел Андреевич. – Телку взяли?
– Да, прямо у плиты, – хохотнул один из гвардейцев.
– А девчонки? Где девчонки?! – неожиданно нервно вскрикнул Павел Андреевич.
Ответа Евгений уже не услышал, провалившись в болезненное забытье.
Ледяная струя с высоким давлением ударила в живот, бесцеремонно, хаотическими движениями врезаясь водяным колом в ноги, туловище, голову. Евгений, очнувшись после первого же удара, пытался угадать следующую точку удара и тянул подбородок как можно ближе к груди, опасаясь за свои глаза.
Ледяная струя закончила свою работу также неожиданно, как и начала. Голое тело, подвешенное в неестественной позе магнитными оковами к самому потолку, растянув его конечности как земноводное на лабораторном столе, по дрожащей мелкой судоргой коже стекали ожигающие струи, принося ему некоторое облегчение и возврат обратно в реальность. Голова болела от этих ударов искусственной бессонницы, как только датчики показывали, что он погружался в тяжелый сон, где были одновременно все, все, кого он знал и любил, тут же включался насос и бил в него ледяной водой.
– Ну, как дела? – приветливо спросил его Павел Андреевич, неизменно стоящий рядом, нервно играющийся пультом. – Может вспомнили что-нибудь.
Евгений отрицательно покачал головой, с ненавистью
